Сергей Штанников "Ходок"

[mikimi]

Парни, помогите найти книгу:

Сергей Штанников

"ХОДОК"

была напечатана полностью только в журнале "Пограничник" за 1984 или 1985 год, может за 1986, точно не помню. Офигительная повесть. Её нигде больше нет целиком, вообще.

вот то что я нашёл ...............но это обрезанный вариант.
Сергей Штанников

"ХОДОК"
Ч 1


Мне и раньше приходилось выезжать на задания. Но сейчас по всему чувствовалось, что дело будет намного серьезнее предыдущих. Когда зазвонил ЗАС, Шеф впервые за нашу совместную службу попросил выйти из кабинета. Я, конечно, сразу смекнул, что звонил САМ, но прежде Василь Василич всегда разговаривал с ним при мне. Выйдя от Шефа, я прикинул, что у меня имеется в наличии из специального снаряжения и разных самодельных штучек, которые могут пригодиться для ведения одиночного боя в горах.
Над некоторыми из этих штучек я просиживал целые ночи, изобретал, переделывал, думал, додумывал и, естественно, мастерил все своими руками. Это - как в цирке, когда каждый воздушный гимнаст сам себе изготавливает и, не раз перепроверив, вывешивает под куполом снаряжение, уверенный, что оно его не подведет.
Войдя к себе, я завалился на кровать. Ноги на спинку, руки за голову (моя любимая поза отдыха, идет отток крови от ног, а ноги в горах – это главное), и стал снова «прокачивать» предстоящее задание. Знал я пока очень мало. Шеф только и сказал, что «духи» кого-то из наших захватили и требуют обмена, а нас это почему-то не устраивает.
Ну, дело привычное, не впервой, я этому обучался специально, не один год, да и практика уже солидная. Но мне непонятно, отчего такой ажиотаж, звонки на всех уровнях, ребята из посольства мечутся – те, которые числятся садовниками, слесарями, дворниками и т. п., уж я-то знаю, что там за садовники. Разговаривал я раз с одним, когда помогал готовить ребятишек из «Каскада» для прогулки в горы, так он георгин от настурции не отличит.
Ужас как не люблю, если не полностью владею обстановкой, отсутствие информации меня просто гнетет. Ну ладно, сейчас придет Василь Василич и все расскажет. На этой мысли я и уснул.
Ничего себе, подумал я, когда Шеф разбудил меня и «ввел в курс дела». Я многое предполагал, но такое… И сто раз прав Василь Василич, сказавший, что подобное задание бывает только однажды в жизни.
Короче, случилось следующее. К одному работнику посольства (когда я услышал его фамилию, то убрал ноги со спинки кровати) прилетели сын и дочь. Они и еще несколько человек из посольства ехали в «Рафике». По всей видимости, «садовники» что-то прошляпили, и этот «Рафик» со всеми пассажирами испарился по дороге из Кабульского аэропорта. И вот Шеф хриплым, как у Высоцкого, голосом, впихивает в меня оперативную обстановку, которую я воспринимаю одним полушарием, а другим планирую свои дальнейшие действия:
… Неподалеку от города Асмар душманы зажали афганский батальон, наши пошли на помощь…
… Наши приступили к ликвидации в Баграмской зеленой зоне группировки под предводительством двух братьев – Бари-Алая и Карима. Банда долгое время минировала дороги и обстреливала колонны. По данным агентурной разведки, она расположится на отдых в районе кишлака Дехи-Нау…
Черта с два они возьмут братьев в Дехи-Нау. Во-первых, там много подземных выходов в горы. Во-вторых, мне приходилось лично сталкиваться с Бари-Алаем, он очень умен, хитер и ловок. И братьев самих не будет в кишлаке, да и разведка у них отлично работает, на себе испытал однажды. Но все это я мимоходом отмечаю про себя, не мешаю Шефу «вводить меня в курс дела».
… Подрыв машины в городе Герат…
… Формирование «духов» численностью до 500 человек появилось в районе Кандагара…
… Тяжелые бои за Пагман…
Я сразу вспомнил главную достопримечательность этого города – арку Победы, воздвигнутую в 1919 году в честь восстановления независимости Афганистана от английского колониального господства. Интересно, какой памятник они поставят, когда нас турнут отсюда?
… В провинции Парван в Панджшерском ущелье на 22 часа задержана колонна, засады в Астане, Бараки, мины на дороге Кабул-Джабаль-Уссарадж…
… Под Кандагаром один из наших бывших сержантов командует отрядом душманских гранатометчиков, жжет наши танки, как спичечные коробки…
Сволочь. Читал его дело, сам из приличной семьи. Жалко родителей, на прошлой неделе отработали план, как его убрать. Пойдет к нему ходок. Скоро перестанет жечь наших парней.
Стоп. Теперь серьезно, это нужно слушать внимательно, не отвлекаясь. Шеф стал зачитывать агентурные данные, самые свежие.
Лично я никогда не смог бы стать агентурным разведчиком. Не потому, что у меня обличье европейское а потому, что надо иметь природный дар. Я привык так: вот противник, значит, чик – и все, а прикидываться его другом я бы не сумел. Поэтому к ребятам-агентурщикам всегда относился с уважением, к тому же некоторые из них прошли через меня. И сейчас по характеру текста, что читает мне Василь Василич, я пытаюсь определить, кто из них работает.
Данные были по нашим пленным и перебежчикам, об их местонахождении, а также о местонахождении различных перевалочных баз для переправки людей. «Рафик» взяли вчера после обеда, вполне возможно, что люди все еще на территории Афганистана.
И я начал слушать внимательно:
… Трое наших парней находятся в отряде Муллы Маланга под Кандагаров, один из них отправлен через Международный Красный Крест в Швейцарию. За ними пока еще строгий контроль со стороны моджахедов. Содержатся в горном кишлаке в 48 километрах на юго-восток от Кандагара…
… Начальник разведки дивизии, дислоцированной в Шинданде, подполковник, убил солдата и на БРДМ переехал к моджахедам…
Я бы с удовольствием пощупал его кадык ребром своей ладони. Как я таких ненавижу, парня убил, гад.
… В районе Джелалабада взяли в «зеленке» сержанта, набирал воду в ручье…
Ничего себе, попил водички. Куда ж командир смотрел? Послал одного, а может быть, и самовольно пошел, черт его знает.
… В районе Кундуза двое наших солдат с оружием ушли в банду, наркоманы с гражданки…
Гады.
… Хекматияр повысил цены за теракты. За убитого афганского солдата – от 5 до 7 тысяч афгани, за партийного активиста – 10-15 тысяч, за убитого офицера – 30 тысяч, за уничтоженный танк – 100 тысяч, за организацию взрыва на кабульском вокзале – 70 тысяч афгани…
Я даже глаза приоткрыл от таких расценок. Шеф хмыкнул, глядя на меня, и сказал:
- Ты бы у них за неделю миллионером стал.
Это он мне льстит, что бывает нечасто. Да, дело предстоит жаркое.
… В полевом лагере Бадр (Пакистан) недалеко от города Равалпинди, двое наших парней, русский и туркмен, взяли их под Джелалабадом года четыре назад…
Все не то, не то…
Шеф продолжал читать, а я мысленно представил себе карту Кабула и всего Афганистана.
Так. От города в разные стороны расходятся пять автомобильных дорог, их я исключаю сразу. То, что до сих пор не найден «рафик», еще не значит, что уехали на нем. Скорее всего, «рафика» уже в природе не существует. А из Кабула можно тысячами путей скрытно уйти в близлежащие горы, легко обходя главные дороги соответственно армейские и полицейские посты и заставы, которыми утыканы без толку основные магистрали. Этому способствует само положение города, который поднимается в горы домами и малопроезжими дорогами и тропинками.
Допускаю, что их довезли до гор, а затем повели пешком, плюс время на переодевание, это обязательно, потом отдых и все такое. Очень быстро не пойдут. Три женщины, одна из них девочка 15 лет, шесть мужчин и юноша 17 лет. А высота Кабула над уровнем моря 1791 метр, люди только с самолета, они еще не адаптировались, передвигаться быстро они просто не смогут. Стало быть, они где-то недалеко от Кабула. Я так мыслю.
