Сила духа (Пошло. Дамам не рекомендуется)

[Колонель]

Дело было в середине 90-х.
Довелось мне лежать в одном армейском госпитале с вульгарным переломом голени.
Почему в армейском? А потому что ближайший, пограничный, только во Владивостоке, а у армии их в любом крупном населенном пункте было вдоль границы. Вот и «болели» вместе.
Офицерская палата в хирургическом большая. На восемь койко-мест.
Нас было семь. Парочка подполковников, три майора да два капитана.
Увечья у всех не очень серьезные (кроме одного). Поэтому хоть и на костылях, но мы вполне уверенно ходили, пили водку втихушку, и играли в самую офицерскую игру – преферанс, который правилами госпиталя был почему-то причислен к азартным играм и строго запрещен. Нарды, шашки и шахматы к азартным играм причислены не были, поэтому мы ими брезговали.

***
Той декабрьской ночью мы как всегда задержались за пулькой, в центре которой красовалась цифра «20», но которую мы в течение уже четырех часов никак не могли добить…

***
Служивым людям приходилось, конечно, наблюдать подъем подразделения по команде «В ружье», или «Тревога»?
Сердце любого военного обливается кровью от гордости за свое подразделение, когда ты слышишь дикие вопли дневальных и старшин. Когда ты видишь суматошные действия офицеров и наблюдаешь не менее суматошные действия стада, которое у нас называют любимым личным составом.
Впрочем, это обычно бывает в казарме.

Мы уже почти «закрыли» лоха капитана от артиллерии, и уже вожделели удары колодой по опухшим капитановым ушам (он всегда проигрывал), как госпиталь взорвался всеми своими тремя этажами.

Сначала нам показалось, что произошло землетрясение, ибо все забегали как при «тревоге», потом раздался пронзительный женский вопль: «Лё-ё-ёсик!!! Да на кого ты нас покидаешь?! Солнышко наше-е-е???» Потом раздался звучный удар упавшего тела, потрясший госпиталь, а напоследок смешливый рокоток дежурного врача Л.: «Дуре толстожопой нашатыря в шнобель и два кубика аминазина в жилу. Прочухается, отправить домой и в госпиталь больше не пускать. Оформить ей больничный на два… нет, на три месяца. Я подпишу…»

Постепенно всё успокоилось.
Мы гадали, что же такое случилось, и только один из подполковников тихонько посмеивался себе в усы: « Да не ссыте вы, господа офицеры. Атомную бомбу на нас не кинули. Китайцы к нам не лезут… Это всё Лёсик… Живы будем…».
Полуполковник страдал какой-то ужасной проктологической болезнью, вследствие которой у него сначала в течение нескольких месяцев вырезали по несколько сантиметров прямой кишки, а когда вырезать и пришивать к жопе стало уже нечего, вывели на поясницу шланг, через который тот и опорожнялся, поэтому его утверждение про то что «будем живы» звучало несколько подозрительным для нас, лежащих с простыми переломами.
Лежал этот подполковник уже скоро год и слыл «дедом» нашего богоугодного заведения. Скоро он заснул с мечтательной улыбкой на устах, и мы в эту ночь так и не узнали кто же такой этот Лёсик…

ЖИВЫ БУДЕМ

На следующий день, после обхода, растворилась наша двустворчатая дверь и в нее въехал весьма своеобразный кортеж.
Кортеж состоял:
1. Начальник госпиталя;
2. Главный хирург и парочка ординаторов, у которых под просвещающимися халатами казалось, не было никакой одежды окромя трусов и лифчиков. Ординаторы, как Вы уже догадались были дамами, при этом весьма сексапильной внешности. Проктологический подполковник страстно вздохнул…
3. Бойчилы в синих госпитальных одеждах волокущие страшное сооружение на колесиках слегка напоминающее кровать, но обвешанное бутыльками, трубками, железными тросиками и какими-то тяжелыми предметами которые издали напоминали двухпудовые гири которыми пользуются наши бойцы в спортзалах.
На этой, с Вашего позволения сказать, «кровати», лежало удивительно раскоряченное чудовище белого цвета, привязанное к вышеупомянутому рангоуту и бегущему такелажу.
Чудовище отдаленно напоминало уэлсовского человека-ниведимку.
Три конечности у монстра были растянуты на тросах, и только четвертая (левая рука), лежала свободно и слабо шевелила посиневшими пальцами.
На голове было оставлено несколько дырок для общения, дыхания и приема пищи. В области таза тоже было проделано две дыры. Как мы уже догадались, основные жизненно важные органы у монстра были целыми.
Из дырки над загипсованной переносицей на нас дружелюбно, лучисто и весело глядели васильковые глаза. Казалось они, как и «проктологический подполковник» говорили: «Здорово, мужики! Живы будем, не помрем!».

