Русские в Китае

[Валерий]

Остров Русь



Одна из трёх сохранившихся в Харбине церквей.


Специальный репортаж из Харбина — бывшей столицы белой эмиграции в Китае
В 1945 году здесь жило около миллиона русских. Но в 1956-м их осталось всего двести — те, кому ехать было попросту некуда…

…МЕНЯ не покидало ощущение, что я иду по центру Москвы. Вот ей-богу, всё то же самое — дворянские особняки с колоннами, лепниной и атлантами, продавцы матрёшек и самоваров, вывеска, разрисованная медведями: «Кабакъ «Генералъ Топтыгинъ». Мостовая — крупная брусчатка, которой с XIX века вымощены улицы российских городов, — говорят, её специально завозили с Дальнего Востока. Вдали виднелась миниатюрная православная церковь из красного кирпича, увенчанная затейливыми куполами. Уличный оркестр играл «Очи чёрные». 25 сентября, неподалёку от этой так похожей на Арбат улицы, в полуразвалившемся доме скончалась 96-летняя уроженка Смоленска Ефросинья Никифорова — последняя русская жительница города, население которого не так давно насчитывало миллион граждан Российской империи…

Молятся на китайском — русский забыли

«ЕЙ ЕЩЁ здорово повезло. Фрося чисто русская была, её не трогали, — рассказывает мне уборщица в церкви — бабушка с китайским разрезом глаз. — Ну, один раз пришли, побили посуду, кричали: «Убирайся в свою Россию!» Что с неё взять — она ведь и китайского языка не знает. А вот мы, «полукровки», в «культурную революцию» натерпелись: и плевали в нас, и избивали. Тридцать лет, почитай, я по-русски не говорила, даже во сне слово произнести боялась. Вот пытаюсь снова по словарю учить, но память уже не та».

…Мария Миронова (по паспорту — Сяй Линь, как звала её мать-китаянка) произносит русские фразы так, что я с трудом понимаю её, — женщина постоянно сбивается на китайский. Она никогда не видела Россию, хоть граница не так уж далеко. Родилась в Харбине, в семье бежавшего из Владивостока белого поручика. Строгого отца помнит хорошо, как гордо объясняет Мария Александровна: «Он был с саблей и усами — как полагается». Убирать церквушку она приходит бесплатно, по старой памяти: у православной общины не было денег её содержать, и храм ещё двадцать лет назад передали католикам. «У нас теперь другая церковь есть, открываем иногда по воскресеньям на пару часов, чтобы немножко Господу нашему помолиться». Молятся они, естественно, на китайском языке — русские молитвы все давно позабыли…

…Посёлок Харбин был основан в 1898 году, когда в Маньчжурию прибыли первые российские переселенцы — строить Китайско-Восточную железную дорогу (КВЖД). Довольно скоро деревня превратилась в город, через 20 лет там проживали 150 000 человек. Выставленные в музее чёрно-белые фото начала XIX века, подобно запылённому зеркалу, отражают тогдашнюю жизнь. Вот посетители заходят в трактир Смирнова на Китайской улице, возле табачного магазина Ильи Лопато дежурят важные извозчики, а из салона галантерейщика Петрова, смеясь, выбегают барышни с кружевными зонтиками.

…На воротах обветшавшей церкви Покрова Богородицы — ржавый замок, в стёклах окон — трещины. Семь лет назад скончался последний батюшка — отец Григорий Чжу. Нового пастыря из Москвы не прислали, и прихожане привыкли обходиться без священника.

— Отцу Григорию в шестидесятые годы больше всех досталось, — вздыхает Мария Миронова. — Его по Харбину возили, повесив на грудь табличку «Он целует ноги Хрущёву». Теперь мы тут сами молимся, как умеем. Но с каждым годом нас всё меньше. Не знаю, что с церковью потом будет, — может, тоже кому-нибудь отдадут.

Потомков от русско-китайских браков в Харбине осталось человек пятнадцать. Как правило, все родились здесь в тридцатые годы — дети российских купцов, крестьян, семёновских казаков, бравших в жёны китаянок. Смешанные свадьбы не были популярны, местные русские предпочитали жениться на «своих», но во всём случаются исключения. Фотографий из старой жизни не сохранилось — сожгли в печках: при «культурной революции» за «вражеское» происхождение по головке не гладили. Кого-то отправили в трудовой лагерь, кого-то — в тюрьму: умершая два года назад Валентина Хань отсидела 18 лет по статье «шпионаж». Однако эти люди, забывшие язык отцов, всё ещё обращаются друг к другу по старым именам — «Катя, Вася, Маша»: это не вытравила и «культурная революция». Но их дети не знают ни слова по-русски, а уж внуки — тем более. Мария Александровна показывает фотографию внука «Игорька», работающего в Гонконге, — с фото смотрит весёлый китаец в бейсболке. «Пыталась учить его русскому — он не захотел».

На границе родины отобрали деньги, вещи, паспорта



Так выглядел город в 30-х годах ХХ века.…

РАСЦВЕТ русского Харбина наступил после 1922 года, когда с Дальнего Востока, в страхе перед армией большевиков, сюда бежали сотни тысяч людей — крестьяне пересекали границу целыми деревнями, казаки — дивизиями. В городе открылись двадцать русских школ, институты, монастыри. На сцене оперного театра пели Шаляпин, Вертинский и Лемешев, и уже никто не помнит, что именно здесь студент Харбинского политеха Олег Лундстрем создал свой знаменитый джаз-банд. В ресторанах подавали настоянную на смородине водку «Государь», а продукция харбинского пивного завода, которым владел купец Хренников, получала золотые медали на выставках в Европе. Вступившие 20 августа 1945 года в город советские солдаты были ошарашены: они как будто перенеслись в прошлое на машине времени. Однако всего через десять лет дореволюционная русская «картинка» в Харбине растворилась словно дым.

— Русские начали постепенно уезжать после того, как в 1932 году город оккупировали японцы, — рассказывает историк Лю Дун, автор книги «Русский Харбин». — Сначала в Шанхай, оттуда — в Америку. Осенью 1945 года «Смерш» тысячами арестовывал «японских шпионов» из бывших белогвардейцев, их расстреливали в овраге, за городом.

Тем, к кому не было претензий, предложили выехать в СССР — согласились 50 тысяч человек. Но на границе у них отобрали деньги, паспорта и вещи: всем было объявлено, что они обвиняются в «измене родине». После этого русское население бежало кто куда — в Австралию, Бразилию и Аргентину. В 1956 году правительство Мао Цзэдуна настоятельно предложило остаткам русских эмигрантов покинуть Харбин. В итоге в городе осталось лишь двести человек — те, кому ехать было попросту некуда.

В 1945 году в Харбине насчитывалось тридцать православных церквей — осталось только три. Одна, как уже говорилось, отошла католикам, другая превращена в музей, остальные снесли, чтобы не мешали строительству блочных кварталов. Ещё через двадцать лет «революционные студенты» сожгли деревянную «шоколадную церковь», которую построили в дар Харбину мастера Вологодчины. Сейчас на месте пепелища скверик с цветочками, а городские власти планируют восстановить «шоколадку» заново для привлечения туристов.

…Мария Миронова с трудом опускается на колени перед распятием — ей уже 76 лет, и ноги почти не слушаются. Внезапно она отрывается от молитвы, что-то вспомнив: «Отсюда уже даже покойников стали увозить. Эвон, даже генерала Каппеля забрали. Скоро нас на Харбинщине никого не будет — ни живых, ни мёртвых».

