Черный ворон, я не твой

[Читатель]

Черный ворон, я не твой

…Песня возникла ниоткуда. Олег поднял голову, огляделся. На секунду ему показалось, что поют эти странные седые камни со стекающими струями сур Корана « Наверное, я заснул, - подумал он.- Угораздило же на кладбище застрять… Ну да Бог не выдаст, свинья не съест…»
«Товарищ капитан, товарищ капитан, - боец теребил его за промокшую штанину комбеза, - разведка вернулась. «Чухи» что-то затевают. Засуетились…»
Это он знал и без разведки. За несколько часов лежания в промозглой грязи кладбища успел присмотреться, оценить обстановку. Прикинул шансы. И с холодной точность профессионала понял: не выпутаться.
А тут еще песня засела в голове, разбередила душу: « Ты не вейся черный ворон, над моею головой»… Черт бы ее драл! И неожиданно для себя почувствовал, что как заклинание повторяет слова: « Черный ворон, я не твой…»
«Капитан, капитан! Что медлите? Вас окружают. Прорывайтесь!» - захрипела рация. « «Черный ворон, я не твой…» Олег поднялся, и с трудом вырывая ноги из глинистой слякоти, пошел вперед. Оглянулся, увидел, что бойцы его роты так же медленно, прячась за могильные чурты, идут за ним. Вперед… Ускоряя шаг, он же бежал. Стрелял, командовал, видел, как грамотно и слаженно действуют бойцы, наполняясь острым азартом боя. Понимал, что атака удалась, что вот она – победа, отдых, сон…
«Черный во…»- откуда прилетела граната, он не заметил. Да некогда было замечать, не до того. Главное – прорваться…
Когда Олега привезли в госпиталь, жизнь в нем едва теплилась. Медсестры, казалось ко всему уже привыкшие, срезая пропитанную кровью и грязью одежду, отворачивались. Вместо тела, сильного, тренированного, было кровавое месиво…
«… Теперь я знаю, на войне не бывает яркого, чистого цвета. Только приглушенные, словно припорошенные пылью и копотью. Даже во сне я вижу застиранную простынку неба, холодные серые горы и текущие струи сур на могильных камнях. А еще дождь… Нудный, как зубная боль, бесконечный, как сама война. « Зачем я здесь?!»- я кричу и просыпаюсь. Долго лежу, убеждая себя в том, что небо на Кавказе – ярко-голубое, а горы полыхают пожаром осенней листвы. Так должно быть, так было!..
Было… Но в другой жизни. Другом мире, другом измерении. Я хочу встать и с ужасом осознаю, что не могу этого сделать. У меня нет ног, а одна рука, та, что чудом удалось сохранить, еще плохо действует. И без посторонней помощи мне не подняться.
Тогда я кусаю угол подушки, чтобы не заорать, не завыть по-звериному. Твержу себе: « Я человек. Я могу… Я должен…» Это иногда помогает. Тогда я вновь проваливаюсь в сон. Там серое небо, серые горы… Порой мне везет, и я вижу Лену…»
Я выключаю диктофон. Больше нет сил слушать этот спокойный, чуть хрипловатый голос. Обыденно, буднично рассказывающий о трагедии.
Мир для Олега с того мартовского дня поделен на две неравные части: до и после. Сейчас ему кажется, что первая часть огромна, как сама жизнь…
«Отец разбушевался, когда узнал, что вместо сельхозинститута, я поступил в военное училище. « Я на земле, твой дед, прадед хлеб растили… А ты! Ни кола, ни двора, в поле ветер…» Мама плакала, ей, казачке, внучке казачьего сотника и дочери буденовского кавалериста было понятно мое решение стать офицером. Но вот покоя в доме тоже хотелось. Не дело, когда сын против воли отца идет… А я был горд и своим выбором, и свой смелостью - как же против батькиной воли…
Вот так и гордился. Вначале курсантской формой, потом золотыми лейтенантскими погонами. Гордился честью служить Отечеству. Не думай, это не громкие слова. Для меня и моих друзей служба Отечеству остается честью. Хотя всякое сейчас говорят об офицерском корпусе.
Я в Чечню поехал гордый от сопричастности к большому делу. Мужчиной себя почувствовал. Воином. Защитником. Думал, что все. Что я знаю, к чему готовился все эти годы учебы службы, наконец-то пригодилось»
Это первая половина жизни, где учеба, ласковые руки девушек, мягкие губы, где цветы, стихи, свидания. Конечно, и нудная гарнизонная служба, где он звезд с неба не хватал, но и за спины других не прятался, дело свое знал, солдат не обижал, на дружбу не напрашивался.
«Самой большой трагедией в жизни считал тогда отсутствие квартиры. В очереди стоял, но особо не надеялся. Кто ж мне, холостяку, квартиру даст, когда офицеры с детьми по «углам» мыкаются.
Были, конечно, в моей жизни женщины. Я их любил, они меня тоже любили. Легкие, необременительные отношения. Но единственной, той что « в горе и в радости» не было. Пока не встретился с Леной…»
Так начинается вторая половина жизни Олега. Врачи рассказали мне, что этот сильный тридцатилетний мужчина, когда отошла душная одурь наркоза, отказался жить калекой…
- Все органы функционировали нормально, рассказывал лечащий врач Олега, - но только мозг вырвался из плена болеутоляющих препаратов, как только он понял, что из себя представляет… Он отказался жить. Словно выключил себя…