Общими усилиями ординаторов и больных солдат из палаты вынесли свободную армейскую койку. Наши койки сплотили потеснее и на самое лучшее место возле окна водрузили нового пациента, причем начальник госпиталя и главный хирург угодливо вопрошали, удобно ли ему, на что тот только радостно мычал и моргал длинными ресницами.

ЛЁСИК

Лёсик (в миру Алексей Петрович Жабакрицкий) был уже вполне сформировавшейся взрослой личностью.
В школе Лёсик был нормальным двоечником с задатками хулигана.
Единственными предметами, по которым у него были твердые пятерки – это физкультура и труды.
При этом Алексей был писаным красавцем с крепким и стройным экстерьером, повергавшим в обморок прыщавых десятиклассниц и пятидесятилетних матрон сломленных климаксом и алкоголиками мужьями.
Выпускаться из средней школы Лёше пришлось именно в то время, когда все наши школы были в полной разрухе. А папа у него был целым директором зверосовхоза.
За мизерную мзду руководителям районо, нашего героя выпустили не со справкой «…о том, что Жабакрицкий А.П. прошел курс средней школы…», а с вполне приличным синим аттестатом зрелости, в котором красовались одни тройки и две пятерки по вышеупомянутым предметам.
Пятерка по «трудам» предоставила Алексею водительское удостоверение на право вождения автомобильной техники категорий «А» и «Б» ибо труды эти были автомобильными, в стиле кинофильма «Друг мой Колька».

Самостоятельную жизнь Лёша начал просто и непредвзято.
Пользуясь отсутствием родительского контроля и учительской опеки, он в первый же день после выпускного вечера свел знакомство с какими-то подозрительными личностями в местной забегаловке под названием «Быстрое питание». На вывеске заведения очень маленькими буквами было дописано: «И другие алкогольные напитки, очень вкусно!».

Не буду описывать, что там в этой забегаловке происходило, но через полгода Лёсик был уже почти завзятым алкоголиком и наркоманом, находящимся на иждивении у родителей.
Именно тогда и пришел грозный приказ от военкома района о призвании т. Жабакрицкого А.П. в ряды Российской Армии.
Папа товарища Лёсика к тому времени неожиданно стал мэром нашего зачуханного приграничного поселка, поэтому служить ему пришлось, как вы и сами понимаете, дома… А кем служить двоечнику и тунеядцу с удостоверением на право вождения автомобильных средств? Конечно водителем!

СИДЕТЬ! СТОЯТЬ!

Опустим подробности становления рядового Жабакрицкого в воинском коллективе. Оно происходило трудно и жестко. Лёша был неоднократно бит как старшими по призыву, так и гг. прапорщиками и офицерами (шурупы, что с них взять), зато на некоторое время у него отбили охоту к водке и анаше.
Настал тот дивный миг, когда рядового назначили водителем машины. Да какой машины! Назначили Лёсика возить самого командира танковой дивизии и выдали ему целый УАЗ-469.
Впрочем, возить комдива Лёшке пришлось всего один раз. Затем его…
Ладно, по порядку будем.

В тот день комдив принял решение ехать в город Уссурийск, якобы по делам, но в основном затем, чтобы дать своей жене походить по магазинам. В стране была разруха, и купить что-то приличное можно было только в городах. Справедливости ради, надо сказать, что генерал всеж остановился около штаба армии и любезно просил ждать его минут 30-40.
Уже через 10 минут водиле Лёшке захотелось сходить по малой нужде.
Открыв дверцу Лёсик начал выползать из кабины и вдруг за спиной нежный женский голосок:
- Сидеть! Сидеть я сказала, маленький мой…
Команды надо выполнять. Лёша автоматически заполз обратно в кабину и с недоумением оглянулся на генеральшу, но она ничего больше не говорила, и только сопела носиком, полуприкрыв глаза и, казалось, поскуливала.
В глупой Лёшкиной башке начали прокручиваться варианты, почему его не выпускают из машины и почему его назвали «маленький».
Одним из вариантов было то, что генеральша безумно влюбилась в бойца, поэтому хочет остаться с ним наедине подольше. Кстати, генеральше было не больше тридцати пяти лет, и выглядела она… Мдя…
Леша затаился, ожидая дальнейших поползновений комдивши.