Дальше. Взяли их в районе Шахринау примерно в 18.30 взяли чисто, без стрельбы и лишней суеты. Впереди ехала «Волга» с «садовниками». Пропустив ее, «духи» перегородили дорогу выехавшей с боковой улицы «бурбухайкой», и, пока ребятки выскакивали из «Волги» и пробирались назад, «рафика» уже не было.
Да, грамотно сработали. Скорее всего, представились нашими военнослужащими, что действует почти всегда безотказно, особенно на вновь прибывших.
Сейчас – 4.50. Чистого времени у них было примерно около 10 часов. Уйти могли далеко, но будем надеяться на лучшее.
Теперь вот еще что. Вероятно, они попрут в Пакистан, а провести такую большую группу удобно либо через Хайберский проход, там шоссе, годится обыкновенная «бурбухайка», либо через Багогильский перевал по вьючной тропе на Гиндукуше. Но здесь высота 3777 метров над уровнем моря, и хотя он проходим с мая по сентябрь, но не для женщин, и то разве только верхом. Впрочем, кто же попрет в Пакистан напрямую через Джелалабад, где наши контролируют все и вся и подобную группу не прозевают?
Ну, да это известно Василь Василичу, и там уже наверняка сидят наши ребятки. Я так мыслю. А вот для того, чтобы проконтролировать другие возможные пути отхода, и нужен я. По тому, как быстро меня нашли в городе Ташкенте, в районе Троицкого поворота, у друга, я сразу почуял, что дело непростое.
По-моему, Шеф уже закончил читать. Открываю глаза, так оно и есть. Смотрит на меня и молчит, ждет вопросов. Бедняга, он за эту бессонную ночь перелопатил уйму информации и сейчас, как компьютер, с величайшей точностью и скоростью будет выдавать ее мне. Но в отличие от бесчувственной машины при ответах у него меняется интонация, а она говорит мне ничуть не меньше, чем сама информация.
Итак, вопросы:
1. Возраст и физическое состояние заложников?
2. Кто из их есть кто на самом деле?
3. Территория, подконтрольная Ахмад Шаху?
(Это его люди захватили ребят, о чем и сообщили в письме, подброшенном одному из работников посольства. И в нем, как я полагаю, были поставлены условия обмена, по всей видимости, оказавшиеся неприемлемыми для наших, потому что Василь Василич мне про них ни гугу).
4. Кто должен взаимодействовать со мной?
5. Кто еще из спецов будет привлечен?
Василь Василич, как я и предвидел, четко и кратко ответил почти на все мои вопросы, подвопросы и так далее.
И вот наконец к нам в комнату ворвался Сашка, старый мой знакомый, работающий сейчас в аппарате Шефа, один из его главных помощников и любимцев. «Есть!» - выдохнул он с порога, и жизнь для меня пошла в другом измерении. Это короткое слово означало, что агентурщики нашли-таки местонахождение заложников. Впрочем, я и раньше особо не сомневался в успехе, потому что только за время моего пребывания здесь дважды звонил САМ, то есть Ю. В. Андропов.
Пока Сашок выдавал все данные, которые он получил и уже обработал, я ходил по комнате в том приподнятом и возбужденном состоянии, в котором мне положено находиться за час до выхода на задание.
Итак. Они на территории Афганистана, возле перевала Саланг (сначала наши даже не предполагали, что заложников повезут в сторону Союза, а не в сторону Пакистана), недалеко от одного горного кишлака, а еще точнее – в квадрате «17», в очень труднодоступном районе Гиндукуша, где крепко обосновался Ахмад Шах Масуд.
Ну что ж этой информации мне достаточно. Я принялся готовиться к выходу. Шеф с Сашкой пошли заниматься своим делом. В течение часа они должны были «прокачать» множество вариантов моего входа в зону работы и остановиться на самом приемлемом и надежном. Ну да ладно это – их заботы. А мне надо решать, что брать с собой. Я бы, конечно, взял все, чем располагаю, но для этого потребовался бы грузовик. Поскольку такой возможности не было, то я должен был, как скульптор, отсечь все лишнее.
Это только в кино и книжках шпион Иванов берет с собой небольшой вещмешок, в котором умещается все необходимое Я, прочитав одну такую книжку, подсчитал, сколько чего было у него в этом мешке, получилось около пятисот наименований и тянул он килограммов на восемьсот.
Снаряжение у меня в основном самодельное и импортное, в том числе и оружие. Если бы замполит учебного центра увидел его, он осудил бы меня за непатриотичность. Ему что, прикрепил отечественным клеем в ленкомнате Али-Бабу и сорок разбойников и ходи воздух пинай. Не люблю лишних людей, тем более в армии. А мне с нашим снаряжением на свои мероприятия ни к чему ходить: я все-таки профессионал, а не самоубийца.
До выхода оставалось семь минут. Я лежал на кровати в своей любимой позе и был в том состоянии, в котором должен был быть на момент выхода, когда вошли трое: Шеф, Сашка и какой-то хмырь, по всему видать, прилетевший из Москвы. Одет не по-нашему, лицо незагорелое, с брезгливым выражением, ручки пухлые – большой начальник. Хмырю явно очень не понравилось положение моего тела, и он сразу раскричался, что приехал специально в Кабул взять дело под личный контроль, а его здесь не ждут, лежат на кровати в обуви, бардак развели. Тут Шеф и говорит:
- Я вас предупреждал, товарищ генерал-полковник, что вам здесь делать нечего. Как видите, Старик в форме и готов к выходу. Через пять минут у него машина, и кричать на него не надо.
Большой начальник даже замер от такой дерзости. Но Шеф просто-напросто решил опередить меня, что бы и я не сказал своих несколько слов.
Когда генерал наконец ушел, Василь Василич и Сашка присели около кровати на табуретки и помолчали минуту. Потом в течение двух минут перебрасываемся ничего не значащими фразами, я поднимаюсь, надеваю свою спецкуртку (она же бронежилет) со множеством карманов и карманчиков, беру рюкзак и иду к двери. Василич с Сашкой выходят, я задерживаюсь на несколько секунд в комнате, закрываю глаза, мысленно желаю себе всего-всего и тоже выхожу.
После комнаты с кондиционером воздух кажется горячим, хотя лишь семь часов утра и солнце только начинает свое восхождение.
И тут думаю: твою мать, вот почему Шеф хмурый, вот почему Сашок волнуется больше обычного! У меня же сегодня день рождения! Мне сегодня 27 стукнуло, а у нас, ходоков, считается очень дурной приметой выходить на задание даже в канун дня рождения. У меня аж день в день получается. Поэтому Шеф и хмыря московского так отбрил. Хороший мой человек, спасибо вам всем.
- Поздравили бы, что ли, - говорю им по дороге к машине, - а то как в последний путь провожаете, черти полосатые.
Василич что-то хмыкнул в ответ типа поздравляю, мол. Сашка с улыбкой закивал головой, а у самого в глазах тревога. Я их прекрасно понимаю, за последние два месяца трое ходоков не вернулись с задания, из них двоим должно было исполниться 27.
Мы стоим около спецмашины, замаскированной под военную «санитарку», дверь открыта, внутри темно, шторки опущены и в ней уже сидят двое сопровождающих. Это коллеги-ходоки, знатоки моего района и людей Ахмад Шаха. Ехать нам вместе минут сорок, так что по дороге мы успеем обговорить до конца все и даже больше.
Сейчас я сяду в салон, захлопнется дверь, и исчезнет Станислав Петрович Сергеев, славный парень, который очень любит жизнь со всеми ее удовольствиями. А останется ходок без имени и фамилии по кличке Старик.
Взялся за дверную ручку, посмотрел, как быстро, прямо на глазах, поднимается солнце, кивнул Шефу и Сашке, залез в машину и захлопнул дверь.

