Колчаковские бронекатера... морпогранохраны!

[ПП Алый]

Было бы неправильно не привести на погранфоруме выдержки из статьи, переданной автором в редакцию журнала "Пограничник":

Первенцы советской морпогранохраны

© Роман Никитин, 2014
МОТОР ЯПОНСКИЙ, ПОГОН РОССИЙСКИЙ, ФЛОТ – ПОГРАНИЧНЫЙ!

Одними из первых, если не самыми первыми, судами молодой республики Советов, которые начали нести пограничную службу на Черном море, были бывшие колчаковские бронированные катера – таков сенсационный факт, установленный историком и журналистом Романом Никитиным в ходе работы с документальным фондом Центрального Пограничного музея ФСБ Российской Федерации.
Тем, кому «за сорок», наверняка знакома эта ироничная песенка-частушка советских лет о Верховном Правителе России адмирале А.В. Колчаке, обыгрыш которой стал заголовком статьи:
«Мундир английский,
Погон российский,
Табак японский,
Правитель – омский».
Довольно ядовитое содержание частушки, с известными оговорками, не противоречит историческим фактам. Есть сомнения по поводу табака, но вот японское происхождение моторов для бронекатеров колчаковской Камской речной боевой флотилии – соответствует истине.
Ее формирование неразрывно связано с военными победами Белого движения на востоке в конце 1918 г., после избрания адмирала Верховным Правителем России и создания Морского министерства, которым стал руководить ближайший сподвижник Александра Васильевича контр-адмирал Михаил Иванович Смирнов, с апреля 1919 г. также – командующий КРБФ. 25 декабря 1918 года 1-й Средне-Сибирский армейский корпус генерал-майора А.Н. Пепеляева (брата предсовмина колчаковского правительства), нанеся тяжелое поражение 3-й армии РККА под командованием М.М. Лашевича, вступает в Пермь. Уже в середине января на еще скованной льдом Каме начинается подготовка к созданию речной боевой флотилии. Ее структура была окончательно определена приказом начальника Штаба Верховного Главнокомандующего № 192 от 1 марта 1919 г.: штаб командующего флотилией, главная база в Перми и две опорные, а также промежуточные пункты, служба связи и три дивизиона кораблей с приданными им боевыми и вспомогательными судами и плавучими батареями. В состав каждого дивизиона должны были входить 6 вооруженных пароходов, 3 легких катера и 3 бронированных.
Командующий флотилией находился сперва в непосредственном временном, а затем в оперативном подчинении командующему Сибирской армией. Флотилию возглавил, в ранге морского министра, старый соратник А.В. Колчака контр-адмирал М.И. Смирнов.
В числе камских трофеев белых оказались более 50-ти пароходов. Как указывает историк флота Н.А. Кузнецов, еще с Речного боевого флота Народной армии Комитета членов Учредительного собрания (Комуча), действовавшего на Волге летом–осенью 1918 г. «основным типом кораблей… были вооруженные гражданские (главным образом – буксирные) пароходы. Пополнение флота корабельным составом шло двумя путями – благодаря реквизиции и вооружению гражданских пароходов и захвата вооруженных пароходов противника». При этом историк подчеркивает, что согласно терминологии того времени, «речными боевыми кораблями» назывались любые вооруженные суда.
Переоборудование мирных судов для речной войны открыло широчайшее поле для технических экспериментов флотских энтузиастов из офицерского состава, в числе которых, был, например, лейтенант В.С. Макаров – сын прославленного адмирала С.О. Макарова. Но даже на фоне таких инноваций, как съемные броневые листы и деревянные подкрепления палуб для установки орудий, особняком смотрятся 6 бронекатеров специальной постройки типа «Барс», «пограничная» судьба 4-х из которых в начале 20-х до недавнего времени оставалась тайной для всех исследователей, в том числе историков флота, которые, что греха таить, не балуют морских пограничников своим вниманием.
...Для всех, за исключением историка-ветерана погранвойск, капитана 1 ранга в отставке Ф.А. Мошкова, перед которым, впрочем, не стояла, как таковая, конкретная задача выявить колчаковское происхождение родоначальников советской морпогранохраны. Заслуживает самой высокой оценки уже одно то, что в своем кратком историческом очерке «Морская пограничная охрана России: От Петра I до наших дней» он приводит названия четырех бронекатеров типа «Барс», наряду со сторожевыми судами «Ястребом» и «Светланой» (участок Одесса – Перекоп), начавших нести службу по охране границы на Черном море в 1920-21 годах: «Охрана восточного побережья Черного моря от Анапы до Сочи возлагалась на береговую оборону Морских сил Черного моря, суда которой «Рысь», «Ягуар», «Пантера», «Кугуар» дислоцировались на Туапсе. Это были маломореходные катера, выходившие в море только в хорошую погоду». Действительно, сложно было ожидать хороших мореходных качеств от судов, предназначенных для речного плавания, но, видимо, ничего другого для организации охраны водных границ молодой республики в тот момент просто не нашлось – сам флот переживал нелегкие времена. И отнюдь не горел желанием предоставлять для охраны морских рубежей лучшее. Вот в каких, отнюдь не радующих глаз, красках живописал даже более поздний период становления погранохраны на Черном море бывший военный комиссар 19-го Очаковского, а затем 26-го Одесского погранотряда, впоследствии генерал-лейтенант К.Ф. Телегин: «…Были у нас только старые посудины, на которых мы ходили в море, хотя плавать на них было рискованно, не говоря уж о преследовании нарушителей… Турецкие контрабандисты смеялись над нами. Подойдут близко к берегу и маячат перед глазами. А когда наши «черепахи» выйдут к ним, они помашут флагами или выстрелят вверх из ружья, дадут полный ход и поминай как звали…» И хоть колчаковские трофеи к старым посудинам никак не отнести, при мало-мальском волнении на море они вполне могли угодить в те же «черепахи», только с пушками.
Если с названиями катеров и общей оценкой их мореходности все достаточно ясно, то относительно их подробных характеристик исследовательские данные до сих пор разнятся. Историк К.Б. Стрельбицкий приводит следующие тактико-технические элементы:
Водоизмещение – 15 т.
Главные размерения: длина – 18,3 м, ширина – 3 м, осадка – 0,70–0,91 м.
Механизмы: 2 бензиновых мотора «Ikagai» мощностью по 50 л.с., 2 гребных винта.
Запас топлива (бензин или керосин) максимальный – 800 кг.
Скорость хода: максимальная – 15 узлов (27,8 км/ч), экономическая – 10 узлов (18,5 км/ч).
Дальность плавания экономическим ходом – 340 км.
Бронирование: борт – 0,5 дюйма (12,7 мм), рубка – 0,75 дюйма (19 мм).
Вооружение: одна 37-мм автоматическая пушка Маклина (McLean) (боезапас 600 выстрелов) или одна 47-мм пушка Гочкиса (боезапас 812 выстрелов) и два 7,62-мм пулемета Максима образца 1910 г.
Плавсредства – шлюпка-«тузик».
Численность экипажа – до 14 человек.
Эти же данные, практически, слово в слово и цифра в цифру, указывает в своей объемной работе «Великая речная война. 1918-1920 годы» известный историк А.Б. Широкорад. Но только в той части книги, которая посвящается боевым действиям на Каме. Далее, в главе, отведенной красной Западно-Двинской речной флотилии, в составе которой позже действовали захваченные у колчаковцев «Пантера», «Рысь», «Ягуар» и «Кугуар», их основные элементы меняются. В части осадки, мощности и вооружения они теперь совпадают с приведенными в справочнике «Гражданская война в России: Черноморский флот».