Бежавшие от ужасов Гражданской войны русские люди создали в Харбине островок — копию той любимой России, какой она запомнилась им в их лучше годы: благоговейно вылепив улицы, построив дома, украсив церкви. Этого острова больше нет. Он исчез, оставив о себе лишь смутные воспоминания, — так, как когда-то Атлантида…



Георгий ЗОТОВ, Харбин — Москва

http://www.aif.ru/online/aif/1373/17_01

[Читатель]

Грустно, однако! В Харбине не была. Но в прошлом году была в Хайхе - это на противоположном от Благовещенска берегу Амура. впечатлений выше крыши, хотя и понимаю, что город - "витрина" Китая. Благовещенцы рассказывали и о "тихой" экспансии - покупке квартир на подставных лиц, смешанных браках и т.д. Была в военных городках, бывших и действующих. Рядом с действующими китайцы заняли земли бывших колхозов. как сказал один из военных: " в случае чего, неизвестно, кто будет выгонять наши танки из боксов. Мы или китайцы". Шутка, конечно. Но как во всякой шутке есть доля правды.

[Валерий]

Русские врачи в Харбине


5 августа 1931 года по улицам Харбина от Иверской церкви на Пристани по направлению к Новому кладбищу двигалась многотысячная траурная процессия. Хоронили В.А. Казем-Бека врача, имя которого уже при его жизни стало легендой, символом профессионализма и доброты к людям.
В первые же дни после похорон было основано несколько обществ, которые ставили своей целью учреждение в память о нем благотворительных больниц.
Чем заслужил такую благодарную память населения Харбина B.A. Казем-Бек? В каких условиях работал? О нем и о других русских врачах, лечивших людей в непростых условиях зарубежного существования, пойдет речь в этом очерке.
Первое появление русских врачей в Маньчжурии относится к началу строительства КВЖД. История здравоохранения в этом регионе, как и на самой КВЖД и в его административном и культурном центре Харбине, была полна драматических событий: эпидемий чумы и холеры, наводнений на р. Сунгари и т.д., что требовало самоотверженного труда всего медицинского персонала и огромной организационной работы по созданию больниц и амбулаторий.
Походный госпиталь, созданный в первые же дни начала строительства КВЖД в 1899 г., размещался в палатках, затем в специальном бараке, а к лету 1900 г. уже были построены два кирпичных здания (хирургическое и терапевтическое отделения) и другие помещения для аптеки и различных вспомогательных служб. Это и было началом впоследствии хорошо известной всему многонациональному населению Харбина Центральной больницы КВЖД.
Первыми врачами больницы были приехавшие из России хирург Свенцицкий и терапевт Лазовский.
К моменту начала эксплуатации дороги (1903 г.) в Центральной больнице уже функционировало 4 отделения на 150 коек, а в конце года на 403. Появились новые специалисты (Новкунский, Чистосердов и др.).
Население Харбина быстро росло, и расширение больницы было крайне необходимо, особенно если учесть, что она оставалась в те годы единственным лечебным учреждением в городе и обслуживала не только работников дороги и их семьи, но и всех жителей Харбина и русских, и китайцев.
Последующие годы были полны проблем для медицинского персонала: эпидемия брюшного тифа (1903 г.), русско-японская война (1904-05 гг.), повлекшая за собой громадный наплыв раненых с фронта. Только с 1908 г. жизнь Центральной больницы стала входить в норму.
В 1910-11 гг. Харбин, как и всю Маньчжурию, посетила новая страшная беда легочная чума. На помощь местным медикам прибыли врачи из России и других стран, что дало возможность быстро локализовать эпидемию и вскоре покончить с ней. Однако "черная смерть" унесла немало жизней, в том числе и среди русского медицинского персонала.
В годы советско-китайского совместного управления КВЖД (1924-1935 гг.) коллектив врачей пополнялся медиками, командированными из СССР в больницу поступало и новое оборудование.
Преодолевая постоянные трудности, достраиваясь и перестраиваясь Центральная больница дожила до 1935 г., когда была продана дорога и больница фактически перешла под контроль японской администрации.
Одной из острых проблем, которые приходилось решать руководству Центральной больницы, была нехватка среднего медицинского персонала, 1920 г. при больнице открыли фельдшерско-акушерскую школу (всего б четыре выпуска), а в 1921 г. и высшую медицинскую школу. Она просуществовала всего пять лет (1920-1925 гг.). Краткий обзор деятельности Центральной больницы КВЖД, самого крупного лечебного заведения Харбина, в первые десятилетия его существования может дать общее представление о тех проблемах, с которыми пришлось столкнуться русским врачам в Маньчжурии.
В начале 20-х гг. в связи с притоком русского населения из России медицинское обслуживание стало приобретать новые черты: среди эмигрантов оказалось немало специалистов, которые могли пополнить корпус врачей города (в основном, в виде частной практики). Возникли проблемы и с оказанием медицинской помощи беженцам. С этой целью были организованы бесплатные амбулатории и больницы за счет пожертвований благотворителей, что вое было характерно для общественной жизни "русского Харбина" тех лет.
Особое место в медицинском обслуживании Харбина занимают БЛАГОтворительная монастырская больница имени доктора В.А. Казем-Бека и Благотворительная и общедоступная амбулатория и больница, созданные в его мять. Неимущие больные получали от В.А. Казем-Бека не только бесплатную медицинскую помощь, но часто бесплатные лекарства(5). Безотказность, рота молодого врача принесли ему славу, популярность и послужили примером и стимулом для развития медицинского дела.
В благодарной памяти русских жителей Харбина сохранились имена других врачей, например, погибшего при исполнении своего медицине долга в эпидемию чумы 1921 г. А.В. Синицына. Его именем были названы детские ясли "Капля молока", проведен ряд благотворительных мероприятий в память о нем.
Как уже упоминалось, когда в Харбине вспыхнула эпидемия (1910-11 гг.), из России на борьбу со страшной болезнью приехали многие врачи, в том числе и доктор К.С. Фиалковский. Всю последующую жизнь врач-психиатр связал с Харбином: он был заведующим отделением Центральной больницы КВЖД, активно занимался общественной работой принимал участие в создании Общества защиты детей (1913 г.) и приюта "Ясли' также был учредителем санатория "Зеленый остров" на р. Сунгари (существовал до разрушительного наводнения в 1932 г.).
Большую благотворительную работу во всех больницах и в своей с венной амбулатории проводила в Харбине и на линии КВЖД Мариинска шина сестер милосердия Российского общества Красного Креста. Эта организация с первых лет существования Харбина, продолжая традиции России Красного Креста, оказывала часто бесплатную помощь малоимущим и беднякам (особенно при наплыве беженцев в 20-е гг.).
Мариинская община не только объединяла сестер-ветеранов, но и вила новые кадры на сестринских курсах. Деятельность общины находил центре внимания харбинской общественности. На годовом празднике выдавали аттестаты и нагрудные значки молодым сестрам и награждали юбиляров, например, в 1941 г. были награждены заслуженные сестры со стажем от 25 лет В.Н. Пироцкая, Д.З. Гольская, И.А. Луостаринен, А.И. Алексеева, М.И. Рыбакова (об этом опубликован материал в одном из номеров журнала "Рубеж").
В истории русского Харбина есть и другие страницы, рассказывающие о благотворительной помощи больным неимущим людям. Это касается, например, Патроната для нервнобольных, учрежденного Епископом Нестором в 1923 г. при Иверском кружке сестричества. (Врач Патроната М.А. Краснова, вспомогательный медицинский персонал В.А. Оксаковская, Д.И. Цирулин, А.И. Донченко и др.).
Все харбинские врачи имели высокую квалификацию, окончили известные медицинские институты и университеты в России: доктора С.И. Сементовский, Н.Н. Успенский, Ф.Н.Плешков были выпускниками Томского императорского университета; доктор В.Ф. Серебряков окончил Саратовский университет; доктор В.А. Казем-Бек, как уже упоминалось, Казанский. Во Франции получили образование доктора И.Т. Урзов и Т.С. Масленникова-Урзова.
Благодаря высокой квалификации врачей оказалось возможным организовать Высшие медицинские курсы (1920^25 гг.) и Медицинский техникум (40-е 50-е гг.). (Интересно отметить, что и на курсах, и в техникуме учились не только русские, но и представители других национальностей китайцы, корейцы, монголы).
По-разному сложились судьбы русских врачей после переломного 1945 г. Молодые врачи с дипломами Харбинского медицинского института, функционировавшего в годы японской оккупации Харбина (обучение велось на японском языке), успешно трудились в системе здравоохранения в КНР, а затем на родине. За рубежом (в США, Австралии и других странах), где, как известно, право на медицинскую практику врачу выдается только после сдачи специальных квалификационных экзаменов, беспрепятственно получили допуск к практике доктора Т.С. Масленникова-Урзова, Н.П. Голубев, другие просто безвозмездно оказывали помощь своим соотечественникам.
Трагической оказалась судьба известного терапевта доктора С.К. Сажина, арестованного в Харбине китайскими властями в 1954 г. и осужденного на семь лет каторжных работ "за антисталинские высказывания". После освобождения С.К. Сажин уехал в Австралию, где и окончил свои дни в 1972 г.
Большинство врачей старшего поколения, как и те, кто практиковал в 30-40-х гг., умерли в Харбине и навечно остались в маньчжурской земле (доктора Н.Я. Худыковский, Н.Г. Урзов, В.М. Чунихин, Д.Т. Челахсаев и др.). Памятники им не сохранились из-за разрушения русских кладбищ. Исключение составляет лишь памятник В.А. Казем-Беку, перенесенный оставшимися в те годы русскими жителями Харбина на отведенный за городом участок. В заключение нельзя не сказать о том, что в мемуарной литературе о жизни дальневосточного русского зарубежья дается очень высокая оценка деятельности русских врачей, представителей русской медицинской школы. Они были не только высокообразованными специалистами, но и людьми с высоким чувством долга. "Вы могли обратиться к врачу или в больницу за срочной помощью, не думая об оплате, пишет Э. Варбола. Платили, кто сколько мог. Вы могли вызвать на дом любого врача в любой день и любой час, не боясь получить отказ... Наш врач был благотворителем, а не бизнесменом...".
Можно только представить себе, сколько жизней в нелегких условиях зарубежья спасли харбинские врачи! Да и лечили они всех, без различия национальностей и конфессий.