Любовь любовью, но писять хотелось нестерпимо.
Еще через 10 минут была предпринята повторная попытка для отправления естественных надобностей, хотя и предусмотренных уставом, но опять закончившаяся полным провалом.
Как только Лёша открыл дверь, мгновенно последовал приказ:
- Алё! Мля! Я что, команду дала непонятную?! Сидеть, сука! Еще раз дернешься, убью на месте! – и опять приятное посапывание и поскуливание…(Тут следует сказать, что воздушное создание, хотя и в чине генеральши, пользовалось только весьма своеобразным сленгом, которым в совершенстве владеют морские боцманы и сухопутные прапорщики-старшины. Приводить, по понятным причинам, я этот сленг полностью не буду.)
Повторно испугавшийся Лёсик, тихонько прикрыл дверцу уазика.

Через некоторое время стало совсем невмоготу.
Лёшка решительно открыл дверь и вышел на морозный воздух.
В диких и непечатных воплях дамы, следом за Лёшкой выметнулось маленькое рыжее пламя и, пристроившись около переднего колеса с явным удовольствием, повизгивая и подгавкивая обоссало его от оси до самой покрышки. Затем лысое существо огненного цвета так же быстро запрыгнуло в машину и устроилось на шубе комдивши.
Совершенно обалдевший и основательно перессавший Лёшка, забыв о своем звании и своих нуждах, презрев только зачинавшуюся было любовь, заорал на дуру-начальницу, которая пригревала столько времени под шубой поганого кобелька-левретку, и которому тоже хотелось… того!

Правды в жизни нет. Это уже давно известно всем.
Неблагодарный, опорожнившийся кобелек, совместно с женщиной обрушился на бедного рядового такими матами и с такой злобой, что прибежал дежурный по штабу армии, а за ним прибежал и комдив.
К сожалению комдив больше любил собачку и жену, поэтому Лёшку в тот же день перевели в УР. Правда, опять же водителем командира этого самого Ура.

СЛУЖБА в Уре

Ну, что такое УР знают все.
Еще наши древние братья-деды пограничники, начиная от Ильи Муромца пользовались всякого рода засеками, зарубами и прочей ерундой на направлениях вероятного движения нарушителей границы и неупреждаемых участках.
Правда, инженеры из поповичей и добрынь были действительно хреновые.
Следствия такого безалаберного, и даже, не постесняюсь сказать ХАЛАТНОГО дела к охране ГГ обнаружились мгновенно.
Соловей-разбойник нагло, молодецким посвистом, останавливал идущие из Киева в Москву обозы с салом, а проклятая татарва засылала своих баскаков портить наших, русских баб и угонять в полон мужиков. Какой-то литовец Ольгерд, совсем обнаглел и даже пытался осаждать саму Первопрестольную.
Согласно легендам нам так и не удалось оборудовать РОИС на татарском направлении, а укрепрайоны на западных рубежах так и не были сооружены. Дмитрий Донской вообще просто решил построить УР прямо в столице и отсидеться за белокаменными стенами вновь сооруженного Кремля, вбухав отпущенные боярской думой кредиты на грандиозную постройку, которую один фиг в последствии переделали в кирпичную.
Впрочем, со временем князь одумался и даже выдвигал тревожную группу в район поля Куликова, где частично и доказал сопредельщикам, что в тыл мы никого просто так не пустим.
Справедливости ради надо сказать, что большую роль в устранении прорыва на направлении куликовского поля сыграл и политический отдел.
Замполит князя Донского Пересвет, направляемый окружным начпо Сергием Радонежским, нарушая установленную форму одежды, сев на коня без шелома и кольчуги, поверг в пух и прах закованного в броню безвестного татарского батыра, который, выйдя опередь рати принялся, было, хулить нашего зампала словами, которые мы сейчас так часто применяем в нашей речи.
Ну… зампал обиделся, конечно.
Несомненно, этот подвиг комиссара придал силу духа нашим пограничникам из Московского погранотряда.

Короче, долго это продолжаться не могло, да и всемирная милитаризация набирала силы, и… вот! Почти через 800 лет мы наконец-то поняли, что нужны основательные укрепленные районы по линии ГГ, с дотами, дзотами и фланкирующими направлениями стрельбы, а не засеки и зарубы.
В России одним из этих инженерных шедевров стала линия Сталина. Иосиф Виссарионович хоть и не был русским, но всякого рода немцев тоже боялся достаточно.