Кульминационный момент. Но для исследователей, а не для широкого читателя. Ему, скорее всего, поровну все эти размерения.
...Но в сравнении с данными и Широкорада, и Стрельбицкого, в разделе справочника, отведенном Морским силам восточной части Черного моря, катера и «сужены», и «укорочены» до 2,4 м и 14,6 м соответственно. Что похоже на правду, если внимательно приглядеться к единственной сохранившейся фотографии бронекатера, предположительно, «Пантеры»: длина его там явно не под 20 метров. Также, в сопоставлении с изначальными характеристиками Стрельбицкого, в справочнике незначительно «уменьшилась» осадка (0,6 м), «возросла» до 72 л.с. мощность почему-то ставшего единственным мотора, и с судового вооружения был «снят» один пулемет «Максим». Прежними остались только водоизмещение 15 т и скорость 15 узлов.
С сожалением приходится констатировать: сведения уважаемых историков флота о бронекатерах имеют существенные расхождения. Где же искать истину в последней инстанции? «Возможно, в дальнейшем, с обнаружением новых материалов в архивах, удастся выявить более точную информацию…» - делает предположение в своей работе «Технические аспекты Гражданской войны на реках России (1918–1920 годы)» Н.А. Кузнецов. Надежде историка флота было суждено реализоваться в ЦПМ ФСБ РФ. Не берусь судить, насколько точны сведения об элементах четырех из шести судов, зане-сенные в исторический формуляр Окружной морской базы ОГПУ Северо-Кавказского края со слов бывшего командира 3-го отряда Черноморской погранфлотилии товарища Ткаченко. Ближе всего к ним – данные справочника, но точных совпадений, за исключением сведений о вооружении, нет:
«Систематическая охрана границы этими катерами не велась, - не преминув подчеркнуть малую мореходность судов, вспоминал Ткаченко. - Они использовались для пограничной службы лишь в особо важных случаях или же при оказии.
Элементы катеров были следующие:
Длина – 34 фута (10,36 м)
Ширина – 6 футов (1,83 м)
Высота борта – 2,5 фута (0,76 м)
Осадка – 1,8 футов (0,55 м)
Два мотора «ИКИГАТ» по 115 сил
Скорость хода – 7,5 узлов (13,89 км/ч)
Вооружение – 1 пушка 47-мм, 1 пулемет «максима»».
Конечно, товарищ Ткаченко – источник далеко не идеальный. К примеру, он явно исказил название японских двигателей «Ikagai», приведенное К.Б. Стрельбицким, по-видимому, верно. Но зато теперь можно быть абсолютно уверенным, что пулемет был всего один, а 47-мм орудие – это пушка французской системы «Гочкис». Что касается скорости катеров, то она необъяснимым образом существенно упала при, напротив, возросшей мощности двигателей. В то же время не приходится сомневаться, что бывалый моряк, может, и не владел ни одним иностранным языком, но определить главные размерения судна был вполне в состоянии. Как бы оно ни было, характеристики, зафиксированные в формуляре со слов Ткаченко, являются в настоящий момент «конечными» для катеров спецпостройки типа «Барс». Их судьба после 1922 г. пока не ясна. И теперь уже автору впору выразить робкую надежду на обнаружение в других архивах окончания почти распутанной истории этих судов.