http://nature.web.ru/db/msg.html?mid=1187278

[Валерий]

История Российской эмиграции в освещении современной китайской историографии

Переселения за пределы национальной территории, характерные для многих народов, не были исключением и для российских подданных, осваивавших огромные просторы дальневосточной окраины. Одновременно с заселением Приамурья и Северного Приморья русскими происходил незначительный внешний отток в соседний Китай. С середины XVII в. этому процессу способствовало отсутствие точной границы с цинским Китаем, а с середины XIX в. установление добрососедских отношений в результате подписания ряда договоров. На фоне миграционных процессов, происходивших в мире и внутри России, масштабы передвижения части российских подданных в пределы Китая были незначительными и малозаметными, поэтому долгое время это явление не привлекало внимания исследователей. В последние годы в связи с активизацией интереса к истории российской эмиграции как в России, так и за рубежом проблемы внешних миграций, изучение причин, форм и характера перемещений населения в другие страны стали весьма актуальными.
Историю дальневосточной ветви российской эмиграции на примере Китая в отечественной историографии принято рассматривать после окончания гражданской войны на Дальнем Востоке и в Сибири. В понятие эмиграция вкладывается вынужденный характер отъезда из страны проживания под воздействием неблагоприятных факторов (изменение политической ситуации, приход к власти большевиков, возможные репрессии и т. п.). Однако из имеющихся отечественных источников известно, что во избежание религиозных гонений в ближнее зарубежье переселилось немало семей духоборов, сектантов и старообрядцев. С конца XVII в. на территории Барги, расположенной к юго-востоку от среднего и нижнего течения р. Аргуни, возле хребтов Большого Хингана, появляются русские казачьи отряды, охотники и беглые в поисках свободной жизни. Это им принадлежит первенство в хозяйственном освоении Трехречья, расположенного по правому берегу Аргуни между реками Ган, Дербул и Хаул. В 1900-е годы у р. Желтуги (Мохэ) золотоискателями была создана Желтугинская республика, в которой существовали свои законы и уклад жизни. Несмотря на то, что в царской России эмиграция была запрещена, а разрешался лишь временный выезд за границу, тем не менее, как свидетельствуют исторические факты, переселение какой-то части российского населения в Цинскую империю на постоянное жительство происходило.
Обратимся к имеющимся понятиям слова эмиграция. По словарю В.И. Даля эмиграция означает выселение, высел, переселение, выход на чужбину, в новое отечество. В Советском энциклопедическом словаре под эмиграцией понимается вынужденный или добровольный выезд граждан из своей страны в другую на постоянное жительство (или на более длительны и или менее длительный срок) по политическим, экономическим и другим причинам. Полагаясь на эти определения, к числу первых российских эмигрантов в Китае можно отнести тех, кто переселился на территорию Китая в дореволюционный период. Однако это были нелегальные эмигранты.
В конце XIX начале XX в. огромное стимулирующее значение в заселении и освоении российского Дальнего Востока имели ввод в строй отдельных участков Транссиба, в частности Китайско-Восточной (КВЖД) и Уссурийской железных дорог. Из всех участков Транссиба только КВЖД пролегла по территории соседнего государства. Одновременно с сооружением этой уникальной дороги формировалось русское население на территории Северо-Восточного Китая, известного под названием Маньчжурия.
Если в район Барги и Трехречья переселение носило стихийный характер и численность русских переселенцев была небольшой, то с конца XIX в. с началом прокладки КВЖД по территории Северо-Восточного Китая миграция россиян в эту часть страны приобретает еще и контрактный характер, что подходит под определение трудовой эмиграции, или миграция труда. Первых русских религиозных и трудовых мигрантов объединял экономический фактор, они уезжали в Китай от религиозных притеснений, в поисках свободной жизни и высоких заработков.
Переселение российских подданных в сопредельный с Россией Китай способствовало тому, что в Маньчжурии в дооктябрьский период сформировался уникальный очаг российской цивилизации. Миграция российских трудовых ресурсов ускорила социально-экономическое развитие прежде всего чужой территории. Негативный оттенок этого процесса заключался в том, что с оттоком потенциальных трудовых ресурсов за рубеж уходил и русский капитал, который вкладывался в развитие многих отраслей производства в Маньчжурии.
Судьба русской диаспоры в Китае привлекла пристальное внимание отечественных исследователей в постсоветское время. Особенно плодотворными явились 1990-е годы XX столетия, когда тема русского зарубежья приобрела статус самостоятельного научного направления. Следует отметить, что многие аспекты феномена российской эмиграции в Китае рассматривались и раньше, но только в контексте изучения, например истории Маньчжурии, развития российско-китайских экономических связей или истории КВЖД и проблем, связанных с ней. Поэтому изучение истории российской эмиграции опирается на работы предшественников.
Исследование истории российской эмиграции на примере Китая стирает белые пятна не только в российской истории, но и в китайской. За короткий период российскими учеными была проделана большая работа по сбору и анализу материалов, которые легли в основу самостоятельных изысканий по многим аспектам. По истории дальневосточной ветви российской эмиграции появились как отдельные научные издания, так и сборники статей, документов и рецензии, проведены международные, центральные и региональные конференции, накоплен ценный материал, проливающий свет на причины, характер и масштабы миграционного движения из пределов России в Китай, который еще предстоит обобщить.
Имеющуюся отечественную литературу по истории русской эмиграции в Китае можно разделить на две группы: центральную и дальневосточную. В первую группу входят историко-мемуарные работы Г.В. Мелихова и Е.П. Таскиной, Н.Е. Абловой и др. Она немногочисленна. Из дальневосточных исследователей, занимающихся изучением истории российской эмиграции в Китае, можно отметить В.Ф. Печерицу, Л.Ф. Говердовскую, А.А. Хисамутдинова и др. Многие работы вошли в историографические обзоры.
О количестве публикаций по указанной теме можно судить также по библиографическому указателю Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН. За период с 1996 по 2000 г. опубликовано около ста работ, в которых нашли отражение различные аспекты истории российской эмиграции в странах азиатско-тихоокеанского региона, в том числе и в Китае. Среди них имеются как отдельные издания, так и статьи. В них рассмотрены такие вопросы, как развитие русского предпринимательства в дальневосточном зарубежье (Г.Н. Романова), вопросы образования и науки в Маньчжурии (Г.П. Белоглазов, Н.Л. Горкавенко, Н.П. Гридина, С.И. Лазарева и др.), духовная и культурная жизнь русской эмиграции (В.А. Королева, Н.В. Кочешков, Г.В. Прозорова и Т.Н. Ясько), благотворительная деятельность русских женщин (О.И. Сергеев, С.И. Лазарева), и др. За последние два года появились новые монографии и материалы международных научно-практических конференций. Историография истории русского зарубежья на Дальнем Востоке продолжает пополняться.
Зарубежную литературу также можно разделить на две группы:
первую составляют работы самих эмигрантов, написанные на русском языке и увидевшие свет в период жизни за рубежом, а также переизданные позже в России;
вторую труды зарубежных исследователей. Если отечественная и русская зарубежная литература более или менее доступна исследователям, то этого нельзя сказать в отношении литературы на других языках: во-первых, она не всегда попадает в поле зрения российских исследователей, во-вторых, недостаточное владение языком ограничивает использование иностранных источников.