Мы не представились друг другу. Они просто говорили по очереди, каждый свое, изредка в случае неточности поправляя напарника, и отвечали на мои вопросы. Оба были таджиками, и мы разговаривали на их родном языке. Моя семья прожила почти двенадцать лет в Душанбе, поэтому я знал таджикский с детства. Тогда я даже не мог предположить, что он мне так пригодится в жизни. Как, собственно, и узбекский с туркменским. Прибыли к месту назначения, уже все обговорив, кивнули друг другу на прощание (у нас, ходоков, не принято желать всего хорошего и т. п.), и, только когда стал открывать дверь, один из них заметил, что языком я владею, как настоящий афганец. Я направился к поджидавшей меня БМД. Около машины стояли два офицера-контрразведчиа из Витебской воздушно-десантной дивизии, дискоцированной сейчас около Кабульского аэродрома. Полез в открытый люк БМД. Там уже лежала необходимая мне одежда: в чалме и афганском балахоне в сумерках вполне смогу сойти за афганца.
Я уже работал с витебчанами, отличные парни, никаких лишних вопросов и четко делают свое дело. В прошлый раз выбрасывали меня с вертолета, а в этот, по-моему, будет комбинированное перемещение. Подъезжаем к вертолету, лицо у меня уже закрыто, его никто не должен видеть. Не выказывая ни малейшего удивления или любопытства, летчики поднимают машину в воздух, и мы летим в тот полк дивизии, который расположен между Чарикаром и Салангом для сопровождения колонн из Союза. Приземлились, опять сажусь в БМД, и меня везут несколько часов подряд.
Батальон совершает марш, у комбата определенная задача, и не знает он, что придумана она только для того, чтобы в заброшенном кишлаке, когда кругом еще столбом пыль, поднятая проходящей колонной, из люка машины не его батальона выпрыгнул какой-то человек и, никем не замеченный, скрылся в ближайших развалинах.
Пыль еще не успела осесть, а я уже замаскировался и приготовился к долгой дневной лежке под палящим солнцем, когда нельзя ни пить, ни есть, ни шевелиться.
Через час колонна прошла обратно, но по другой дороге, раздались две короткие и одна длинная пулеметные очереди. Это сигнал мне, что все без изменений. Ну что же, до встречи. Старик приступил к выполнению задания.
Лежу и мысленно говорю себе: с днем рождения, Старичок, тебе уже двадцать семь. Эх, видели бы меня сейчас мои родители и братики. Их у меня двое, и оба старшие. Александр и Володя. Наверное, уже опрокинули по стопочке за здоровье Стасика. Стоп. Что это я? За какого такого Стасика? Он в той жизни остался, а в этой есть только Старик. Надо отрешиться от всего и подышать, подготовиться к работе.
Согласно древнекитайским трактатам, правильное дыхание позволяет восстановить размеренность мышления, снять напряжение и раздражение, преодолеть состояние разбитости и апатии. Дыхание должно быть размеренным и тонким, а настроение ровным и спокойным. Особенно сейчас, когда через мои ноги переползает огромная кобра: ползи, гадина, ты мне совершенно безразлична.
Однажды на сборах инструкторов в одном из высокогорных учебных центров мы вечером зашли в палатку и, не зажигая света, полезли каждый в свой спальник. Вдруг раздался голос Вадика Попугаева: «Ребята, включите свет, у меня змея в спальнике». Сказано это было настолько спокойно, что я так же спокойно встал и зажег лампу. Вадик медленно вылез из спальника и встряхнул его, оттуда вывалилась кобра и быстро уползла в ночь. Вадим постелил спальник на место и снова залез в него. После того случая я перестал бояться ядовитых змей.
Все, хватит воспоминаний. Боковым зрением я уловил движение вдалеке. В сторону малоразрушенной части кишлака идут двое: у одного – винтовка, так называемый «бур», второй – без оружия, что-то несет. Это хорошо, это очень хорошо, это просто чудесно: информация моих коллег, инструктирующих меня в машине, подтверждается.
Они пройдут метрах в сорока от меня, мой направленный микрофон запросто возьмет такую дистанцию. Включаю его, вставляю микронаушник в ухо и слушаю. Слышимость отличная. Недоумевают, что за колонна и с какой целью была здесь сегодня. Не дураки, цель им подавай, командир этого батальона сам не знает, зачем он сюда мотался, а этим вынь да положь причину. Так, они будут вдвоем до утра, поставят три мины. Две на дороге, по которой колонна шла сюда, одну – на той, по которой она возвращалась. Поставят метрах в трехстах от входа в кяриз (так здесь называют подземные источники), чтобы его не завалило во время взрыва. Подготовленные хлопцы, хотя и на скорую руку. Ладно, я вас пока трогать не буду.
Между прочим, к афганцам у меня вообще нет никакой злобы, ни к тем, ни к другим, и мне совершенно все равно, кто из них возьмет верх. Мама еще в детстве рассказывала, что во время голода в Поволжье, когда «отец народов» выгреб все закрома, Афганистан передал нашей стране десятки тысяч пудов хлеба и двести восемьдесят тысяч тонн пшеницы. Много это или мало, я не знаю, но мамина мама, бабка моя, выжила, да не просто выжила, а еще и маму мою на афганском хлебушке на свет Божий произвела. Так что я в какой-то мере обязан своим рождением этой стране и этим развалинам, под которыми лежу, тоже. Нет, я, конечно, несентиментален и не побегу за этими двумя выражать свою признательность и благодарность. Если понадобится, я им сделаю «скучно», но… только если понадобится. Они поставили мины и повернули обратно. Уже совсем стемнело, и мне пришлось сильно напрячь зрение, чтобы разглядеть, где они нырнут под землю. Так, место засек, теперь можно спокойно «прокачать» ситуацию.
Они люди Ахмад Шаха, дежурный пост, ответственный за эту зону, вернее, за этот ее участок, потому что из разговора я понял, что всю зону охраняют восемь человек, и с ними старший – проверяющий.
Ну, начало положено, вот что значит техника. А еще у меня есть «жучки», замаскированные под камни. Бросишь несколько таких вдоль тропы, метров через пятьдесят, включишь приемник и – порядок! – сиди собирай информацию. Очень удобно, но, правда, недешево. Когда я узнал, сколько стоит один такой «жучок», то даже убрал ноги со спинки кровати. А когда мне на складе сказали, что их нужно обязательно сдавать после операции, то я спросил, не надо ли еще гильзы стреляные приносить. Совсем эти тыловики очумели, могли бы, по крайней мере, сказать «не обязательно», а «по возможности», неужто я этого не понимаю.
Пока на интересующую меня тему я ничего не узнал. Зато теперь мне известно, где в этом квадрате можно свободно перемещаться. Ну что, Старик, вылезай из укрытия и вперед на полусогнутых в сторону Гиндукуша. Прыгая по развалинам, как горный козел, чтобы не наследить, я приступил к выполнению первой части задания – вхождение в зону и обнаружение заложников.
Продвигался быстро. Что-что, а ходить я умею хорошо, не зря нас все-таки «ходоками» зовут. Иду, луна светит, небо звездное (кстати, каждый, кто прошел Афган, вспоминает это звездное небо), видно все хорошо, посты далеко, а я в полной боевой готовности. Шагаю по руслу ручья, он почти высох, в воду не наступаю, а только на камни. За пять часов мне необходимо пройти шестьдесят пять километров. Это реально. Я так мыслю. План последующих действий таков. Замаскируюсь около выходящей в горы тропы, разбросаю вдоль нее метров на шестьсот свои «камушки», которых у меня двенадцать штук, и буду слушать. Сейчас для меня главное – слушать, за микрофоны я не беспокоюсь, их можно обнаружить, лишь разбив «камушек», а они по виду ничем не отличаются от обычных камней.
Нет, километров 15-20 придется все-таки пробежать, мне нельзя прибыть на место после рассвета. Я должен успеть найти себе возле кишлака укромный уголок на весь день, да и на маскировку необходимо время.
Скоро полночь, конец первого дня лета и конец дня рождения я провожу с рюкзаком за спиной, бегущий, как лошадь, по чужой стране черт его знает, куда. Хотя зачем преувеличивать, сейчас погляжу на звезды и скажу, куда я бегу. Так, это – Большая Медведица, значит, на северо-восток, к предгорью Гиндукуша, в некий, совсем небольшой кишлачок, в котором, как мне сообщили, сегодня утром появится один человек. Этого человека я должен вычислить, обязательно допросить и выбить из него любым способом информацию о местонахождении заложников. И если моего «дяди» не окажется в кишлаке, то действовать я буду уже по варианту №2, который мы с Шефом тоже обговорили.
Стоп. Время для отдыха. Хорошо, ноги повыше на камень, они потрудились на совесть, в себя несколько плиточек питательной смеси, чуть-чуть жидкости собственного изготовления. Упражнения на восстановление дыхания, спокойнее, спокойнее, все хорошо. Последние пять минут – и вперед.
Отлично. Успел-таки, в запасе минут 20-25 еще есть, а вот двух-трех килограммов во мне уже нет. Так, теперь раскидаю «камушки» и поищу место неподалеку от них. За небольшим кустом на меня оскалилась узкая трещина в скале, нормальный человек в нее не влез бы, но кто сказал, что я нормальный… Залез, втиснул шмотки, замаскировался и посыпал себя специальным порошком, чтобы собаки не почуяли. Этот порошок в течение нескольких часов пахнет чем-то очень противным, но привычным для местных кобелей и сук.
Утро. Мулла заорал, как недорезанный петух. Началась моя вторая лужка. Часа через два появились трое: двое молодых и дед. Дед двинул в горы, а двое пошли по тропе, мило беседуя. Включил приемник, слушаю. Пока ничего интересного, просто болтают о житье-бытье, хотят раздобыть оружие. Это не «духи», а мирные жители. Слушаю дальше… ага, дед через четыре часа должен кого-то привести. Ну что ж, подождем. Дед, наверное, проводник.
Мимо пробежали дети, а сними две собачки. Порошок не подвел, они меня не учуяли. Вообще-то я на всякий случай выбрал место с таким расчетом, чтобы ветер дул с тропы на меня, ветер в Афганистане чаще всего с северо-востока.
Время уже к обеду, меня клонит в сон, глотаю таблетку и минут через десять-пятнадцать я снова в норме. Пошли уже вторые сутки без сна. Как только добуду нужную информацию, надо будет выспаться, а то, когда начну работать, никакие таблетки не помогут.
Вечер, «прокачиваю» полученную информацию. Мимо меня прошло человек шестнадцать, и из их разговоров ясно, что нужного мне человека в кишлаке нет. Дело в том, что обычно он привозит в кишлак разный дефицитный товар, а там это целое событие, о котором обязательно кто-нибудь упомянул бы в разговоре. Но я все равно ночью схожу на проверку, тем более, что в кишлаке всего один пост, расположение которого я уже изучил. Да и ведут себя часовые совершенно безалаберно, словно в глубоком тылу. Мысленно я уже «прокачиваю» второй вариант. Но мне не суждено было воплотить его в жизнь: то, что случилось в дальнейшем, не только перечеркнуло второй вариант, но и изменило весь ход событий.