(Продолжение следует)

[ПП Алый]

Полностью материал будет опубликован в одном из номеров журнала "Пограничник" в 2015 году.

[ПП Алый]

В том-то и дело, что, похоже, нет в сети электронного вида актуальных номеров. Есть архивные на каких-то, видимо, полупиратских сайтах. И то за счет того, что некие энтузиасты отсканировали и выложили. То же самое, похоже, и мне предстоит сделать, когда журнал выйдет. Не могу сказать, почему распространение журнала осуществляется лишь по подписке и в розницу (ни разу не видел), но такова издательская политика. Возможно, это делается для сохранения устойчивости аудитории...

[Petrovich-svp]

ПП Алый, Вот и я, сколько не пытался так и не смог ничего найти.
Что-то похожее когда-то очень давно было в интернете, но сейчас
не рабочее. А все остальное, что Вы пишите, я себе скачал, что
попалось. Это не считая той не большой библиотечки журнала
"Пограничник", что у меня находится с давних времен, когда
он еще в палатках союзпечать продавался. С нетерпением
буду ждать от Вас этот журнал!

[ПП Алый]

Полная авторская версия материала, вышедшего в 7-м, "морском", номере журнала "Пограничник", приуроченном ко Дню ВМФ России:

Первенцы советской морпогранохраны

МОТОР ЯПОНСКИЙ, ПОГОН РОССИЙСКИЙ, ФЛОТ – ПОГРАНИЧНЫЙ!

Одними из первых, если не самыми первыми, судами молодой республики Советов, которые начали нести пограничную службу на Черном море, были бывшие колчаковские бронированные катера – таков сенсационный факт, установленный историком и журналистом Романом Никитиным в ходе работы с документальным фондом Центрального Пограничного музея ФСБ Российской Федерации.