Поскольку настоящая работа посвящена истории русской эмиграции в Китае, вполне естественно, что большой интерес вызывает освещение проблемы в китайской историографии. Работы, появившиеся в конце XX в. в Китае, по понятным причинам доступны ограниченному числу исследователей, владеющих знаниями китайского языка. Поэтому одна из главных задач нашей работы состоит в том, чтобы познакомить всех интересующихся историей российского зарубежья с публикациями современных китайских авторов, через призму их работ посмотреть на эту проблему изнутри страны, принявшей эмигрантов, проследить степень изученности темы, выделить, на наш взгляд, наиболее интересные и спорные моменты в китайской историографии. Не считая небольших обзоров, рецензий и аннотаций российских ученых на некоторые работы китайских авторов, специальных публикаций о современной китайской историографии проблемы российской эмиграции в отечественной науке пока нет.
Огромный интерес китайских исследователей к проблеме российской эмиграции в Китае проявился почти одновременно с разработкой этой темы в российской исторической науке в постсоветский период. Это стало возможным благодаря открытости двух стран мировому сообществу, исчезнувшим барьерам идеологического плана, существовавшим в исторической науке Китая и России. В Китае к изучению истории дальневосточной ветви российской эмиграции приступили в конце 1980-х годов XX в., когда страна вступила на путь реформ и открытости миру.
Как отмечают сами китайские ученые (Чэнь Дунлинь, Ху Чэн, У Цзяньцзе и др.), в 80-е годы XX в. в исторической науке КНР произошел настоящий прорыв. Расширился круг научных исследований, в развитии исторической науки произошел переход от абстрактного к конкретному изучению отдельных событий и явлений. Перед китайскими учеными была поставлена задача новыми исследованиями обогатить содержание истории Китая, вернуть утраченные страницы истории страны. Необходимость обобщения уроков прошлого вызвала повышенный интерес к изучению истории КНР не только со стороны историков, но и политиков, и экономистов. Начало было положено III пленумом ЦК КПК 11-го созыва, провозгласившим принцип раскрепощения сознания, поиска истины в фактах15. Китайские исследователи получили возможность заниматься самостоятельными темами, которые были белыми пятнами в истории страны.
К числу запретных тем до начала 80-х годов относилась и история российской иммиграции в Китае. Она стала разрабатываться в русле подготовки серии работ под названием История регионов КНР. Одновременно с углублением и расширением политики реформ и открытости достоянием научной общественности стали как новые, так и некогда закрытые архивные источники. Изучение истории русской эмиграции в Китае стало возможным благодаря открытому доступу китайских исследователей к историческим источникам, сохранившимся в виде архивных документов и публикаций русских эмигрантов, проживавших в Китае. И, безусловно, позитивное развитие российско-китайских отношений последних лет благоприятно способствует взаимному интересу ученых двух стран к темам, являющимся как общими объектами исследования, так и самостоятельными для каждой стороны в отдельности. Опыт изучения истории российского зарубежья китайскими авторами полезен тем, что он дает возможность сравнивать научные подходы, концепции, методы и выводы российских и китайских исследователей.
В российской историографии изучение проблемы внешней миграции активизировалось в начале 90-х годов XX в., в китайской на десять лет раньше, со времени реформ, начавшихся в стране в 80-е годы. Однако нельзя сказать, что интерес китайских историков к истории русской иммиграции в Китае возник на пустом месте. Китайская историческая наука накопила большой объем литературы, в которой отражена история российско-китайских отношений. Наибольший интерес у китайских историков вызывали такие вопросы, как политика царской России в Китае в конце XIX начале XX в.; присутствие иностранного, в том числе и русского, капитала в Китае; строительство КВЖД и ее роль в хозяйственно-экономическом развитии Маньчжурии и др. Следует отметить, что почти все работы были написаны в русле исторической концепции раздела Китая на сферы влияния империалистическими державами с участием России как государства, проводившего агрессивную политику по отношению к Китаю. Такой подход был присущ и традиционной феодальной историографии, и гоминьдановской (с 1927 г.), а затем его унаследовала и историография КНР (с 1949 г.).
Однако труды китайских авторов содержат немало сведений, помогающих раскрыть интересующую нас тему. К ним можно отнести монографические издания История Южно-Маньчжурской железной дороги, История освоения провинции Хэйлунцзян, История царской агрессии России в Китае и др. В этих работах показан процесс проникновения, или вторжения, царской России в Китай, рассматривается роль русских людей в освоении Маньчжурии. Например, в работах Го Юньшэня и Чжао Дэцзю содержатся интересные сведения о становлении и развитии русско-китайской торговли и первых русских торговых людях в Китае, а также анализируется экономическое положение других стран в русском Харбине и пр. Такие авторы, как Лан Вэйчэн, Ли Аньци, Дуань Гуанда, заострили свое внимание на сферах влияния царской России и других иностранных держав в Китае, особенно в пределах Маньчжурии. В статье Чжан Сюлань раскрыта политическая ситуация в Харбине в 1917 г. и возникновение революционного движения в полосе отчуждения КВЖД. На перечисленных работах список трудов китайских авторов, имеющих отношение к истории российского присутствия в Китае, не ограничивается. Для раскрытия темы по истории российской эмиграции в Китае указанные работы не являются довлеющими, они служат лишь дополнительным материалом.
Начиная с 80-х годов в китайской исторической науке прочное место заняло самостоятельное научное направление история русской (российской) иммиграции в Китае. Изучение этой темы началось одновременно в крупных научно-исследовательских учреждениях страны, для чего были созданы научные центры по изучению истории иммиграции в Китае. Впервые китайские ученые попытались отойти от прежнего стереотипа, рассматривавшего иностранное присутствие на территории Китая как результат агрессивной политики империалистических держав по отношению к Китаю, как унижение национального достоинства китайского народа, а иностранные подданные назывались варварами, угнетателями китайского народа. Они обратились к человеческому фактору, объектом изучения стали переселенец, иммигрант, беженец, их место и роль в политическом, социально-экономическом и культурном отношении в стране проживания. Их работы, бесспорно, представляют огромный научный и познавательный интерес.
С 80-х годов и до настоящего времени в Китае были изданы монографии, научно-популярные и информативные материалы, красочные фотоальбомы и большое число статей в научных журналах и периодической печати. Объем литературы, посвященной рассматриваемой проблеме, относительно невелик, но представляет несомненный интерес.
К числу первых работ следует отнести вышедшую в 1987 г. монографию Краткий очерк об иммигрантах в провинции Хэйлунцзян. Ее авторы, сотрудники центра по изучению проблем народонаселения при Харбинской Академии общественных наук. Ли Дэбин и Ши Фан рассмотрели историю заселения и освоения территории провинции Хэйлунцзян. Историю провинции Хэйлунцзян они поделили на два больших этапа: 1-й этап относится к периоду новой истории, который, по мнению многих китайских историков, охватывает 18401949 гг., и 2-й этап новейшей истории Китая, начинающий отсчет с 1949 г., с образования Китайской Народной Республики (КНР).
В 1-й части книги авторы рассмотрели предысторию заселения провинции Хэйлунцзян начиная с эпохи Бохая, а во 2-й демографическую ситуацию в провинции после образования КНР. Ли Дэбин и Ши Фан пишут: Поскольку данная работа посвящена проблемам перемещения населения в территориальных границах Хэйлунцзяна, то весьма важно выяснить, какие народности были первыми поселенцами в этом районе, а какие пришли позже и откуда. Исходя из поставленной задачи, они показали тип миграционного движения, представлявшего собой совокупность внутренней (в пределах провинции), внешней (в территориальных границах Китая) и международной (или межгосударственной) иммиграции. В процессе заселения и освоения Северо-Восточного Китая в этом регионе происходили существенные этнодемографические изменения, на которые влияли как экономические, так и военные факторы, а также политика укрепления пограничных районов страны за счет переселенцев-ханьцев, стихийные бедствия, строительство КВЖД и т.д.