Я заметил их еще километрах в двух от кишлака. Дед-проводник вел какую-то группу. Шли они довольно медленно, усталые, чем-то нагруженные, - судя по всему, издалека. Подходят ближе, словно нарочно шагают не по тропе. Наконец добрели до моих «камушков». С ними наш солдат, взятый в плен в провинции Парван во время обстрела советской колонны. Взрыв отбросил его от своих далеко в сторону – в воду арыка, где его и нашли без сознания.
Паренька надо выручать, не знаю пока как, но надо. Скорее бы стемнело, тогда будет легче прийти ему на помощь. Но стемнеет только через три часа.
Что-то непонятное у них там творится. Идут толпой по улице веселые – чарса, что ли, обкурились? Солнце светит на них, я – в тени, значит, если воспользуюсь оптикой, никто меня не заметит.
Смотрю. Мать вашу! Они тащили паренька к окраине кишлака, он был уже весь окровавленный, одежда порвана, и я понял, что сейчас произойдет. Эти гады будут издеваться над ним, будут умерщвлять его всеми способами. Суки! Я еще не осознал того, что мне ничем нельзя ему помочь, не осознал, что смогу только наблюдать, кусать до крови губы и сжимать до боли в суставах кулаки.
Они вышли на площадку и начали раскладывать костер. По крикам я понял, что пытку огнем требуют находящиеся в кишлаке «духи», которые в своей последней операции потеряли несколько человек, в том числе родного брата их главаря. Теперь они жаждали крови. «Духи» пинали беднягу ногами, били палками, кололи штыками, лицо у него стало сплошным кровавым месивом. Он не сопротивлялся, у него не было сил. Вот он упал, пинками его заставляли подняться. Сволочи, гады, суки, подождали бы до утра, я бы за это время обязательно что-нибудь придумал.
Наконец они вытащили из огня свои штыки и принялись выжигать на теле парня какие-то иероглифы.
Как он, бедняга, кричал! Он просил не убивать его, он только что приехал в эту страну и еще ни разу не выстрелил, он всего-навсего связист и не собирался никого убивать, у него дома мама. Они его просто не слушали, они не знали его языка, и крики, которые издавала жертва, их только радовали. Слезы текли у меня непроизвольно, впервые за последние годы.
Они превратили его в кровавый, едва шевелящийся кусок мяса, когда появился главарь. Величественно подняв руку, он остановил своих молодчиков, и я уже стал надеяться, что пытка будет отложена до завтра, но все произошло как раз наоборот. Ему подали раскаленный докрасна штык, и эта падла с ухмылкой на лице ткнула его кончиком парня прямо в пах. Раздался жуткий крик, а затем в связисте проснулся маленький мальчик, да он, впрочем, и был еще им. Он начал кричать: «Дяденьки не убивайте меня, пожалуйста, я жить хочу». И стал звать маму.
Главарь совершенно спокоен, он не был обкуренным и делал все с ясным умом и спокойным сердцем. Следующим движением он воткнул штык пареньку в правый глаз, тот уже только хрипел, главарь ткнул его в левый глаз, парень совсем затих, не шевелился, его подняли и бросили в костер.
Длилось все это почти полтора часа. И я, здоровый, специально обученный и подготовленный для помощи другим боец, был в роли наблюдателя. Но если я не смог спасти связиста, то, по крайней мере, могу отомстить за него. А объектом мести, естественно, выбрал главаря. Значит, так. Соединим приятное с полезным. Поскольку в кишлаке нет человека, который мне нужен, я отменяю второй вариант и пробираюсь в дом главаря, выпытываю у него, где здесь в горах самое надежное, с их точки зрения, убежище (он должен знать об этом обязательно) А если он занимает какую-нибудь важную должность у Ахмад Шаха, то, возможно, я узнаю у него и про заложников.