Мы ведь, в сущности, мало знаем о человеческом мозге. Не знаем механизмов жизни и смерти, если можно так выразиться. Но я прошел Афган и хорошо изучил этот взгляд в себя, полную отрешенность от жизни. Так было и здесь. Мы кололи уколы, ставили капельницы и понимали, что все бесполезно. Еще час, два, сутки… и его не станет.
Так было, пока в палату не вошла Лена. Была не ее смена, да и в палате ей нечего было делать - это был не ее участок. Но она вошла…
«- Я уже собиралась уходить, - голос молодой женщины тих и задумчив, она вспоминает их первую встречу и бережно, стараясь ничего не забыть. Перебирает в памяти бисерную нить воспоминаний. – У меня в тот день было свидание, я зашла попрощаться с подругой…
Неожиданно почувствовала на себе взгляд. Оглянулась в недоумении. И увидела глаза какого-то необыкновенного аквамаринового цвета. И столько в них было боли, тоски, мольбы, что я просто не выдержала. « Это Олег»- сказала подруга и тихо вышла. А я не смогла уйти, и не знала, что должна сказать…
Только и видела эти глаза на желто-восковом лице тяжелобольного человека. Только потом начала осознавать, что парень красив – красотою древних богов и героев. Темные, присыпанные солью седины, волнистые волосы, оттеняли высокий лоб. Четко очерченные брови, классический, с легкой горбинкой нос, чувственные губы, волевой подбородок.
И вдруг я начинаю понимать, что под легким одеялом, распластался, как бабочка с оторванными крыльями, обрубок человека… Каюсь, я не смогла скрыть охватившее меня смятение, и такие живые, такие яркие глаза потухли…
« Прости!» - только сумела прошептать я и выбежала из палаты.
«Приди…» - услышала вслед. Это были его первые после ранения слова.
И я пришла, сжав в комок сердце, рвущееся от жалости. И потом приходила день за днем. Попросила перевести меня в хирургическое отделение, где он лежал. И каждую свободную минуту спешила к нему.
Мы поначалу практически не разговаривали: ему было тяжело говорить, а у меня комок стоял в горле, боялась расплакаться. Но Олег жил, и даже пошел на поправку. Я видела, какой радостью вспыхивают его глаза, когда он видел меня. Я приносила ему фрукты, какие-то цветущие ветки. Он оживал. Потом мы говорили о разных разностях, в общем, какие-то глупости. И лишь двух тем не касались: будущего и войны. Однажды я собралась в отпуск. Но на аэродроме поняла, что не смогу уехать. Не смогу прожить эти дни без него…»
« Когда Лена сказала, что уезжает, мне стало страшно. Я не имел права, не мог себе позволить удерживать ее. Но мне было страшно, что завтра наступит утро, а она не войдет ко мне в палату. И жизнь снова потеряла для меня свои краски…»
Но Лена вернулась. Когда на следующее утро она чистая и свежая, как само утро, сияющая радостью встречи, вошла в палату, Олег ничего не сказал. Только сжал зубы, чтобы не разрыдаться.
«Я не помню себя плачущим. Может давно, в детстве. Даже когда все это случилось, когда начались фантомные боли в несуществующих уже ногах и руке, я прикусывал губу и терпел. Но здесь… Я уже простился с жизнью, все определил для себя - и вдруг Лена…»
«Как всякая женщина, я мечтала о красивом свадебном платье, воздушной фате, цветах и машине с куклой на радиаторе. Ничего этого не было. Мы даже не сказали, не объяснились в любви. Просто оба одновременно поняли, что друг без друга нам нельзя…
Наша первая брачная ночь была на госпитальной койке. Без венца, без речей и штампов в паспорте. Я сама сняла с себя одежды, и пусть меня судят люди!
Я люблю и любима. И знаю, придет ночь, и Олег будет шептать мне шальные ласковые слова и замирать от моих ласк. И нас будет переполнять взаимная нежность.
А днем он будет диктовать мне стихи, я буду их записывать и знать, гордиться тем, что весь этот каскад чувств вызван любовью ко мне. Завидуйте мне, люди!»
« Мне хочется крикнуть - завидуйте мне, люди! У меня есть Лена. Мой одуванчик, солнышко мое. Мои руки и ноги. Мое сердце, моя душа. Я – это она, а она – это я».
И я вновь нажимаю на кнопку диктофона. Мне не хватает сил слушать, у них хватает сил жить, любить, радоваться жизни. Потому что их – двое. А скоро будет и трое. Они уже любят своего будущего ребенка. Им все-равно кто родиться - мальчик или девочка. Это их дитя, кровиночка, надежда.
У них есть небольшая квартирка, пенсия Олега и зарплаты Лены. Родители, друзья помогают, чем могут. Они сумели выжить под железным катком этой странной войны. И не просто выжить, а сохранить себя.
Так они и остались в моей памяти: хрупкий одуванчик Лена, сероглазая хохотушка, и мощный, как скала, Олег. Остались их голоса на магнитофонной ленте, рассказывающие эту повесть о любви. Не знаю, как сложиться их дальнейшая судьба… Но в их жизни есть главное- Любовь.
«Черный ворон, я не твой!» Счастья вам, ребята…
P.S. Сейчас Олег и Лена живут в Подмосковье. У них очаровательная дочь- первоклассница. В немецком госпитале Олегу сделали протезы. Он может ходить, даже иногда бегает. Закончил юридический. Недавно у него вышла из печати книга.