Китайские историки Ли Дэбин и Ши Фан, на наш взгляд, смогли избежать присущей цинской и гоминьдановской историографии предвзятости в оценке роли и значения КВЖД. Они отмечают, что КВ^КД, хотя и служила орудием агрессии царской России в Маньчжурии, она явилась мощным фактором заселения и освоения Севере-Востока Китая. Несмотря на то, что книга Ли Дэбина и Ши Фана не была специально посвящена истории российской иммиграции (эмиграции) в Китае, в ней при рассмотрении участия многих этносов в освоении Маньчжурии показана роль российских иммигрантов в этом процессе. В монографии, написанной на богатом историческом материале, собраны статистические и архивные сведения о национальном и половозрастном составе иммигрантов, использованы труды по истории Китая на китайском, японском и русском языках.
Заметным явлением в мировой исторической науке был выхода Шанхае книги известного китайского ученого Ван Чжичэна, заведующего Отделом России и руководителя центра славяноведения Института Европы и Азии Шанхайской Академии общественных наук. Его труд вышел в 1993 г. под названием История российской эмиграции в Шанхае. Это самая объемная работа (832 с.) из имеющихся публикаций поданной теме. Автор отмечает, что работал над книгой десять лет, для ее написания изучил большой объем литературы и прессы на китайском, английском и русском языках. Материалы собирал не только в Китае, но и в США и России, поэтому в его работе встречается много ссылок на иностранные издания. Ван Чжичэн поставил перед собой цель стереть "белые пятна" в истории страны и заполнить их новыми знаниями, которые так необходимы студентам и всем, кто интересуется историей.
Первая часть книги посвящена основным этапам формирования шанхайской ветви российской эмиграции, начиная с середины XIX в. и заканчивая 30-ми началом 50-х годов XX в., периодом экономического и культурного расцвета русского Шанхая и началом исхода русского населения в разные страны мира. В последующих разделах рассмотрены различные аспекты жизни и деятельности русских эмигрантов в Шанхае, правовое и социальное положение, общественные и политические организации и т. д.
Большое внимание уделяется деятельности православной церкви, автор сделал обзор 12 учреждений православной церкви. Не обойдены вниманием и другие организации, неправославные по вероисповеданию, действовавшие под эгидой Русского эмигрантского комитета: политические, благотворительные, организации военнослужащих и др., преследовавшие единую цель быстрее и эффективнее помочь соотечественникам адаптироваться к новым условиям проживания.
В третьей части книги раскрывается одна из важных проблем русской эмиграции как сохранить у детей интерес к традиционной русской культуре, привить любовь к родному языку и далекой Родине. Эту нелегкую задачу в русском зарубежье взяли на себя образовательные учреждения. В Шанхае, как отмечает Ван Чжичэн, система образования создавалась на пустом месте, но при огромном содействии просветительных и общественных организаций, в результате дети эмигрантов получали достойное образование за рубежом на традициях русской системы образования.
Отдельная глава в книге посвящена издательскому делу в Шанхае. Автором проделана кропотливая работа по сбору и систематизации всех периодических изданий, которые выходили в Шанхае на русском языке. Перечень газет и журналов, помещенный в качестве приложения к труду, свидетельствует об их сохранности в наши дни. Этот огромный пласт культурного наследия российской эмиграции, к сожалению, пока недоступен российским исследователям. Печатное слово в виде газет, журналов и книг выполняло объединяющую роль, поддерживало и укрепляло чувство единства разбросанных по миру русских эмигрантов.
Ван Чжичэн уделил наибольшее внимание русскому издательству Слово, выпускавшему одноименную газету, на которую часто ссылается автор. Не обойдены и вопросы развития русской культуры в Шанхае, деятельность театральных и музыкальных коллективов. Отдельные главы посвящены адвокатам и врачам, торгово-промышленным кругам, а также простым русским людям, трудившимся на различных предприятиях города.
Работа Ван Чжичэна получила широкую известность в синологических кругах как в Китае, так и за рубежом. В России этот уникальны и труд не переведен на русский язык, он доступен лишь ограниченному кругу исследователей, владеющих китайским языком. Нельзя не согласиться с мнением российских исследователей Л. Гудошникова и П. Трощин-ского, подготовивших рецензию, что исследование строго объективно, никакие точки зрения им не навязываются, что делает книгу Ван Чжичэна особенно ценным историческим материалом... История российской эмигрантской колонии в Шанхае как бы оживает под пером автора. Это не единственная работа Ван Чжичэна по истории русской эмиграции в Шанхае. Не менее значимой является статья Русская эмиграция в Шанхае и Великая Отечественная война Советского Союза, опубликованная в Шэхуэй кэсюэ (1995, 11), в которой показано отношение русской эмиграции к советской стране в период с 1917 г. до начала второй мировой войны. Статья логически дополняет его книгу, своего рода энциклопедию истории русской эмиграции в Шанхае.
В 1993 г. в Пекине вышла монография Сюэ Сяньтяня Охранная стража КВЖД и политическая ситуация в Маньчжурии. Сюэ Сяньтянь, научный сотрудник Института современной истории Академии общественных наук Китая, объектом исследования избрал историю военизированной структуры, существовавшей на территории русского расселения в Маньчжурии. Книга готовилась автором, когда историческая наука КНР была нацелена на разработку проблемы истории агрессии царской России в Китае, и, как отмечается в предисловии, является результатом длгих научных изысканий и посвящена орудию агрессии царской России в Китае Охранной страже. Хотя работу Сюэ Сяньтяня нельзя причислить к разряду специальных исследований по истории российской эмиграции в Китае, однако в ней можно почерпнуть некоторые сведения из жизни русских людей на территории Северо-Востока Китая. История создания Охранной стражи на территории КВЖД, надежного оплота русского самодержавия в Маньчжурии, а также ее функции на протяжении разных исторических периодов (18961917 гг. и 19171924 гг.) существенно дополняют историю российско-китайских отношений и русского анклава в Маньчжурии.
Книга состоит из двух частей и 11 глав. Для ее написания автором использованы, как отметил Г.В. Мелихов, ценнейшие (и во многом разоблачающие политику Китая) нигде ранее не публиковавшиеся китайские документы о событиях марта 1920 г. в полосе отчуждения КВЖД, а также публикации российских исследователей. Однако при прочтении книги можно заметить, что описание деятельности Охранной стражи в зоне КВЖД в послеоктябрьский период автор полностью заимствовал из книги сибирского исследователя Г.И. Андреева Революционное движение на КВЖД в 1917 1922 гг. и перевел на китайский язык.
В работе Сюэ Сяньтяня прослеживается устаревший стереотип китайской исторической науки 70-х годов, когда автор видит в создании Охранной стражи на КВЖД лишь орудие агрессии царской России в Китае и ее цель вовсе не охрана дороги, а осуществление военного контроля в Северо-Восточном Китае с последующим превращением его в Желтороссию, однако можно отыскать и положительный момент. Автор рассматривает историю Охранной стражи прежде всего в контексте важных событий, которые происходили на территории Маньчжурии, и поэтому функции Охранной стражи были вполне оправданными.
Послеоктябрьскому периоду русского зарубежья в Китае посвящен коллективный труд Ряска в непогоду: Русские эмигранты в Китае35. Издание написано большим коллективом авторов, привлечены ведущие специалисты-историки из разных городов страны (Ли Шэн профессор исторического факультета Синьцзянского университета, Ли Жэнь-нянь заведующий отделом иностранной литературы в Пекинской библиотеке), а также партийные деятели. Книга готовилась по гранту Академии общественных наук Китая: Деятельность российской эмиграции в Китае в послеоктябрьский период. Ответственным редактором выпуска и одним из авторов является Ли Сингэн, сотрудник Бюро переводов при ЦК КПК, а также Чжан Хуэйцзюнь, Сунь Линци, Чжан Хай-бин и Юй Сянмэй, работавшие в этом учреждении. Такой состав авторов, безусловно, предполагал широкий охват рассматриваемой темы. В результате появилась книга, в которой представлена история о российских эмигрантах, проживавших когда-либо в различных географических точках Китая.
В процессе работы, как отмечают сами авторы в послесловии, им пришлось собирать материалы в городских и вузовских библиотеках и архивах Пекина, Шанхая и Харбина, материалы из личных архивов. Академии общественных наук провинции Хэйлунцзян и Комитета по религиозным делам в Харбине и т. д. Книга состоит из введения, 6 разделов, подразделяющихся на соответствующие главы и параграфы, а также заключения и приложений. Во введении авторы представили подробный и обширный историографический обзор по исследуемой теме.
История российской эмиграции в Китае явилась объектом изучения в Китае и за рубежом одновременно с начала 90-х годов XX в., хотя некоторые аспекты были в центре внимания исторической науки Китая и раньше. В последние годы вышло немало публикаций в России, Америке, Австралии и других странах, написанных в основном русскими людьми, жившими в Китае и сохранившими о нем добрую память. Китайским историкам хорошо известны работы Г.В. Мелихова, Е. Таскиной, Ю. Мельникова, В. Петрова, П. Балакшина, Е. Рачинской, Г. Хоткевич и др., а также современное состояние научных исследований по этой проблеме в России. Для российских исследователей коллективный труд китайских авторов представляет большой интерес и ценность, в нем отразилась степень изученности истории российской эмиграции в китайской исторической науке, в конце книги помещен каталог русских книг и периодических изданий, вышедших в Китае с 1900 по 1949 г.
В историографическом обзоре книги можно встретить названия известных работ и неизвестных. Так, в монографии дана высокая оценка работе шанхайского ученого Ван Чжичэна, посвященной истории русской эмиграции в Шанхае, и его статье Русские иммигранты в старом Шанхае, напечатанной в журнале Шэхуэй кэсюэ (1994, 7). В 1993 г. в Цзилине была издана книга У Вэньсяня и Чжан Сюлань Хорват и КВЖД, в которой раскрывается общественно-политическая ситуация на территории рассеяния россиян в Маньчжурии начиная с момента эксплуатации КВЖД и заканчивая началом 20-х годов XX в. Особое внимание уделено сложному и противоречивому послеоктябрьскому периоду в судьбе русской диаспоры в Маньчжурии, показана деятельность Хорвата на посту управляющего дорогой и борьба в среде русской иммиграции между политическими группировками.
В историографическом обзоре книги отмечены еще не попавшие в поле зрения российских исследователей коллективный труд, изданный од редакцией Тан Пэйцзи в 1992 г. об еврейской диаспоре в Шанхае (Евреи в Шанхае), статья Ду Ликуня Русские белоэмигранты в Тянь-цзине (1992 г.) и ряд других работ. Литературное наследие русской эмиграции нашло отражение в статьях Ли Жэньняня Печатные издания русской эмиграции за пределами Советского Союза (Хэйлунцзян тушу-гуань. 1990. 5) и Русская литература в Китае (Бэйцзин тушугуань кань. 1995. 1), Ли Сингэна Русские эмигранты и их публикации в послеоктябрьский период (Гоцзи гун юйши яньцзю. 1993. 2), Сунь Лэнци Русские фашисты в Шанхае (Шицзе лиши. 1994. 4) и др. Источниковая база свидетельствует об огромном интересе китайских исследователей к различным аспектам истории русской эмиграции в Китае.
Первая часть книги посвящена дооктябрьскому периоду, времени появления русских людей в Китае, географии расселения, видам деятельности и т. д. Вторая охватывает период с 1917 по 1945 г., сложное время для русской эмиграции, когда устоявшаяся жизнь российских колоний в Китае была нарушена большой волной новых иммигрантов, фактически беженцами. Послереволюционную российскую эмиграцию они сравнивают с травой ряской, которую во время бури разносит на дальние расстояния. Для русских людей этой бурей были Октябрьская революция и последовавшая за нею гражданская война, именно послеоктябрьский период для русской эмиграции стал периодом вынужденной эмиграции. Показано изменение российско-китайских отношений с установлением советской власти в России, а затем и в основной колонии русской эмиграции в Китае в полосе отчуждения КВЖД.
Большое внимание в книге уделено разносторонней жизни русских людей в дальневосточном зарубежье, раскрыта хозяйственно-экономическая, культурная, образовательная, научно-исследовательская и издательская деятельность эмигрантов. Комплексный подход к раскрытию темы дает целостное представление о русских выходцах, поселившихся в разных уголках соседнего государства с незапамятных времен. Фотоиллюстрации, помещенные на страницах издания, дополняют и обогащают содержание, приложения свидетельствуют о разнообразии направлений в издательской деятельности русских эмигрантов Китае. С 1900 по 1949 г., судя по каталогу, русскими эмигрантами издавалось 177 газет на русском языке (12 русских изданий выходили на китайском и других языках), а также 908 наименований книг. Кропотливый труд китайских исследователей, проделанный по выявлению изданий русских эмигрантов в Китае, бесспорно, достоин уважения и признания исследователей, для которых многие библиотеки и архивы КНР недоступны.
В 1998 г. китайская историография истории российской эмиграции пополнилась новой книгой История русской эмиграции в Харбине. Ее подготовили научные сотрудники Харбинской Академии общественных наук Ши Фан, Гао Лин и Лю Шуан из Хэйлунцзянской Академии наук. Авторы поставили перед собой задачу проследить исторический процесс переселения русс ко подданных в Северо-Восточный Китай на примере Харбина. Рассматриваемый труд вышеназванных авторов по структуре, задачам, изложению не отличается от монографии шанхайского ученого Ван Чжичэна, разница лишь в том, что Ван Чжичэн исследовал историю русской эмиграции в Шанхае, а Ши Фан, Гао Лин и Лю Шуан харбинскую ветвь российской эмиграции. Комплексный подход к рассмотрению истории русской эмиграции в отдельно взятом городе Китая позволил авторам создать живую историю русской эмиграции, не лишенную драматизма и горестных страниц. К сожалению, указанная книга вышла небольшим тиражом (350 экз.) и в книжном мире Китая не стала заметным явлением.
На наш взгляд, этому есть объяснение. Оно кроется в недавнем столетнем юбилее г. Харбина и развернувшейся в начале 90-х годов полемике вокруг него. Об этой дискуссии подробно изложено в рецензиях российского исследователя В.Г. Дацышена и американского ученого Томаса Лахузена37. Томас Лахузен был одним из инициаторов проведения конференции, посвященной юбилею г. Харбина в 1998 г. Однако его инициатива не получила поддержки в научных кругах Харбина. В водоворот полемики были втянуты профессиональные историки, журналисты и различные организации (даньвэй). На страницах местной печати шло оживленное обсуждение истории возникновения города. Многие авторы считали нецелесообразным проведение 100-летнего юбилея города в 1998 г., по их мнению, история Харбина началась раньше. Казалось бы, такой очевидный факт, что бывший административный центр российской колонии в Маньчжурии Харбин строился одновременно с КВЖД, ни у кого не вызывал сомнения. Споры и дискуссии между учеными, журналистами и различными даньвэями выделили несколько мнений.
Одни считали, что появление города Харбина на карте страны не следует связывать с началом строительства КВЖД, признание этого факта может нанести удар по китайскому самолюбию...38. Консервативная часть призывала к более осторожному подходу к вопросу о столетней годовщине города. Их доводы сводились к тому, что, с одной стороны, нельзя умалять положительного значения КВЖД в истории Харбина, с другой, не надо забывать, что г. Харбин возник намного раньше сооружения железной дороги.