Военнослужащие группы спецразведки Погранвойск на высоте 3764, перевал Зоркамар.

Таджикистан, 1993 год.

[mikimi]

СЕРГЕЙ ШТАННИКОВ

ХОДОК
Ч 2


Стемнело. Пора идти на ночную прогулку. Выбрался я из укрытия и в течение пятнадцати минут разминался, приводил себя в боевое состояние. Сейчас я готов к работе любого профиля.
Отправился в кишлак, оставив рюкзак на месте и взяв с собой лишь несколько стрелок, шприц, нож и одну штучку, имитирующую укус змеи. А всем остальным оружием был я сам. По-моему, в это окошко я «ввернусь». Остановился на нем после того, как прослушал снаружи все жилые помещения. Делается это совсем просто. Модернизируется аппарат для тех, кто плохо слышит, и получается отличный звуколов. По дыханию спящих я определил, что в женской половине дома спят три молодые и одна старая женщины, семеро детей, из них три пацана не старше девяти лет, и один совсем маленький. Спали глубоко, чужих среди них не было.
Зато мой объект спал чутко, и пришлось подождать, пока его сон войдет в нужную стадию. Просовываю вперед сначала левую руку, затем голову и, как штопор, вворачиваюсь в отверстие. Мало у кого возникнет подозрение, что здесь можно пролезть, и тем более – взрослому человеку.
Медленно опустившись на землю по другую сторону отверстия, я замер на пару минут, лишь после этого позволив себе начать перемещение по комнате, даже не перемещение, а если говорить точно, перетекание. Секунд через сорок я уже стоял у его изголовья, но он не почуял меня. Какой молодец, похвалил я себя и засадил ему указательным пальцем в одну из болевых точек. Клиент что-то хрюкнул и отключился. Теперь быстренько шприц, сделаем дяденьке укольчик, и спустя несколько минут он расскажет мне все, что знает. А пока посмотрим, что за бумаги хранятся у него в поясе. Ага, вот они. Потайной фонарик освещает документы, по фамилии определяю, что по национальности он таджик-панджшери. Малый, по всей видимости, знает многое. Ахмад Шах Масуд сам таджик, и все его окружение подобрано по национальному признаку.
Внимание, клиент завозился, теперь мы с ним побеседуем. Резко и отчетливо спрашиваю, кто он и откуда. Мычит и не говорит ничего, но я это предвидел, они вообще ребята с большой силой воли. Делаю еще укольчик, сейчас уж точно заговорит.
Клиент вместе с братом недавно приехал из Пакистана, где они обучались всяким премудростям, как нашим мальчишкам кишки выпускать наружу. А наши мальчишки братца кокнули. Жалуется мне, козел, думает, что его во сне Аллах допрашивает. Постепенно веду его вопросами к личности Масуда. Знает его, вхож к нему – это славно. Спрашиваю что задумал Масуд против неверных в Кабуле? Бормочет в ответ информацию. Не то. Подходим с другого бока: где здесь их самое надежное убежище и скрывается ли там кто-нибудь? Вот, это уже то, что надо: говорит, что недалеко от перевала Хаван, вернее километрах в шестидесяти юго-западнее, есть хорошо защищенное место. Там отличная охрана и подход к крепости практически только с одной стороны. В ней через два-три дня соберутся отборные подразделения Ахмад Шаха «Ночные тигры». И, самое главное, туда срочно вызвали несколько человек, говорящих по-русски.
Напоследок узнаю у него, что человек, к которому я шел в этот кишлак, вчера вечером погиб, упал в ущелье с веревочного моста. Наверное, вычислили парня, я так мыслю. Ну ладно, пора заканчивать и отправлять клиента к настоящему Аллаху. Очень аккуратно достаю штучку, имитирующую укус змеи, надеваю ее на указательный и большой пальцы правой руки, снимаю с одного из ее зубцов пластмассовый колпачок и «кусаю» дядю за руку. Яд действует почти мгновенно.
Возвращаюсь к своему отверстию, «выворачиваюсь» наружу, беру рюкзачок и «вперед и вверх, а там…». А там я высплюсь как следует и – на финишную прямую. Но сначала надо подать сигнал в эфир, что я жив-здоров и честно зарабатываю свои деньги. Сообщение заняло всего две минуты. Молодцы японцы: аппаратура очень легкая и работает отлично.
Устал я, однако – всего сорок минут бегу, а уже устал. Скоро рассветет, нужно успеть уйти в сторону от всех троп и дорог и отоспаться, тем более что потом времени прикрыть глаза уже не будет. Я вышел на верный путь, у меня на это дело нюх собачий. Стоп. Мой собачий нюх уловил наличие чужого запаха. Это – барс, он сзади меня. Сидит здесь уже давно, - запах устойчивый и резкий, - ждет добычу, спустился сверху, наверное, старый или больной.
Все это промелькнуло у меня в голове за долю секунды, а руки тем временем делали свое дело. Правая – уже сжимала стрелку, а левая – была над головой и прикрывала ее. Глянув из-за плеча назад, я увидел летящую на меня кошку (да, я был прав, очень старый барс) и метнул стрелку. Сделав кувырок вперед, мгновенно развернулся и посмотрел на своего противника. Барс не шевелился, стрелки у меня были ядовитые, и яд действовал мгновенно. Дурак, думаю о себе, чуть не прозевал, обрадовался, что появилась информация и что впереди отдых. Эдак нетрудно провалить все дело. Нужно собраться. Подошел к зверю, быстренько вынул стрелку, а тело не тронул: этого неудачливого охотника шакалы сожрут очень быстро, часа через два и костей не останется.
Уже светает, пора на покой. Рюкзак под голову, ноги на камень – какое блаженство! Место выбрал отменное, «камушки» расположил так, что сразу услышу даже воробья, если, конечно, он пойдет пешком. Микрофон в ухо – и спать.
Через четыре часа подъем, осмотрелся, основательно подкрепился тем, что прихватил в кишлаке, и решил еще на четыре часа завалиться. Когда проснусь, как раз начнет темнеть. Через час слышу в ушах такой хруст, будто танк едет, открываю глаза, смотрю: метрах в пятидесяти ниже меня плывет «корабль пустыни» - верблюд. Вот, думаю, «кэмэл» ходячий, такой отдых поломал. Огляделся по сторонам и – дальше спать. Больше никто не беспокоил. Встал – до наступления темноты время еще оставалось, - проверил все свое снаряжение, вооружение и хорошенько размялся.
По моим подсчетам, пройти мне надо километров 40 – 45. За ночь успею. Днем необходимо будет тщательно изучить все подступы к месту, где находятся заложники. А находятся они в крепости, которая стоит на краю отвесной пропасти глубиной метров в шестьдесят, так что подойти можно только со стороны кишлака, а там быстро не пройдешь. Даже если и пройдешь, обратно этим путем не вернешься. Решение приму на месте, хотя предварительный план у меня уже есть. Для его осуществления мне требуется, разобрав по дороге какой-нибудь веревочный мост, добыть себе прочный канат. А таких мостов мне сейчас встретится великое множество, поскольку начинается район ущелий и трещин.
Спустя несколько часов я наконец нашел то, что нужно: мост длиной 8-10 метров и, что самое главное, веревка – почти настоящий репшнур, капроновая и относительно новая. Быстренько проверяю, нет ли охраны, срезаю ровно столько, сколько мне необходимо, мост полностью не разрушаю, иначе сразу поймут, что здесь побывал чужой, и ухожу.
Когда я прибыл в намеченный квадрат, первой моей мыслью было: «…и что я маленький не сдох?» Стеночка гладкая, как зеркало, высота под пятьдесят метров. Одно только радует, что с этой стороны вообще нет людей. Сейчас часик отдыха, и начну осмотр стены. Мне надо провести ее визуальную разведку и сделать необходимые промеры по маршрутам, которые намечу. Очень важно, чтобы хватило скальных крючьев, их у меня всего двенадцать. Они хоть и титановые, легкие, но все равно набирать их с собой много в такую дорогу я не стал.
Итак, все нужные промеры сделал, маршруты наметил. Удачно, что в этом месте – всего один отрицательный угол. И я уже прикинул, как мне его удобнее обойти. Этот угол, кстати, очень хорошо меня прикроет, и я смогу вполне спокойно работать и днем, что даст большой выигрыш во времени.
Поднялся метров на двенадцать и начинаю вворачивать первый крюк[1]. Ввернул, проверил, навесил веревку. Иду дальше, стена гладкая, хороших трещин на моем маршруте маловато. Медленно-медленно продвигаюсь все выше, работаю босиком, так надежнее. Пальцы в канифоли, им я доверяю полностью. Хорошо. Прошел тридцать метров за три часа, ввернул семь крючьев. Для себя я не стал бы, конечно, и трех вкручивать, но этим маршрутом со мной должны спуститься совершенно неподготовленные люди. Все, надо мной отрицаловка. Можно слезть, отдохнуть, перекусить и, как только солнце сядет, снова за работу.