[Morpeh]

Очень хорошо написано.Пока есть такие люди как Олег-Россия не кончится.

[Колонель]

Читатель, напоминаю Вам, что в данном разделе лучше всего публиковать конкретный текст произведения.
Не забывайте, что у некоторых интернет или не очень быстрый, или не предоставляет опции скачки (как было предложено в Вашем случае), или имеет ограничение по трафику.
С Вашего позволения текст я выложил прямо в окно.

С уважением.

P.S Одновременно напоминаю всем, что при публикации текста желательна ссылка на писателя (если опус взят где-то, а не авторский), или интернет-ссылка на сайт откуда он взят. Уверяю Вас, что инциденты по этому поводу вполне реальны. Спросите у Аиста.

[Викка]

Спасибо! Очень хорошо написано ! тронуло!

[ЗОЛОТАРЕВ.]

Наверное старею-слёзы потекли.

[Резвых]

Сообщение от ЗОЛОТАРЕВ.

Наверное старею-слёзы потекли.

Это, брат, не старость - это сентиментальность!!!

[Николай Каменский]

Что помогает пережить такие переломные моменты в жизни, когда в самом деле считаешь, что лучшее уже прожито, а впереди только никчемная блеклая жизнь, быть обузой для родных и близких?

Только Любовь! Только понимание, что ты кому то нужен!
Нужен не из-за жалости! А нужен потому...Что просто НУЖЕН!

И это помогает! Помогает стать крепче, чем ты был.....и тогда в дальнейшей жизни такого трудно чем то сломить.

..." Ничто нас в жизни не может вышибить из седла,
Такая вот поговорка - у майора была! "

Вспомнилась строчка, когда то в школе учили.


.



.