Вопрос о времени появления на карте Китая г. Харбина оказался объектом исследования научного сотрудника Хэйлунцзянского архива Цзи Фэнхуэя в книге В поисках корней Харбина, которая вышла в свет в 1996 г. По стилю она очеркового характера. В ней содержатся краткие исторические сведения о городе, происхождении названий улиц и различных учреждений, об оставшемся от иностранных иммигрантов культурном ' наследии. Чтобы доказать, что Харбин как географическая точка существовала задолго до появления русских на строительстве КВЖД, он прибегает к этимологическому сравнению слова Харбин с аналогичным произношением из маньчжурского языка и пытается доказать, что современное название города имеет маньчжурские корни. Китайская исследовательница Ли Мэн в заслугу автора ставит то, что ему удалось отыскать самый ранний документ, относящийся к 1864 г. династии Цин на маньчжурском языке, в котором уже встречается слово Харбин. Насколько нам известно, существует несколько версий относительно названия Харбин, в том числе и маньчжурское происхождение.
В 2000 г. Харбинское издательство выпустило в свет Историческую летопись Харбина. Ее составитель проф. Ли Шусяо работает в Институте истории Хэйлунцзя некой Академии наук. В течение десяти лет он собирал хроникальные данные по Харбину с 1763 по 1949 г. Для составления исторической летописи города использовал 114 источников на китайском языке, 52 на русском и 31 на японском, среди них архивные данные, сведения из газет, журналов и книг. Работа была написана автором 15 лет тому назад, но городской комитет по печати не разрешил ее публиковать. Лишь после того, когда затихла полемика вокруг 100-летия Харбина, книга была издана.
Труд, подготовленный Ли Шусяо, привлек внимание исследователей как внутри страны, так и за рубежом, о чем свидетельствует рецензия Мэн Ле, что Историческую летопись Харбина хотели приобрести Британская библиотека и Японский тихоокеанский культурный фонд. Одновременно в Пекине вышел его альбом со снимками старого Харбина. Фотоснимки снабжены историческими справками и являются прекрасным дополнением к истории русской колонии в Харбине. Проф. Ли Шусяо продолжает заниматься изучением истории российской эмиграции, но основное внимание сосредоточил на еврейской диаспоре.
Китайское научное направление харбинианы в последние годы пополнилось несколькими изданиями, помогающими раскрыть историю культурного наследия харбинской ветви русской эмиграции. К ним следует отнести монографию китайской исследовательницы Цзяо Чень о русской эмигрантской литературе в 2030-е годы и библиографический сборник литературы русского зарубежья в Харбине известного китайского литературоведа, профессора Дяо Шаохуа, написанные на русском языке, что облегчает работу с ними. Молодая исследовательница Цзяо Чень получила гуманитарное образование в российском университете г. Иванове, который окончила в 1994 г. Подготовила и защитила кандидатскую диссертацию по русской эмигрантской литературе в Харбине в 2030-е годы прошлого столетия. Представленная диссертация является результатом научного изыскания и может существенно пополнить российскую историографию истории культурного наследия русской эмиграции в дальневосточном зарубежье. Единственный недостаток заключается в отсутствии сносочного аппарата на используемые источники, но такой пробел характерен для многих работ зарубежных, в частности китайских исследователей.
Имя Дяо Шаохуа (19342001) известно в литературных кругах Китая и за его пределами. Педагог, ученый, большой знаток русской литературы, он занимался русской литературой свыше 40 лет, из-под его пера вышли десятки статей. В Китае широко известны его переводы на китайский язык: Избранные очерки Л.Н. Толстого, Письма из тюрьмы Ф.М.Достоевского, Остров Сахалин А.П. Чехова, Мелкий бес Ф.К. Сологуба, Данте и Христос и Антихрист Д.С. Мережковского и др.
Последняя работа Дяо Шаохуа Литература русского зарубежья в Китае (в г. Харбине и Шанхае): Библиография: (Список книг и публикаций в периодических изданиях) вышла в 2001 г. в издательстве Хэйлунцзянского университета. Она вобрала в себя собранные в течение долгих лет материалы из нескольких китайских публичных библиотек (в Харбине, Шанхае и Пекине) и частных коллекций. Как пишет сам автор, это не то, что было, а то, что найдено, и она должна точнее назваться списком найденных произведений художественного и публицистического содержания. Тем не менее, это первая попытка составления библиографии литературы русского зарубежья, предпринятая в Китае. Несмотря на небольшой тираж, уникальный труд проф. Дяо Шаохуа может быть полезен историкам-специалистам и тем, кто интересуется историей творческого наследия русского дальневосточного зарубежья.
Современная китайская историография помимо названных выше монографических исследований накопила значительный объем научных статей и научно-популярных изданий. В них можно отыскать немало сведений по различным аспектам рассматриваемой проблемы. Среди конкретных вопросов из истории русского зарубежья в Китае в китайской историографии заметно выделяется история КВЖД и все, что с ней связано (Дуань Гуанда, Цзай Усань, У Вэньцзе и др. О культурной и духовной жизни россиян в дальневосточном зарубежье написаны статьи Дяо Шаохуа. Ли Шусяо и др. О жизни и деятельности российской диаспоры в Китае после 1917 г. можно прочитать в работах Чжан Сюлань, Го Яньшуня, Чжао Дэцзю и др. Русским эмигрантам в провинции Цзилинь посвящена статья сотрудников Ассоциации общественных наук провинции Цзилинь Чжу Юнчжэна и Ян Вэйлин.
Для раскрытия исследуемой темы немаловажное значение имеют также работы общего характера, которые позволяют показать те или иные аспекты истории российской эмиграции в Китае на фоне общественно-политической ситуации в стране исхода и пребываяия эмигрантов. К числу таких работ следует отнести статью Го Юньшэня о хронике культурных контактов между Китаем и Россией во второй половине XIX в. и его монографию по истории российско-китайской чайной торговли, книгу Северная Маньчжурия и КВЖД, монографию харбинского историка Хуан Динтяня об истории международных связей в регионе Северо-Восточной Азии, работу Кун Цзинвэя об истории экономического развития Маньчжурии и др.
Дополнительным материалом при рассмотрении современной китайской историографии по истории российской эмиграции могут служить такие издания, как, например, фотоальбомы: Архитектура Харбина Чан Хуайшэна, альбом Снимки старого Харбина Ли Шусяо и небольшое иллюстративное издание Восточный маленький Париж Сун Хунъ-янь. В них собраны фотографии исторических зданий и улиц, которые сохранились до настоящего времени в современном Харбине и представляют интерес как исторические памятники, как свидетельство разнообразия архитектурных стилей. В них запечатлелось богатое стилистическое разнообразие города, в том числе русский архитектурный дух Харбина.
Особую группу материалов по истории русской эмиграции составляют газетные статьи. Если раньше материалы о русской эмиграции можно было найти только в научных журналах, доступных узкому кругу читателей, то в последние три-четыре года в ежедневной городской газете Хэйлунцзян жибао появилась рубрика под названием Город и его люди. В ней публикуются статьи и заметки о бывших и нынешних русских харбинцах, о жизни в современном Китае и ностальгии по родине тех, кто родился и жил когда-то в Харбине. Редактором рубрики и автором многих статей является Цзэн Ичжи, профессиональный журналист, большой знаток истории Харбина. Она не только пишет о последних русских харбинцах, но и помогает им выжить в современном большом городе. Она также пишет об исторических местах, выступает за сохранение исторического лица города. На страницах Хэйлунцзян жибао за короткий период опубликовано около 20 ее статей. Сведения о русских эмигрантах, нынешних и прежних, об истории Харбина содержатся и в других периодических изданиях Китая.
Таким образом, обобщая вышеизложенное, следует отметить, что количество фундаментальных трудов по истории русского зарубежья в Китае небольшое. Но их ценность в том, что китайские авторы попытались показать историю российской эмиграции в Китае во всех ее проявлениях. Работы китайских авторов представляют большой научный и познавательный интерес, их изучение поможет полно и всесторонне осветить историю русской эмиграции в Китае. Бесспорно, китайские авторы своими исследованиями внесли заметный вклад в научную разработку рассматриваемой темы.