Пробиваю второй маршрут, после отрицаловки. Не стал я ее обходить, это издалека казалось, что путь обхода легче. Уже совсем стемнело. Смотрю вверх, ничего не видно, но память у меня хорошая. Закрываю глаза, до мельчайших подробностей восстанавливаю рельеф скалы и продолжаю лезть дальше. Дважды пришлось перевинчивать крючья, но к утру уложился. Все готово. Сейчас привяжусь к двум крючьям и посплю прямо под носом у «духов».
Проснулся часа через четыре, солнце прямо в лицо. Ладно, хоть место нашел подходящее: трещина, в которую я еле втиснулся, прикрывала меня со всех сторон. Перекусил, стал готовить свою дальнобойную аппаратуру для прослушивания. С ее помощью мне необходимо выяснить, в этой ли крепости находятся заложники и какое количество «духов» их охраняет. И, лишь обладая такой информацией, я пойду их лепить. Подбираюсь к самой стенке, перемещаюсь к ближайшей бойнице, аккуратненько кладу микрофон, там вроде никого, беру один «камушек» и бросаю его в окно башенки. Затем во второе, третье, четвертое.
Вишу на руках попеременно, мне бы позавидовал любой ниндзя. Спасибо большое деду Ирбису и Учителю. Не обманул душманчик, с которым я беседовал в кишлаке, здесь наши ребята., все вместе. Какой я молодец, за трое суток столько всего провернул. Теперь осталась самая мелочь –перебить охрану и вывести ребят в нужный квадрат, а остальное дело техники – прилетят «вертушки» и заберут нас всех домой. И поеду я опять в Ташкент продолжать прерванный отдых.
А сейчас пора спуститься вниз, основательно подготовить пути отхода, подготовиться самому, сообщить все Шефу (он, бедняга, больше меня волнуется), получить информацию от него и следующим вечером приступить ко второй части задания - освобождению заложников.
Солнце уже село за горы, сейчас станет прохладно и очень скоро стемнеет. Подготовка окончена, начинаю работать. Мне бы успеть до темноты снять без шума охрану внутри крепости. Я вычислил, что там всего двенадцать человек: четверо ходят по верхнему ярусу, остальные – внизу.
Выбрал себе первую жертву, подождал, когда она станет невидимой для других, и дунул в «трубку смерти», как я называю свой сумпитан, изготовленный мною с Учителем. Есть, попал. Протискиваюсь в бойницу, тишина. Подхожу к лежащему в башенке мертвому «духу», быстро надеваю его халат и чалму, беру АКМ и как ни в чем ни бывало шагаю по его участку. Лица моего не видно, только силуэт. Я слегка возбужден, таблетку хватанул лишнюю. Во время патрулирования возвращаю себя в рабочее состояние, подышал нижним дыханием, затем верхним, успокоился.
Сейчас буду лепить второго. Наклоняюсь, долго смотрю вниз через бойницу. Подходит «дух», интересуется, что там, и высовывается в соседнюю щель амбразуры. Я ему тут же стрелку в бок, он, бедняга, так и остался в щели любопытным лицом вниз и с торчащим из бойницы тощим задом. Перехожу на его сектор и, укрываясь в тени, неторопливо иду к третьему, они стоят в паре с четвертым. Делаю бросок корпуса вперед, одновременно кидаю стрелку в дальнего и провожу молниеносный прием ашбор ближнему. Боковым зрением улавливаю какое-то движение справа. Откуда же ты, дядя, взялся – глаза удивленные, уже и рот раскрыл для возгласа. Быстренько кувырочек ему под ноги и снизу вверх бросаю нож в его горло. Подхватываю тело незапланированного духа, поворачиваю ему голову вбок, чтобы недолго мучился, и вытаскиваю нож.
Теперь пора перебираться на нижний ярус. Самое главное, что внутри пока не хватились верхних «духов». Но это только пока, так что нужно в темпе слепить остальных. Молниеносный бросок по теневой стороне к первой башенке, и начинаю спуск вниз. Их должно оставаться семь человек. Картина передо мной такая: у ворот трое – один на козырьке над воротами и двое внизу. Еще двое возле каменного мешка, в котором за деревянной решеткой сидят наши люди; мужчины отделены от женщин перегородкой. Присаживаюсь на корточки около стены, ищу последних двоих. Так, нашел, они в помещении, расположенном над клеткой с заложниками. Зажгли керосиновую лампу, и видны только тени. Поднялся по лестнице к ним наверх, стою у двери и осторожно смотрю в щель. Одни сидит лицом ко мне, другой боком, пьют чай. Снаряжаю свою «трубку смерти», медленно просовываю ее в щель и жду, когда второй отвернется от напарника.
Когда он потянулся за подушкой, я пустил первому «комарика» прямо в шею. Он схватился за нее рукой и повалился на бок. Второй даже и удивиться не успел, как отправился вслед за ним.
Осталось пятеро, один мне нужен живым для беседы о всякой всячине: во сколько смена и т. д.
Возвращаюсь на верхний ярус и замираю над теми, кто стережет ворота. Один сидит внизу, один ходит, а третий полулежит на козырьке над воротами. С него и начинаю. Дую в свою трубочку, и он замер навеки. До второго далековато, боюсь, что стрелка не пробьет одежду или попадет в амуницию. Не скрываясь, спускаюсь сверху. Тот, который ходил, останавливается и спрашивает, что мне надо. Это были последние слова в его жизни. Левой рукой я метнул в него стрелку, резким броском подскочил к другому и ткнул его пальцами в горло. Все. Иду в комнату, где «духи» пили чай, минуя их, выхожу в другую дверь.
Я оказываюсь точно над двумя последними охранниками, они сидят в трех метрах друг от друга. Кидаю стрелку в дальнего от меня «духа», потом, для подстраховки, еще и нож, одновременно прыгаю на ближнего и бью его по сонной артерии. Быстренько пеленаю будущего собеседника и подхожу ко второму «духу»: да, зря нож пачкал – стрелка попала тому прямо в глаз.
С охраны переключаюсь на заключенных. «Привет, - говорю, - ребята, я за вами». А они будто языки проглотили. Эффект неожиданности. Открываю замок, узнаю, что все живы, представляюсь, отзываю в сторонку двух «садовников», коротко объясняю им обстановку и посылаю их собирать оружие и все необходимое для возможного неравного боя.
Я же тем временем привел своего пленника в чувство и расспросил его. После определенной обработки он мне все чистосердечно выложил. Смена приходит в четыре утра. На сегодня, кроме того, запланирована беседа с русскими и запись на видеопленку. Какой-то европеец хочет сделать интервью. Больше ничего полезного извлечь из него не удалось, и быстрым движением руки я отправил его вслед за остальными.
Ребята были почти готовы, я внимательно осмотрел детей и женщин. Девочка в шортах, это терпимо, а вот балахоны на двух женщинах… Приказал парням срочно раздеть «духов» и надеть на дам штаны, потому что прогулка предстоит по горной местности. Дамы заверещали, я пригрозил оставить их здесь, и они сразу сдались.
Времени в запасе у нас маловато, четыре часа, а мы только на спуск потратим не меньше двух.
Эх и намучился я с ними при спуске, особенно на отрицаловке. Привыкли, видать, в лифтах кататься. Ну, женщин и детей я спустил без особых проблем, а вот один хмырь уперся – и ни в какую, не полезу – и все. Отнял у него автомат, двинул по шее, чтобы не тормозил движения, и протащил на себе по отрицаловке. Так он внизу заявляет: вы мне за это ответите, я работник Министерства иностранных дел, и дальше в том же духе. Ладно, и не таких встречал. Сдергиваю веревку, и уходим. Приступаю к третьей части задания – выходу в зону встречи.
Занимался рассвет. Мы прошли всего восемь километров, и последние несколько сот метров я нес на себе девочку: бедняга разбила в темноте коленку.
Спустились мы за полтора часа, идем час двадцать. До момента, когда нас начнут преследовать, осталось примерно часа полтора-два. А до того места, где нас смогут взять «вертушки», еще километров десять-двенадцать. Даю сигнал Шефу, что полпути мы уже прошли. В районе встречи нас, согласно разработанному плану, ждут несколько групп спецназа. А для нашего прикрытия в готовности сидит на аэродроме целая десантно-штурмовая бригада. Как только через час рассветет, самолеты начнут утюжить этот район так, как никогда еще в Афгане не утюжили.
Сидим, отдыхаем, «садовники» делают свое дело: один спереди, другой сзади ведут наблюдение. Раздал каждому по таблетке, объяснил ее эффект, дал запить по одному колпачку от фляжки. Наконец в небе показались самолеты, ребята заулыбались. Но я знал, что Ахмад Шах так просто свою добычу не выпустит.
Прошли километра два, наверно, и задний мне доложил, что вдали появились люди. Вот и кончилась свободная прогулка.