Тем, кому «за сорок», наверняка знакома эта ироничная песенка-частушка советских лет о Верховном Правителе России адмирале А.В. Колчаке, обыгрыш которой стал заголовком статьи:
«Мундир английский,
Погон российский,
Табак японский,
Правитель – омский».
Довольно ядовитое содержание частушки, с известными оговорками, не противоречит историческим фактам. Есть сомнения по поводу табака, но вот японское происхождение моторов для бронекатеров колчаковской Камской речной боевой флотилии – соответствует истине.
Ее формирование неразрывно связано с военными победами Белого движения на востоке в конце 1918 г., после избрания адмирала Верховным Правителем России и создания Морского министерства, которым стал руководить ближайший сподвижник Александра Васильевича контр-адмирал Михаил Иванович Смирнов, с апреля 1919 г. также – командующий КРБФ. 25 декабря 1918 года 1-й Средне-Сибирский армейский корпус генерал-майора А.Н. Пепеляева (брата предсовмина колчаковского правительства), нанеся тяжелое поражение 3-й армии РККА под командованием М.М. Лашевича, вступает в Пермь. Уже в середине января на еще скованной льдом Каме начинается подготовка к созданию речной боевой флотилии. Ее структура была окончательно определена приказом начальника Штаба Верховного Главнокомандующего № 192 от 1 марта 1919 г.: штаб командующего флотилией, главная база в Перми и две опорные, а также промежуточные пункты, служба связи и три дивизиона кораблей с приданными им боевыми и вспомогательными судами и плавучими батареями. В состав каждого дивизиона должны были входить 6 вооруженных пароходов, 3 легких катера и 3 бронированных.
Командующий флотилией находился сперва в непосредственном временном, а затем в оперативном подчинении командующему Сибирской армией. Флотилию возглавил, в ранге морского министра, старый соратник А.В. Колчака контр-адмирал М.И. Смирнов.
В числе камских трофеев белых оказались более 50-ти пароходов. Как указывает историк флота Н.А. Кузнецов, еще с Речного боевого флота Народной армии Комитета членов Учредительного собрания (Комуча), действовавшего на Волге летом–осенью 1918 г. «основным типом кораблей… были вооруженные гражданские (главным образом – буксирные) пароходы. Пополнение флота корабельным составом шло двумя путями – благодаря реквизиции и вооружению гражданских пароходов и захвата вооруженных пароходов противника». При этом историк подчеркивает, что согласно терминологии того времени, «речными боевыми кораблями» назывались любые вооруженные суда.
Переоборудование мирных судов для речной войны открыло широчайшее поле для технических экспериментов флотских энтузиастов из офицерского состава, в числе которых, был, например, лейтенант В.С. Макаров – сын прославленного адмирала С.О. Макарова. Но даже на фоне таких инноваций, как съемные броневые листы и деревянные подкрепления палуб для установки орудий, особняком смотрятся 6 бронекатеров специальной постройки типа «Барс», «пограничная» судьба 4-х из которых в начале 20-х до недавнего времени оставалась тайной для всех исследователей, в том числе историков флота, которые, что греха таить, не балуют морских пограничников своим вниманием. Для всех, за исключением историка-ветерана погранвойск, капитана 1 ранга в отставке Ф.А. Мошкова, перед которым, впрочем, не стояла, как таковая, конкретная задача выявить колчаковское происхождение родоначальников советской морпогранохраны. Заслуживает самой высокой оценки уже одно то, что в своем кратком историческом очерке «Морская пограничная охрана России: От Петра I до наших дней» он приводит названия четырех бронекатеров типа «Барс», наряду со сторожевыми судами «Ястребом» и «Светланой» (участок Одесса – Перекоп), начавших нести службу по охране границы на Черном море в 1920-21 годах: «Охрана восточного побережья Черного моря от Анапы до Сочи возлагалась на береговую оборону Морских сил Черного моря, суда которой «Рысь», «Ягуар», «Пантера», «Кугуар» дислоцировались на Туапсе. Это были маломореходные катера, выходившие в море только в хорошую погоду». Действительно, сложно было ожидать хороших мореходных качеств от судов, предназначенных для речного плавания, но, видимо, ничего другого для организации охраны водных границ молодой республики в тот момент просто не нашлось – сам флот переживал нелегкие времена. И отнюдь не горел желанием предоставлять для охраны морских рубежей лучшее. Вот в каких, отнюдь не радующих глаз, красках живописал даже более поздний период становления погранохраны на Черном море бывший военный комиссар 19-го Очаковского, а затем 26-го Одесского погранотряда, впоследствии генерал-лейтенант К.Ф. Телегин: «…Были у нас только старые посудины, на которых мы ходили в море, хотя плавать на них было рискованно, не говоря уж о преследовании нарушителей… Турецкие контрабандисты смеялись над нами. Подойдут близко к берегу и маячат перед глазами. А когда наши «черепахи» выйдут к ним, они помашут флагами или выстрелят вверх из ружья, дадут полный ход и поминай как звали…» И хоть колчаковские трофеи к старым посудинам никак не отнести, при мало-мальском волнении на море они вполне могли угодить в те же «черепахи», только с пушками.