http://nature.web.ru/db/msg.html?mid=1196703

[Серж-42]

Китай сегодня.
Много бывал в Китае. Многое что могу рассказать, надеюсь что интересно. Отмечаю, что бывая в центральных и глубинных провинциях Китая ни разу не чувствовал к себе какого-то негативного отношения. Отношение значительно лучше, чем, скажем, к американцам и "прочим там шведам". В Китае - дороги, гостиницы и многое что другое чему мы могли бы просто завидовать. К примеру - отношение к детям и старикам. У них это святые категории людей! Проблемы наших дальневосточных регионов знаю и на службе их тщательно и настойчиво решал. И сейчас, работая с Китаем, все равно эти позиции не забываю и где можно "гну" в пользу России. Но честное слово. чем больше бываю в Китае, тем он мне больше нравится!

[Николай Борисенко]

Действительно, китайци это инопланетяне на земле.

[A.S.S.]

В Китае отдыхать хорошо, очень дешево а сервис за эти деньги просто замечательный.Желтое море как не странно чистое, хотя там живет огромное их колличество. Китайцы очень доброжелательные к туристам нашим детям, всегда улыбаются, но за этой улыбкой много что скрывается. Тихая экспансия - это не миф , а реальность. Русский Дальний Восток осваивается интенсивно, они строят жилье, торговые центры, которые зачастую пустуют, они интенсивно "осваивают"наших девушек, которые рожают им детей.буквально вчера передали по телевидению, что вслед за островом Даманский, в Китай уходят часть Большого уссурийского острова, который прямо под столицей дальнего Востока - Хабаровск, и что-то еще, хотя совсем недавно наши правители заявляли категорический отказ в передаче этих земель.

[Валерий]

Много бывал в Китае.

Серега ! Классные фото ! А кто такой с бородой ?

[Серж-42]

Валера, бородатый - это мой друг, армеец. Как и второй тоже.
Относительно китайской экспансии - с мнением согласен. Однако... Неоднократно участвуя в российско-китайских переговорах будь-то в Москве или же Пекине (МИД, МВД, ФПС и некоторые другие заинтересованные ведомства с обоих сторон) неоднократно поднимался вопрос нарушения китайцами российкого законодательства, их оседания в России и, прежде всего, в Дальневосточных регионах. И также неоднократно слушал ответ руководителя китайской делегации смысл которого в следующем: в КНР русские не оседают на незаконное пребывание. Строгое законодательство и достаточно сильные контролирующие органы с хорошими полномочиями. А Россия видно позволяет и этим пользуются, в том числе и китайцы. Наводите у себя порядок сами. Этого никто вам не сделает. Слова конечно могли быть и другими, но смысл такой. Отвечаю.
Мы то россияне запустили на ДВ все. Работы нет, развал и разруха, пьянство. Сам видел. И рады свежим овощам и фруктам, в том числе и весной, пусть даже из Китая. поскольку сами не можем их ни вырастить ни поставить.
Вот видишь и даже острова отдаем, не можем отстоять ни в дипломатических переговорах и ни как.

[GEP-51]

Сообщение от A.S.S.

В Китае отдыхать хорошо, очень дешево а сервис за эти деньги просто замечательный.Китайцы очень доброжелательные к туристам нашим детям, всегда улыбаются, но за этой улыбкой много что скрывается.

Администрация Амурской области сообщила, что 26 февраля с.г. в городе Хэйхэ, в результате вооруженного нападения одна россиянка погибла и еще одна была ранена, у погибшей была украдена сумка.
За пследнее время это не первый подобный трагический случай с русскими туристами. В феврале 2005 года на дискотеке в гор. Хэйхэ во время драки между туристами из Благовещенска и местной молодежью пять россиян получили ножевые ранения, а один был убит.
www.vremya.ru
Действительно хороший отдых.