Э-э-э… что-то я отвлекся на экскурс в историю… Понесло меня…

Ладно, вернемся к Лёсику.

****
Сначала Лёшку хотели отправить непосредственно за рубеж основных инженерных сооружений, где существуют немногочисленные УРы, с глаз долой.
Потом передумали. Там солдаты и офицеры хоть и не пограничники, но дюже суровые и оружие у них не в оружейках. У них даже бойцы постоянно ходят с пистолетами не положенными обычному рядовому. Черт его знает, что взбредет салабону в голову…

Лешку определили в придворный УР, который находился прямо около родного ему поселка.

Вся беда была только в том, что начальник укрепрайона был безлошадным.
Нет! Ему и замам его, конечно, полагались транспортные легковые средства, только все эти средства были на тот момент «поломатыми».
Выход для дальнейшего прохождения Лёшкиной службы нашелся довольно быстро.
Мэр поселка имел ажно три машины. Одну свою, вторую жены, а третья Лёсика была. Да не какая-то фигня типа уазика. Это был вполне нормальный джип Мицубиси-Паджеро, хоть и старенький, но крепенький. Японцы вообще не делают сопли всякие…

(Вот, сейчас меня упрекнут, что я враль известный и несу всякую бредятину, но уверяю всех, что в те времена так оно и было у армейцев зачастую, хотя некоторые меня могут подковырнуть, что и не только у армейцев )

Мэр и уровский начальник сговорились на том, что командир-уровец будет ездить на паджерике, по своим, боевым делам, за солярку будет платить папик, зато Лёсик будет ночевать исключительно дома. Благо до дома через дорогу перейти.

И началась у Лёшки новая жизнь…
Вообще-то, если солдат не ночует в казарме – это не солдат.
А если солдат еще и дома, да еще и при машине…

****
В первый раз в госпиталь Лёшка попал, когда ему ночью сломали нос в том самом ночном кафе, на котором было написано, что «очень вкусно».
Недолгое пребывание Лёсика в военной «больнице» ознаменовалось тремя событиями.
Во-первых, он умудрился мгновенно соблазнить молоденькую, очень толстенькую, но очень смазливенькую сестричку. Сестричку звали Людой. На нее западало много врачей и больных госпиталя, да и вниманием здорового населения военного городка она не была обделена. Только вот… Свела судьба ее с рядовым Жабакрицким…
Во-вторых, буквально на следующий день наехало несколько машин со стройматериалами, и началась глобальная переделка кабинета начальника госпиталя. Сейчас такой ремонт называется евроремонтом.
В-третьих, существенно повысился калорийный и витаминный рацион клиентов госпиталя.

Как я не ядовито пишу, но надо отдать должное маменьке и папе Лёшика. Родители не ограничивались нуждами только своего оболтуса. По крайней мере, на некоторое время китайское дерьмо под названием тушенка (у больных это «мясо» называлось «вискас») заменилось хотя и тоже китайским, но настоящим блочным мясом коровы и хрюшки.
Исключение составляло хирургическое отделение. Там было еще круче.
В семи офицерских и солдатских палатах хирургии вообще жировали.
Каждое утро сестры приносили невиданные в то время в нашем захолустье корейские тетрапакеты с молоком и соками.
В офицерских палатах установили ТЕЛЕВИЗОРЫ. 2 штуки.
Пусть они и ловили всего две программы, но это было что-то по тем временам, ибо единственный телевизор стоял только в зарезервированной палате комдива…

***
В принципе, сломанный нос для настоящего мужика дело пустое.
Это как мы, мужики, считаем. Ну, потекла юшка красная… Ну, зелень под глазами… Насрать, и забыть!
Эскулапы и эскулапши имеют обратное мнение и считают, что в связи с наличием в этом «носе» большого множества капилляров и сосудов, обязательно надо «проколоть» пациента антибиотиками. Как минимум неделю. Мотивируют они это тем, что в нос могут быть занесены микробы всяческие при его «разрушении». Типа там, в соплях, микробов совсем не было до этого…

Зашибись!
Дыхательный аппарат рядового, совершенно не мешал любовным утехам толстозадой Людочки и Лёшеньки, но! всему хорошему приходит конец, и через неделю Лёшку водворили обратно за баранку его любимого джипа.
Соответственно иссяк и рог изобилия обеспечения госпиталя.