Если с названиями катеров и общей оценкой их мореходности все достаточно ясно, то относительно их подробных характеристик исследовательские данные до сих пор разнятся. Историк К.Б. Стрельбицкий приводит следующие тактико-технические элементы:
Водоизмещение – 15 т.
Главные размерения: длина – 18,3 м, ширина – 3 м, осадка – 0,70–0,91 м.
Механизмы: 2 бензиновых мотора «Ikagai» мощностью по 50 л.с., 2 гребных винта.
Запас топлива (бензин или керосин) максимальный – 800 кг.
Скорость хода: максимальная – 15 узлов (27,8 км/ч), экономическая – 10 узлов (18,5 км/ч).
Дальность плавания экономическим ходом – 340 км.
Бронирование: борт – 0,5 дюйма (12,7 мм), рубка – 0,75 дюйма (19 мм).
Вооружение: одна 37-мм автоматическая пушка Маклина (McLean) (боезапас 600 выстрелов) или одна 47-мм пушка Гочкиса (боезапас 812 выстрелов) и два 7,62-мм пулемета Максима образца 1910 г.
Плавсредства – шлюпка-«тузик».
Численность экипажа – до 14 человек.

Эти же данные, практически, слово в слово и цифра в цифру, указывает в своей объемной работе «Великая речная война. 1918-1920 годы» известный писатель-историк А.Б. Широкорад. Но только в той части книги, которая посвящается боевым действиям на Каме. Далее, в главе, отведенной красной Западно-Двинской речной флотилии, в составе которой позже действовали захваченные у колчаковцев «Пантера», «Рысь», «Ягуар» и «Кугуар», их основные элементы меняются. В части осадки, мощности и вооружения они теперь совпадают с приведенными в справочнике «Гражданская война в России: Черноморский флот». Но в сравнении с данными и Широкорада, и Стрельбицкого, в разделе справочника, отведенном Морским силам восточной части Черного моря, катера и «сужены», и «укорочены» до 2,4 м и 14,6 м соответственно. Что похоже на правду, если внимательно приглядеться к единственной сохранившейся фотографии бронекатера, предположительно, «Пантеры»: длина его там явно не под 20 метров. Также, в сопоставлении с изначальными характеристиками Стрельбицкого, в справочнике незначительно «уменьшилась» осадка (0,6 м), «возросла» до 72 л.с. мощность почему-то ставшего единственным мотора, и с судового вооружения был «снят» один пулемет «Максим». Прежними остались только водоизмещение 15 т и скорость 15 узлов.
С сожалением приходится констатировать: сведения уважаемых историков флота о бронекатерах имеют существенные расхождения. Где же искать истину в последней инстанции? «Возможно, в дальнейшем, с обнаружением новых материалов в архивах, удастся выявить более точную информацию…» - делает предположение в своей работе «Технические аспекты Гражданской войны на реках России (1918–1920 годы)» Н.А. Кузнецов. Надежде историка флота было суждено реализоваться в ЦПМ ФСБ РФ. Не берусь судить, насколько точны сведения об элементах четырех из шести судов, занесенные в исторический формуляр Окружной морской базы ОГПУ Северо-Кавказского края со слов бывшего командира 3-го отряда Черноморской погранфлотилии товарища Ткаченко. Ближе всего к ним – данные справочника, но точных совпадений, за исключением сведений о вооружении, нет:
«Систематическая охрана границы этими катерами не велась, - не преминув подчеркнуть малую мореходность судов, вспоминал Ткаченко. - Они использовались для пограничной службы лишь в особо важных случаях или же при оказии.
Элементы катеров были следующие:
Длина – 34 фута (10,36 м)
Ширина – 6 футов (1,83 м)
Высота борта – 2,5 фута (0,76 м)
Осадка – 1,8 футов (0,55 м)
Два мотора «ИКИГАТ» по 115 сил
Скорость хода – 7,5 узлов (13,89 км/ч)
Вооружение – 1 пушка 47-мм, 1 пулемет «Максима»».