mikimi добавил(а) 28.01.2021 в 22:23
Сергей Штанников
Ходок

Ч3

Открытым текстом выхожу в эфир, сообщаю наше местонахождение, требую у Шефа срочной поддержки, получаю подтверждение и даю распоряжения «садовникам». Они молча выслушивают и уходят. Остальные мужики вроде бы недовольны, что не привлекаю их; объясняю им, что это – работа для профессионалов, но, к сожалению, они тоже могут скоро понадобиться.
Вовсю шла бомбежка квадрата, в котором мы находились два часа назад, но наших преследователей она все равно не остановит. Это самолетам не под силу. Надо ждать «вертушек» с десантниками, вот они действительно помогут. Пока ребята отводят преследование в сторону, выстрелы раздаются далеко позади нас. И тут, глянув на небо, я увидел, что надеяться на какую-либо помощь извне сейчас бесполезно. Начинался «афганец», ветер, который дует обычно почти сутки, и не просто дует, а еще и гонит столько песка, сколько нужно для практически нулевой видимости. «Вертушки» в такую погоду не летают. Мамочка моя, что делать? Принимаю решение ни на какую площадку не выходить, нас там возьмут сразу, а возвращаться и пережидать в горах.
Останавливаю группу и бегом к «садовникам», они стреляют метрах в пятистах. Пока бежал к ним, появилась мгла. Они уже сами сообразили, что к чему, и двинулись мне навстречу. Мы посовещались и решили, что я прячу всех в горах, увожу за собой преследователей, а затем возвращаюсь. Девочку быстро на руки – и вперед, благо, горы еще недалеко. Минут через сорок нашли хорошее укрытие между камнями, высоко, во время «афганца» не разыщут. Сообщаю Шефу обстановку, оставляю за старшего одного из «садовников» и ухожу, вернее, убегаю.
Повторяю наш прежний маршрут, по следам определяю, что «духи»уже были здесь, и – за ними. Параллельным курсом обгоняю их и пересчитываю: 17 человек и явно не профи. Пристраиваюсь в хвост колонны и начинаю выщелкивать их по одному. Минут двадцать от силы, и все семнадцать человек лежат метрах в пяти друг от друга. Беру два бура и ухожу. Потом с помощью ребят уношу все остальные боеприпасы. Нам, по всей видимости, придется выдержать сильнейший бой, и оружие очень понадобится.
Обежал по кругу место нашего пребывания, следов никаких. Пора послушать эфир. Шеф наверняка что-нибудь придумал. Включил приемник, минуты две тихо, а затем эфир заговорил: повторная информация для Старика, никому не занимать эфир. Узнаю, что в нашем районе уже работают несколько групп спецназа (там ребята профессионалы, они нас должны найти, я так мыслю). А чтобы облегчить их работу, мне необходимо срочно включить радиомаяк (что я, кстати, сделал еще двадцать минут назад).
Вернулся к своим, все спокойно, только «афганец» воет и швыряет песок. Проверил радиомаяк, он в порядке, скоро придет помощь. Ввел группу в курс дела, перекусили, вволю попили водички. Повеселели, даже работник министерства и тот доволен. Хотя я-то уж знаю, что это за министерство. Перед выходом я расспрашивал Шефа о своих подопечных и выяснил, что этот дядя – генерал-майор КГБ, выехавший в Кабул под дипломатическим прикрытием.
Выставил наблюдение, а сам опять вокруг лагеря. Никого не заметил. Послушал эфир, ничего нового. Трудновато будет ребятам нас разыскать, в трех метрах маму не узнаешь.
Вернулся к своим подопечным. Сидят кучкой, кое-кто спит. Дал «садовникам» еще по паре таблеток, а то парни долго не продержатся. Они, бедолаги, сейчас рвут и мечут, понимают, что им наверняка крепко влетит.
Ветер начал слабеть, сначала он стихнет внизу, затем наверху «Афганец» несет мелкую пыль, которая пробивается даже сквозь материю. Поэтому я даю команду хорошенько протереть и смазать оружие. Видимость улучшилась. Интересно, кто же первым обнаружит нас? Хотя нет, не так. Кого же я обнаружу первым: наших или «духов»?
Мы готовы к бою. Женщины и дети в укрытии, при них весь запас воды и медикаменты, прихваченные у «духов». Конечно, основная надежда на себя да на двух «садовников», хотя еще четыре ствола – это тоже неплохо, пусть по крайней Меер стреляют в нужную сторону. Боеприпасов у нас хватит на два часа хорошего боя, а за это время подойдут спецназовцы или «вертушки». Я так мыслю.
Мгла уже совсем рассеялась, видимость идеальная. И в этой идеальной видимости я разглядел километрах в двух от нас людей, которые шли длинной цепью. Левый фланг этой цепочки обязательно заденет нас. Дал команду приготовиться, но не стрелять. Сосчитал «духов»: 27 человек. И вполне вероятно, что где-нибудь неподалеку есть еще. Приказываю своим сидеть тихо, беру бур, автомат, афганский «лифчик» с боеприпасами – и вперед. Нужно заставить их левый фланг сжаться. Я пробегу по той стороне гряды и выстрелами отвлеку их, чем в то же время привлеку своих. Смотрю, кто больше всех покрикивает, прицеливаюсь ему в лоб и нажимаю на спуск. Следом за ним убиваю еще двоих и перемещаюсь на другую позицию. В ответ молчат, ищут, откуда стреляли. Несколько человек поднялись, я пугнул их из автомата и бегом обратно. Ага, заметили меня, стали сжимать фланги, это-то мне и требовалось. Бью прицельно пару раз, и еще двум стало безразлично, чем закончится этот бой.
О, нельзя ли поаккуратней! Чуть в меня не попали, даже не дали выстрелить. Это не простые духи, а снайперы – «Ночные тигры». Пока меня еще не видно с их стороны, удираю к своим. Сейчас придется туговато – за нами охотятся профессионалы высокого класса. Это не те семнадцать человек, которых я завалил за двадцать минут. Мимо нашего бивуака они прошли метрах в трехстах и сжали кольцо вокруг того места, где только что был я. Да, это профи: одни идут, другие стреляют, третьи ведут наблюдение и дают целеуказание. Минут через десять они найдут пустое место и поймут, что их одурачили, а затем быстренько нас вычислят. Хватаю радиостанцию, выхожу в эфир, объясняю ситуацию, мне отвечают, что выстрелы слышат и спешат к нам, минут через двадцать появятся у нас, а еще через полчаса прилетят «вертушки». Эх, ребятки, через двадцать минут нас уже может не быть на этом месте.
Всем даю команду приготовиться, а сам жду, когда «духи» доберутся до того места, ч которого я по ним стрелял. Вот они повернулись к нам спиной, и тогда мы врезали по ним из всех стволов. Мы с «садовниками» били прицельно по снайперам, а остальные мужики лупили длинными очередями по всем подряд. На первый взгляд человек пять уложили, но это меня мало радовало, сейчас «духов» прибавится, чую это всей своей кожей. Ну точно, чуть правее заработали сразу два ДШК. Били по нас прицельно и достаточно метко. Мы залегли и притихли, потому что пуля от ДШК не просто убивает, а разрывает на части. Да, влип Старик. Поднял бинокль над камнем, оба окуляра насквозь, а бинокль отлетел и шмякнулся о скалу. Так, ДШК пусть лупят: их потом «вертушки» накроют или «миги», а вот с этими молодцами, которых по моим подсчетам, осталось человек пятнадцать – шестнадцать, я сейчас поговорю по-своему. Хорошо, стрелки я заправил еще утром, когда дул «афганец».
Собираю своих в кучу и второпях объясняю, кому что делать. Насаживаю на бур светлую тряпицу и поднимаю над камнем. Сначала там по-прежнему стреляют, а затем делают небольшой перерыв и что-то орут. Черт, не пойму, что. Ба, да это по-русски, требуют, чтобы мы выходили. Я в ответ кричу, что у нас много раненых и идти мы не можем. Медленно выглядываю, не стреляют, это уже хорошо. Один из моих ребят высовывается и говорит, что мы сдаемся.
Группа в восемь «духов» стала подниматься к нам, четверо стоят внизу и наблюдают.
Кувырком вылетаю из своего укрытия, мечу сразу две стрелки с обеих рук в дальних, срубаю последнего идущего, третий резко разворачивается и нарывается виском прямо на носок моего ботинка; одновременно с ударом ногой бросаю стрелки еще в двух, и по моему сигналу один из «садовников» кидает гранату вниз в двух оставшихся. ДШК лупят со страшной силой, но это уже не опасно, дело сделано. Наши смотрят на меня с уважением, удивлением и недоверием. Я впервые работаю такой сложный номер перед живыми зрителями и поэтому чувствую себя несколько непривычно.
Наконец-то раздался рокот «вертушки», а нам и обозначить себя нечем. Вдруг вижу метрах в трехстах оранжевый дым: спецназ подошел. Поднимаю из-за камня два скрещенных бура: это сигнал, обговоренный по радиостанции. Минут через семь две группы спецназа уже около нас. Кажется, можно вздохнуть спокойно и немного расслабиться. Но не тут-то было. Старший из тех, что прибыли, говорит, что до посадочной площадки далеко, нас будут забирать с воздуха, и нужно срочно найти место, а то со стороны двух вражеских ДШК на подходе 800 «духов», спецы высокого класса. Час от часу не легче. Быстро вспоминаю окрестности, по которым бегал по кругу, и минут через пятнадцать мы на месте. Восемь пар «вертушек» держатся высоко в небе, ждут сигнала. Мы обозначили себя оранжевым дымом, нас заметили, подтвердили по «Ромашке». Но и «духи» засекли нас, ДШК активизировались, кого-то из спецназовцев здорово зацепило, они же прикрывали бывших заложников своими телами. Мы залегли. Командир отправил двух снайперов, и через пару минут пулеметы замолчали.
Началась погрузка в первую «вертушку», сначала по очереди подцепили детей, потом женщин, а потом – в другой вертолет – всех остальных моих подопечных. Обе машины отвалили и в сопровождении еще четырех «вертушек» и пары круживших в вышине «мигарей» пошли в сторону. Отныне я отвечаю только за себя самого.
Мы с десантом ждем продолжения погрузки, должны прилететь еще две пары и забрать нас. Приглядываюсь к окружающим: это не спецназ, это группа «Бэтта», одни офицеры. Двоих из них я готовил года три назад, но мы не подаем виду, что знакомы, в нашей системе это не принято. Наконец «вертушки» пошли на снижение, и мы начали готовиться к посадке. И вдруг неизвестно откуда метрах в восьмистах от нас возникают «духи». Моментально открываем огонь изо всех имеющихся в наличии стволов, стреляют также из «вертушек». Быстрей, быстрей! Одна машина снизилась и сбросила восемь «сидушек», ребята подцепились за несколько секунд, вертолет поднялся, они висят и с воздуха ведут огонь по «духам». Второй подсел, восемь парней выскочили вперед, прикрепили раненого и убитых. Нас осталось пятеро. Последняя вертушка снизилась, выкинула тросы, мы цепляемся – и на подъем. Двоих задело, у меня бок мокрый от крови, сразу и не заметил. Кругом дым, пальба, только и успеваем рожки автоматные менять. Наши боевые вертолеты принимаются знакомить «духов» со всеми образцами боеприпасов, имеющихся у них на борту.
Летим вдоль горы минут десять. Путь проверенный, я так мыслю. Мы с ребятами, кто смог, подтянулись немного кверху и стали поднимать раненых, а то болтает сильно. Втянули их в брюхо «стрекозы», а сами висим снизу. Неожиданно примерно в километре от нас заработало сразу несколько ДШК, пара вертолетов, шедшая для прикрытия, отвалила в сторону и пошла на уничтожение огневых точек. Но я мысленно уже прикидывал, как удобнее и безопаснее попасть на землю. Одна из машин сопровождения загорелась, еще одна «вертушка» уже пылала внизу. Не знаю, с пассажирами или без; но точно не с заложниками, тех взяли спецборта, и пошли они другим курсом.
Тряхнуло так, что у меня аж кишки к горлу подпрыгнули. Сморю вверх: мы дымим, как самовар. Под нами высота с километр, но вертолетчики – мужики опытные, пошли не на снижение, а через ущелье в сторону. Дотянули до другой гряды и кричат, чтобы мы прыгали, когда будет возможность; а они, как я в уме прикинул, спланируют на какую-нибудь площадку. Вертолет очень быстро теряет высоту, до земли – 20 метров… 15… 10… 5… Пора, отстегиваюсь, и как животное из семейства кошачьих, приземляюсь на все четыре конечности.
Очнулся. Сколько пролежал – не знаю. Первым делом проверил, что у меня не в порядке… Объятия земли оказались такими крепкими, что я вывихнул себе руку, сломал ногу, разве что бок задело не здесь. Но ничего, главное, я живой и один, совсем один, без подопечных. Залез в тень под камень и начал приводить себя в порядок.
Боль страшная, ногу пока не трогаю. Занялся рукой, потянул, слегка дернул, вправляю сустав на место, пальцами пошевелил – болит, но работать будет. Осматриваю бок, это не пуля, а очень острый осколок скалы, который попал в меня при обстреле. Два ребра сломаны, накладываю тугую повязку из подручных средств. Нормально, правда глубоко не вдохнешь.
Осматриваю ногу. Закрыв глаза, как это делал дед Ирбис, пальцами медленно ощупываю кость. У меня поперечный перелом голени в средней трети в результате прямого удара во время падения. Наверное, налетел на камень, когда кувыркался. Еще легко отделался, все-таки скорость была порядочная.
Вытаскиваю все из рюкзака, обматываю им ногу, которую вправил кое-как, с величайшим трудом, несколько раз теряя сознание. Срастется, конечно, неровно. Обвязал, затянул, на что у меня ушли все, кроме куртки, остатки одежды.
Под утро проснулся от дикого холода, напрягся-расслабился несколько раз, полегчало…
Прошло несколько дней. Нога ноет, бок потихоньку заживает, но зашивать я его пока не стал, много гноя. Нужно искать мумие. Приметил пару мест вдали, где могут быть «слезы гор», как называют мумие в народе. Помаленьку уже ползаю по округе, сегодня постараюсь проползти побольше, так как еще и жрать нечего, и вода кончилась.
Неподалеку от своей стоянки вдруг услышал чьи-то стоны. Черт возьми, кто же это? Наверно, еще один прыгнул из моей «вертушки». Соблюдая необходимые предосторожности, продвигаюсь на звук, затем медленно выглядываю из-за камня: елки-палки, обломком скалы придавлен красавец снежный барс.
Судя по всему, он лежит так дня два. Вероятно, во время охоты ступил на ненадежный камень и вместе с ним свалился вниз, причем на земле камень оказался сверху. Хорошо бы помочь этому красавцу, который носит имя деда Ирбиса, но как?
Я остановился метрах в двух от его морды. Он открыл глаза, и в ни блеснула ярость. Барс даже дернулся, но чисто инстинктивно – сейчас он не боец. Я издал рык барса (его знают все чабаны высокогорья), который означает: не тронь меня, а я не трону тебя. Уже смелее я подполз к его морде, и мы обнюхали друг друга. Только тогда он окончательно успокоился и закрыл глаза. Придавивший его обломок скалы был огромен. Интересно, как он еще жив остался? Заползаю сзади и вижу, что основной своей массой обломок лег на камень рядом с ирбисом, но и той тяжести, которая пришлась на долю зверя, вполне хватило, чтобы он не мог двигаться. Киска моя, что же с тобой делать?
Достал нож и стал ковырять им землю под барсом. Разрыхлю немного почву, выгребу, потом отброшу подальше, чуточку отдохну – и снова за работу. Кстати, незаметно для себя стал перемещаться на четвереньках. За четыре часа нарыл из-под барса столько земли, что обломок теперь держался лишь на камне, но зверь ужасно ослабел, и был не в состоянии выбраться сам. Залез сзади, обхватил его, как мог, и потянул. Он все понял и постарался помочь мне. Промучились мы с ним минут сорок, и наконец барс на свободе. Я осмотрел его, вроде все в порядке, кроме левой передней лапы. Ощупал ее, перелома нет. Покрутил лапу до хруста в суставах, зверь терпел, понимая, что его лечат. Я вконец обессилел и лег рядом с ним. А он потянулся и лизнул меня прямо в ухо, черт языкастый. Отлежавшись, барс с грехом пополам поднялся и, припадая на больную лапу, пошел. Остановился, оглянулся на меня. Иди, иди, говорю ему, я сегодня уже не ходок, здесь переночую. Он поковылял дальше, как будто понял. А я впал в полузабытье, вымотал меня ирбис, озноб начался. Наверное, рана в боку опять загноилась. Поменял повязку и отключился полностью.
Очнулся от того, что кто-то на меня смотрит. Открываю глаза, рядом сидит барс, а возле него, мать честная, лежит здоровый архар. Как же ты завалил его в таком состоянии? Ирбис подтащил свою добычу прямо к моему лицу, а сам отковылял на пару метров и прилег. Одна ляжка и зад добычи были съедены, а остальное все цело. Спасение ты мое! Достал нож, тут не до церемоний, распорол архару брюхо, вынул печенку и стал жрать ее, как первобытный человек. Отрезал оставшуюся заднюю ногу, снял с кости мясо, попутно умял несколько кусков, хорошенько ее очистил и положил сушить: сделаю себе хорошую шину на ногу. Барс увидел, что я насытился, подошел ко мне и лег рядом. Со спокойной душой придвинулся к нему, прижался, он теплый-теплый, и я уснул.
Еще через полмесяца я ходил вовсю. Барс стал навещать меня реже, хотя с довольствия по-прежнему не снимал. Принесет еду, оставит и уйдет, а дня через два снова появится. Я начал понемногу тренироваться, обретать былую форму. Нога срослась кривовато, но не это главное, главное, что она у меня годна для передвижения и даже для боя – вверх поднимается на нужную высоту, а из-за угла ею будет теперь не в пример удобнее бить. Занялся своим снаряжением, проинвентаризировал все, что осталось: нож, капсулы с ядом, которым я заправляю стрелки и аппарат «укус змеи», веревка репшнур 5 метров, крючья 2 штуки, а также те мелочи, что были в карманах куртки. Аппаратура моя накрылась, есть 6 «камушков», а какой с них толк без приемника.
Со дня моего приземления прошло два с лишним месяца. Я уже полностью в форме, мне бы еще что-нибудь из одежды, но, как говорится, было бы на что надеть, а кого раздеть – я найду быстро. Скоро двину в путь. Вот только как выбраться отсюда, не знаю. Сколько раз за это время ходил искал подходящий спуск и ничего не нашел, кроме глубоких трещин. Оставалась одна надежда на барса.
Тот появился вновь и притащил мне молодого барашка. Я барса в награду за ухом почесал. Поели барашка быстренько без соли, я свою часть поджарил. После завтрака собрал снаряжение и говорю ирбису: пошли, что ли. Он потерся мордой о мой живот, я обнял его, постояли так несколько минут, думая каждый о своем. На данном отрезке жизни ближе и дороже его у меня никого не было.
Барс двинулся вперед, я за ним. Примерно метров через семьсот он проскользнул в щель и пополз вверх, я следом. Минут через пятнадцать выбрались на довольно широкий карниз, расположенный внутри глубокой трещины. Ширина этой трещины достигала трех метров, но самое плохое заключалось в том, что противоположная сторона была приблизительно на метр выше. Ирбис перемахнул трещину одним прыжком, а я встал в растерянности, не зная, что делать, так как именно здесь было самое узкое место. У меня восемь метров для разбега. Может быть, хватит? Швыряю на ту сторону все свои вещи, разбегаюсь, отталкиваюсь левой ногой, лечу и падаю боком на край карниза, хватаюсь за ирбиса и подтягиваюсь. Если и дальше так пойдет, то я себе не завидую.
Метров через двести ирбис сворачивает в другую щель, а она довольно узкая, с трудом ползу за ним, толкая вещи впереди себя. Выбираемся: та же картина, но на сей раз трещина на метр уже и наш край выше, перепрыгиваю без проблем. И снова тоннели, щели, карнизы, спуски, подъемы, повороты, темнота… Внезапно оказываемся на большой площадке размером примерно 50 на 50 метров. С ее противоположной стороны начинается длинный, как труба, тоннель, постепенно расширяющийся вдали. А сама площадка – настоящий оазис: трава, деревья… Благодаря большому диаметру тоннеля света здесь предостаточно. Я дошел до выхода из тоннеля и осторожно выглянул наружу: высота метров триста, отвесная круча, кругом только горы, а перед самым выходом, как зуб, торчит скала, так что снизу эту дыру, наверное, не видно.
Ирбис ждал меня у очередной щели. Полезли дальше и вскоре наткнулись на небольшую пещеру. Огляделся, костей великое множество. Черт возьми, это же логово снежного барса. Скорее всего, барсы обитают здесь не одно поколение, потому что в одиночку ирбис за всю свою жизнь столько не успел бы сожрать.
Ну что, прощай, ирбис, всех тебе благ. А я пошел искать свое племя.
Почесал ему на прощанье за ухом, он меня лизнул в ухо, и я зашагал навстречу новым неожиданностям, которые, впрочем, меня не очень пугали. А зря. Но это уже совсем другая история…

[mikimi]

Сообщение от SAV367

ч.1
https://snipers-journal.livejournal.com/11195.html
ч.2
https://snipers-journal.livejournal.com/11265.html
ч.3
https://snipers-journal.livejournal.com/11546.html

это обрезанный вариант

[Николай Каменский]

Интересная повесть....Затягивает..
Кстати о названии...Только вчера смотрел передачу о лучшем легендарном диверсионном отряде времен ВОВ....
20 человек....а что они натворили за время рейдов просто не верится, что это вероятно сделать..
Так этот отряд также назывался "Ходоки"....но фрицы звали их "Снежные призраки"

[mikimi]

Сообщение от Николай Каменский

Интересная повесть....Затягивает..
Кстати о названии...Только вчера смотрел передачу о лучшем легендарном диверсионном отряде времен ВОВ....
20 человек....а что они натворили за время рейдов просто не верится, что это вероятно сделать..
Так этот отряд также назывался "Ходоки"....но фрицы звали их "Снежные призраки"