***
К сожалению, мятущаяся Лешкина душа не остановилась на сломленном «носЕ»…
В течение года он еще несколько раз попадал в госпиталь.
Один раз ему переломали ребра свои же сослуживцы. Он вступился за какого-то салабона, а так-так сам в казарме не жил, то и ему досталось. Шурупня… чего с них взять…

Людка-медсестра категорически уверяла Лёшку, что «рёбра срастаются очень хорошо и быстро, только вот смеяться и на очке сильно тужиться противопоказано».
Лёсик смеялся, и ходя по палатам приводил Людкину формулу всем, вплоть до «проктологического подполковника». Подполковник незлобиво посылал рядового Жабакрицкого куда подальше, а потом ухмылялся в стенку: «вот сучёнок… Все ему не почем, зараза этакая…»

Именно тогда в госпитале и появились три диковинные американские кровати, к которым можно было подсоединять всё, вплоть до атомного реактора, и на которых можно было лежать хоть стоя, хоть сидя…

***
В последний раз Алексей поломался основательно.
Они ехали с командиром поздним вечером в Славянку.
В Приморском крае вообще погода удивительная во все времена года.
Иногда в апреле идет снег, а иногда дождь с грозой в декабре.
Вечерком чего-то покапало, а потом подморозило.
Прямо перед спуском на Славянку Лёшка в свете фар увидел двух маленьких девочек, переходящих дорогу. Лёша испугался, и завертел руля влево и по тормозам сдуру еще дал… А там склон метров пятьдесят вниз и идиотски-маленькие, но крепенькие приморские дубки. Кто на Славянку ездил - знает…
Командир погиб мгновенно. Лёшку с многочисленными переломами опять доставили в военный госпиталь.

ПО БАБАМ

Если кто-то думает, что все кончилось, то ошибается.

Уже через полторы недели Лёсик начал проявлять уж очень активные признаки жизни.
Сначала он шамкающим ртом спрашивал про Людку, которую врач Л. отправил на больничный.
Потом, еще немного оправившись, Лёшка начал доставать нас каким-то там либидо. Он так сильно шамкал, что только это слово и уловили мы.
Мы не знали что такое либидо, хотя нашелся среди нас один умник артиллерист-майор, который и объяснил дурням в погонах, что Лёсику девка нужна.
Начали мы объяснять Лёшке, что невозможно это на данный момент.
Лёсик только шамкал разбитым и беззубым ртом и показывал синими пальцами на свою прикроватную тумбочку.
Догадались открыть ее и показывать Лёсику все предметы из тумбы.

При появлении целлофанового пакетика с несколькими миллионами рублей пациент радостно заморгал длиннющими ресницами.
Когда появился предмет, отдаленно напоминавший телефонную гарнитуру от сигнализационного комплекса (правда, без провода и штекера), то болящий начал оживленно блеять и натягивать свои растяжки.

Нашлись среди нас и связисты, которые опознали в устройстве телефон работающий на единственную в Приморском крае сотовую компанию.
Поднесли мы это чудо радиосвязи к Лёшкиным синим сосискам и он кое-как выбрал чего-то там…
Поглядев на экран мы изумились. На голубеньком поле было высвечено «Проститутки_Владик».

Наша палата еще никогда так не ржала.
Мы катались по своим обычным кроватям и икали от смеха.
Проктологический подполковник следуя заветам Лёшкиной подруги только ухал себе в подушку, и было непонятно, смеялся он, или плакал…

***
Алексей умер ночью.
Умер легко и беззаботно, совершенно без мучений, наверное, так, как и жил, всю свою недолгую жизнь.
У него просто остановилось сердце.

[wanderer]

Узнаю жизнь. Хорошо написано. Спасибо!

[Викка]

Ох, Саша...

[Войско Польске]

Мда-а-а, посмеялся, но недолго, пока до конца не дочитал.:417:

[Викка]

Вот и я о том же... Хыхыкала весь рассказ, а на последних строках слезы из глаз... Умеет Колонель так завернуть...

[Петрушенко]

М-да, дурака не жалко. Жалко людей которые от него, дурака, пострадали.

[кинсум]

просто Лёсик был русским парнем, в доску, с такими любого врага одолеем, если что...:419:

[Арни]

Понравилось. Необычно.

[Ярошенко Сергей]

Грустный финал,но жил весело...Спасибо за рассказ на сон грядущий.Вспомнил и своё,весёлое посещение военного госпиталя в Новороссийске перед дембелем.Будет время-напишу.

[андрей яворский]

Хороший рассказ! Спасибо Колонель!