Конечно, товарищ Ткаченко – источник далеко не идеальный. К примеру, он явно исказил название японских двигателей «Ikagai», приведенное К.Б. Стрельбицким, по-видимому, верно. Но зато теперь можно быть абсолютно уверенным, что пулемет был всего один, а 47-мм орудие – это пушка французской системы «Гочкис». Что касается скорости катеров, то она необъяснимым образом существенно упала при, напротив, возросшей мощности двигателей. В то же время не приходится сомневаться, что бывалый моряк, может, и не владел ни одним иностранным языком, но определить главные размерения судна был вполне в состоянии. Как бы оно ни было, характеристики, зафиксированные в формуляре со слов Ткаченко, являются в настоящий момент «конечными» для четырех оказавшихся на Черном море катеров спецпостройки типа «Барс». Их судьба после 1922 г. пока не ясна. Исследователь С.С. Бережной приводит сведения об авариях «Кугуара» и «Рыси» во время штормов, что лишний раз подчеркивает их непригодность для охраны морских границ. И теперь уже автору впору выразить робкую надежду на обнаружение в других архивах окончания почти распутанной истории этих судов.
Интересна фигура самого Ткаченко. Есть основания полагать, что его судьба связана с деятельностью таких легендарных большевиков, как Лариса Рейснер и Федор Раскольников. На Черном море он оказался, по всей видимости, после Каспийского, где в Гражданскую служил в должности начальника дивизиона сторожевых судов Волжско-Каспийской флотилии. А.Б. Широкорад приводит любопытные подробности того, как 9 ноября 1919 г. некий товарищ Ткаченко возглавил десантный отряд вместо Ларисы Рейснер: «В первой половине ноября 1919 г. красная 9-я армия начала наступление на отряды Уральской армии генерала B.C. Толстова. Волжско-Каспийская флотилия получила приказ поддержать огнем наступление и высадить десант моряков у села Ганюшкино, примерно в 100 км восточнее Астрахани… Третья группа — две плавбатареи (по одному 76-мм орудию на каждой) и пароход «Смотритель» (2 пулемета) — под командой начдива сторожевых судов Ткаченко двинулась для бомбардировки деревни Сафоновки и левого фланга белых… Любопытно, что Раскольников 6 ноября приказал командовать третьим отрядом товарищу Рейснер, но военморы Ляльку послали довольно далеко, и в донесении от 11 ноября в этой должности фигурирует уже т. Ткаченко».
Кстати, именно с Каспия прибыл на Азовское море в сентябре 1920 г. истребитель «Летучий», как указано в историческом формуляре Окружной морбазы ОГПУ СКК, «постройки Ленинградской верфи», на заре советской морпогранохраны составивший «компанию» четырем колчаковским катерам. (Вероятно, под Ленинградской верфью имеется в виду либо верфь А. Золотова, либо «Северного товарищества промышленности и торговли», обе на 1918 г., год достройки катеров - петроградские.) Но это было уже на Черном море, где «Летучему» удалось себя проявить. Судя по немногочисленным сведениям в разделе "Караульно-сторожевая служба", эпохе НЭПа пограничники были «обязаны» турецкой контрабандой, борьбу с которой вел в 1923 г. 3-й отряд Черноморпогранфлотилии ОГПУ. Более других отличился экипаж истребителя «Летучий». Со слов бывшего командира отряда Ткаченко фиксируются два эпизода в августе и сентябре 1923 г. Одно судно с контрабандой было задержано командиром «Летучего» Павловским между Лазаревским и Туапсе, второе, носившее имя «Илдыз» и имевшее контрабандный груз галантерейных товаров - в районе Туапсинской комендатуры. Эта парусно-моторная фелюга впоследствии вошла в списки судового состава погранфлотилии.

Но вернемся к бронекатерам типа «Барс» - к самому началу их речных и морских приключений - в 1919 год, на Каму, в Пермь. С полным занятием Урала в распоряжении белых оказался могучий промышленный потенциал региона, который они постарались, в числе прочего, использовать и для нужд Камской флотилии. По сведениям Н.А. Кузнецова, катера были построены на заводе братьев Каменских в Перми (в других источниках указываются Мотовилихинский завод или заводы) по проекту инженер-механика лейтенанта М.А. Нечаева. «На катера предполагалось устанавливать бензиновые моторы мощностью 50 л. с. японского производства, ранее установленные на понтонах, предназначенных для инженерного ведомства (первоначально предполагалась установка автомобильных моторов, снятых с неисправных машин)... Бронированный катер предполагалось вооружить 3" орудием на установке системы лейтенанта В.С. Макарова (для этого была специально разработана низкая тумба). Катер был бронирован листами стали толщиной 6 мм… Немало проблем доставляли японские моторы, оказавшиеся довольно ненадежными». К.Б. Стрельбицкий приводит данные, свидетельствующие о том, что, напротив, катера имели специальное и наилучшее бронирование из всех колчаковских камских боевых судов: борт – 12,7 мм, рубка – 19,0 мм.
Кузнецов пишет, что «к 8 июня 1919 г. в разной степени готовности находились бронированные катера, получившие названия «Рысь», «Пантера», «Ягуар», «Гепард», «Барс» и «Тигр»». К сожалению, факт существования катера с названием «Гепард» другими источниками, в том числе документальными, не подтверждается – вне всякого сомнения, это был «Кугуар», со слов Ткаченко упомянутый в историческом формуляре как «Кигуар». В то же время, указание историка на разную степень готовности катеров отчасти объясняет факт их захвата красными. Вполне вероятно, что контр-адмирал М.И. Смирнов просто не счел необходимым уничтожить при отступлении недостроенные суда.
20 июня 1919 г. начинается Пермская операция Красной Армии. 2-я армия, которой командовал В.И. Шорин, вела наступление на Пермь с юга, через Кунгур. 3-я армия командарма С.А. Меженинова наступала с северо-запада и запада. В условиях постоянного отступления белой Сибирской армии участь Камской речной флотилии, до этого не без успеха противостоявшей Волжской флотилии красных, оказалась предрешена: невозможно владеть рекой, не обладая ее берегами. 21 июня 1919 года части 2-й армии форсировали Каму в районе Осы и двинулись на Кунгур, заходя белым в тыл. 30 июня 29-я стрелковая дивизия 3-й армии форсировала Каму севернее Перми. И Пермь, и Кунгур были заняты РККА в один день, 1 июля 1919 г. Любопытно, что Волжской флотилией командовал человек, как и его белый визави носивший фамилию Смирнов. И даже отчества у командующих флотилиями совпадали – оба они были Ивановичами. Красный Смирнов – это не кто иной, как участник Октябрьской революции Петр Иванович Смирнов-Светловский. Чем он только в своей жизни не командовал – и даже «челюскинцев» спасал на ледоколе «Красин». В 1938 г. в звании флагмана флота 2-го ранга П.И. Смирнов-Светловский становится первым заместителем наркома Военно-морского флота СССР. А по некоторым оценкам, его фактическим руководителем, учитывая то, что в наркомы определили бывшую «правую руку» Н.И. Ежова по НКВД, М.П. Фриновского - человека, от флота далекого, если, конечно, не считать его краткое пребывание в должности начальника пограничной охраны Черноморского побережья Северо-Кавказского края в 1925 году. И здесь, в Новороссийске, ему было не миновать встречи с уже знакомым нам Ткаченко, который в январе 1925 г. был понижен до командира катера-истребителя «Дельный». Вот какими причудливыми зигзагами истории и человеческих судеб возвращаемся мы, в очередной раз, к «героям» статьи – катерам специальной постройки типа «Барс».

Итак, в самом конце июня 1919 г. белые оставили Пермь. Перед этим контр-адмирал М.И. Смирнов приказал, предварительно разоружив, уничтожить большую часть боевой флотилии вместе с транспортными судами на впадающей в Каму выше Перми реке Чусовой, для чего из береговых резервуаров выпустили 200 тысяч пудов керосина, а затем... Очевидцы свидетельствовали, что полыхало до самой Перми, а обгорелые остовы попадались аж близ устья Камы. Фрагменты отчета специального уполномоченного Совнаркома и Главода В.М. Зайцева дают представление, среди какого разгрома и пепелища были обретены красными чудом уцелевшие «Пантера», «Ягуар», «Кугуар» и «Рысь»: «Что пришлось увидеть, превзошло всякие предположения. Всюду, насколь хватало поля зрения, виднелись остовы догоравших и плавающих судов. Ужасная огненная вакханалия витала, видимо, здесь широко. То тут, то там из воды торчали головни от полузатонувших днищ барж, пристаней и подчалков. Описать все, что открылось пред глазами, нет никакой возможности, — это было что-то невероятное».
Справедливости ради, следует отметить, что не все суда были потеряны колчаковцами на Каме и Чусовой. Некоторые удалось эвакуировать, и в их числе «Тигр» и «Барс» - родоначальник серии бронекатеров. Кузнецов и Стрельбицкий приводят сведения о том, что их следы обнаруживаются на Оби, а затем на Амуре, причем, по другим сведениям, один из них в 1929 году принимал участие в конфликте из-за КВЖД. Оказавшаяся в руках красных оставшаяся четверка катеров в октябре 1919 г. была передана в Астрахань в состав Волжско-Каспийской военной флотилии. И, возможно, там их впервые увидел будущий начальник 3-го отряда Черноморпогранфлотилии ОГПУ Ткаченко. В мае-июне 1920 г. по железной дороге суда перебрасываются в Витебск с включением в состав Западно-Двинской флотилии, принявшей участие в советско-польской войне 1920 г. К сожалению, каких-либо эпизодов, непосредственно связанных с их боевым использованием в этот период, в имеющихся источниках не приводится. Существовали планы переброски катеров на Вислу через Западный Буг или Припять с целью поддержки наступления советских сухопутных войск на Варшаву, но из-за польского контрнаступления в августе 1920 г. им не суждено было осуществиться. Все закончилось городом Жлобин в верховьях Днепра. Осенью того же года суда прибыли в Новороссийск, где в составе Морских сил восточной части Черного моря первоначально находились в подчинении Кавказского фронта.
Финальная, «пограничная», глава этой маленькой эпопеи только что дописана.

В заключение неизбежно возникает вопрос, чем же может быть дорога истории погранвойск судьба «Пантеры», «Рыси», «Ягуара» и «Кугуара»? Ведь, собственно, сама Черноморская пограничная флотилия организационно была оформлена лишь в конце 1922 г. – позже, чем началась фактическая служба катеров. К тому же, мореходность первенцев черноморской морпогранохраны оставляла желать много лучшего. Они были в силу сугубо «речной» специфики своей конструкции плохо предназначены для выполнения поставленных перед ними задач. Образно выражаясь, вопреки названиям, они не стали ее «дикими кошками»: к сожалению, пока не установлено ни одного конкретного яркого примера их служебно-боевой деятельности – ни на Черном море, ни, ранее, на Каспийском, ни на реках. Отдельная история самого «Барса» и «Тигра» на Амуре не в счет. И все же представляется возможным и уместным определить эту, опаленную двумя войнами и овеянную легендами о Колчаке, Лашевиче, Макарове – сыне адмирала, Меженинове, Шорине, красном и белом Смирновых, братьях Пепеляевых, четверку бронекатеров типа «Барс», в разряд пусть и виртуальных, но памятников морпогранохране, подчеркнув преемственность российской технической мысли, российской брони, российского флага. Пусть с японскими моторами и французскими орудиями.
Как пишет С.Ю. Данилов в книге «Гражданская война в Испании», после своей гражданской войны «испанцы достигли общенационального примирения. Раны… они залечили полностью – физически, юридически и нравственно. Удалось ли сделать то же самое нам, прошедшим через катастрофу братоубийственной войны раньше испанцев?
Увы, раны России, ее человеческие и нравственные потери оказались гораздо тяжелее и опаснее, нежели Испании, - отвечает на свой же вопрос историк. - Только после 1991 года наше общество и государство… пришли к сбалансированным оценкам плодов гражданской войны и ее издержек. Оптимистические и романтические мифы о ней ушли в прошлое. Восторжествовал гуманизированный подход к войне как к катастрофе, включающий скорбь о человеческих потерях и о судьбе обеих сторон. К концу XX века мы выяснили, что в гражданской войне не оказалось победителей. К XXI веку мы достигли компромисса в государственных эмблемах современной России. Если гимн остается советским, то герб и флаг страны теперь отражают символику Российской империи… Политически и нравственно деление России на победителей и побежденных перестало существовать».
И в этой связи история четырех бронекатеров приобретает особую важность.

Роман Никитин
Фото: belrussia.ru, siberia-miniatures.ru, ic.omskreg.ru, docklife.ucoz.ru и др. интернет-источники

[ПП Алый]

И, наконец, журнальный вариант в обещанном седьмом, "морском", номере: