Ночное братство

[Бучнев Олег]

Что такое «ЧГ»? Вид пограничного наряда, конечно. «Часовой на участке границы». Но… Что такое «ЧГ»? Это когда выходишь ночью на этот самый участок длиной километра в полтора-два и мотаешься справа налево и слева направо до тех пор, пока тебя не сменит другой брат-«чигирь». В зависимости от обстановки на границе вас на участке может слоняться, не считая собаки, двое или трое. Мы ходили по трое. Потому что это была советско-китайская граница в конце 70-х.

Первый ночной выход на границу и сам по себе событие запоминающееся, а уж когда его «торжественно» обставляют…

Прибыли на участок. Не успел я толком оглядеться, как старший наряда сержант Салмин указывает на лежащее рядом с дозорной тропой небольшое гладкое бревно и говорит:

— Значит, так… Это — ЧГ! Сейчас берёшь его и тащишь, понял? Потому все и говорят: тащить ЧГ, понял?

У меня, конечно, возникли некоторые сомнения, мягко говоря, но… Лицо старшего наряда было совершенно серьёзным, как и у второго младшего, прослужившего на год больше меня. Опять же — сержант приказывает! Взгромождаю бревно на плечо, и мы начинаем движение заранее установленным порядком. Я в середине, второй младший впереди, Салмин — замыкающий.

Бревно хоть и небольшое, а увесистое — лиственница, похоже. С каждым шагом я всё больше убеждаюсь в том, что к «ЧГ» оно не имеет никакого отношения. А тут ещё сержант подозрительно фыркает сзади. В общем, останавливаюсь и бросаю бревно рядом с тропой, оно необидчиво блестит в лунном свете своей гладкой поверхностью, отполированной многими поколениями начинающих «чигирей». Тут же ко мне моментально подскакивают Салмин и Седов. Они хлопают меня по плечам и поздравляют.

— Теперь ты настоящий «чигирь»! Хотя мог бы и пораньше сообразить. Сто метров пёр! Ну ничего, тут, случалось, его и до стыка дотаскивали.
Вот так я влился в «ночное братство», а через год уже и сам посвящал в «чигири» с помощью всё того же бревна. Ну а теперь — обещанные подробности. Итак…

…31 декабря 1978 года. Я собираюсь на «ЧГ» с 23.00 до 5.30. Мне оказано высокое доверие. Рядом пыхтят ещё двое «счастливцев» — Сашка Маслов и Рафаэль Зайнуллин. А пыхтят потому, что… Это нелёгкая работа — одеваться для «ЧГ» зимой. Сначала надеваешь поверх полушерстяного обмундирования толстые, тёплые форменные штаны с такой же курткой. Потом длинную овчинную солдатскую шубу, полы которой обматываешь вокруг ног, а заднюю нижнюю её часть подтягиваешь между ног к самому паху… Уф-ф. Теперь ты готов к тому, чтобы натянуть необъятные белые штаны от зимнего маскировочного костюма. (Ах да, безусловно, перед всем этим ты надеваешь валенки с тройными портянками). Ну вот — штаны на месте. Тогда ты берёшь широченный верх от костюма за его нижний передний край и отработанным движением вскидываешь этот балахон над головой. Там он раздувается, как парашют, и… — тут главное не упустить момент! — ты резко рвёшь его вниз. В результате он на тебе. Продеть руки в рукава, а голову в капюшон уже не сложно. Теперь вы уже, конечно, понимаете, почему мы все трое пыхтим. Кажется, космонавту для выхода в космос собраться легче.

Мосол — строевик, Рафа — собачник, я тоже строевик, но облечённый полномочиями старшего пограничного наряда. Мосол — парень серьёзный, толковый, он мне нравится. Рафу я просто люблю. Заводной такой, весёлый татарин, и говорит, как… Ну, помните «Джентльменов удачи»? «Туда не ходи, сюда ходи, снег башка попадёт — совсем мёртвый будешь!» Вот Рафа почти так и разговаривает.

Пока заряжаем в дежурке магазины, «д/ж по п/з» Шура Жеребцов скалит зубы и поздравляет с Новым годом. Одновременно выкладывает на стол то, что мы возьмём с собой помимо оружия: ФАС, МТТ, СПШ. Малый пограничный набор. Мы на Шуру не обижаемся. Он — вечный дежурный, дело знает, а мы знаем, что его подколки — от зависти. Ему границы не видать, как своих ушей, хоть они у него и большие. Меняет его Сашка Тюрин, а он — Тюрина. Народу на заставе, как всегда, не хватает…
Мрачный Мосол мрачно шутит, что Жеребцов — «честь, совесть и уши границы». Шура ответить не успевает, потому что в «дежурку» вихрем влетает маленький замполит и на ходу начинает привычную скороговорку:
— Службу нести можете?.. — Через секунду он у стола, правая ладонь у виска: — Приказываю вам выступить на охрану государственной границы Союза Советских Социалистических Республик. Вид наряда — часовой на участке границы. Сейчас через центральные ворота системы выдвигаетесь к месту несения службы и…

И так далее. Об особой бдительности в эту праздничную ночь нас вдохновенно предупредили ещё на боевом расчёте. Мы прониклись. Как Штирлицы, гордо идём по коридору на выход. В желудках плотно лежат новогодние пельмени с винегретом и прочими гастрономическими радостями. Мы ещё на заставе, и кажется несложным и не таким уж страшным тащить службу в 35-градусный мороз шесть с половиной часов подряд.

Обычно сменяемый наряд к концу своего срока подтягивается поближе к месту встречи с тем, чтобы, не теряя ни минуты, рвануть на заставу. Лёха Сальников со своими орлами — не исключение. Вот они топчутся, как три белых заиндевевших коня, которых не надо погонять на пути в конюшню. На Лёхином, сизом от мороза, лице льдисто светится счастье: он успевает встретить Новый год на заставе, за праздничным столом, перед цветным телевизором. Лёха щедр и делает «царский» подарок:

— «Кристалл» мы вам наладили, так что служите в своё удовольствие! Ну, ладно, с Новым годом! Пошли, мужики…

«Кони» помчались к заставе… Конечно, наладить сигнальный прибор «Кристалл» — проблема небольшая, но всё равно спасибо. Не придётся на морозе рукавицы снимать и возиться с этими нитями, размыкателями, колышками. Рафа лениво интересуется, поглаживая лохматого Тумана и сдвигая автомат за спину:

— Куда идти? Правый? Левый? Сальников, я видел, пришёл с левого…
— Давай направо. Рафа, идёшь первым, наблюдаешь в сторону протоки и вперёд, я — за тобой и в сторону системы. Мосол — за нами и за тылом наряда. За воздухом наблюдаем все вместе.

Можно было бы всё это и не говорить, но… привычка. К тому же, чего разглядишь в ночном воздухе, кроме звёзд?

Идём по утоптанной тропе чигирей… На протоке трещат от мороза ветки деревьев. Без двух двадцать четыре мы у правого линейного гнезда связи. Небольшой перекур. Мосол хлопает по брезентовой кобуре сигнального пистолета системы Шпагина и вопросительно смотрит на меня. Я киваю:

— Давай, но только белую, не перепутай!

Мосол заряжает осветительную ракету в пистолет и поднимает руку вертикально вверх. Ровно в двадцать четыре мы салютуем Новому, дембельскому для меня, году. Слева, видим, салютуют корфовские наряды, справа — гильчинские. Я вздыхаю, потому что знаю: главный «салют» теперь ждёт меня в канцелярии начальника заставы. Михал Михалыч отличный мужик, но если надо вздрючить, да ещё за дело, — он не сомневается. А с другой стороны, не могу же я пойти против «многовековой» традиции!

Через час «задержали» замполита. Поздравил, вручил по горсти конфет и термос с кофе. Но… бдительность, бдительность и ещё раз бдительность. С тем и лёг на обратный курс.

Посредине участка горбатится занесённый снегом дот. На доте — длинный шест с укреплёнными на нём сигнальными лампами. Красная — правый флаг, белая — левый. Пристроившись под шестом, пьём горячий кофе и при этом «бдим в шесть шаров». Не успел до конца опустеть термос, как в доте противно заныл «Кристалл». Автоматически задираем головы вверх: горит красная лампочка. «Здравствуй, ж.., Новый год!» — говорит Рафа, и через секунду мы, придерживая громыхающие автоматы, метёмся вдоль правого фланга. А вот и разрыв нити. И глубокий след в сторону протоки, то бишь в сторону Китая. В орешнике след обрывается, и… кто-то там едва различимо вошкается. Делаю знак, наряд грамотно располагается на снегу. Мне водить. Интересно, это проверка или… Сурово выпаливаю в орешник: «Стой, пропуск!»

Вот, кстати, тоже интересно. Лежишь ты, ползёшь, сидишь — всё равно: стой, пропуск! Сказать бы этому, в кустах: «А ну выходи, контра! Руки за голову!» А я ему: «Стой, пропуск!» В кустах разом затихло, ни ответа ни привета. Я — ещё суровее про пропуск. В кустах — ещё тише. Глянул на Тумана. У него верхняя губа в гармошку собралась, шерсть на холке дыбом, рычит глухо, Рафа его за ошейник держит, лёжа на снегу. На проверку уже мало похоже, становится как-то не по себе. Снимаю автомат с предохранителя, Мосол тоже, и эти щелчки отчётливо слышны в морозном воздухе. В орешнике беспокойно завозились, но и только. Ну и что делать? Смотрю выразительно на Рафу. Тот понимает и наклоняется к уху Тумана. Затем я слышу резкое шипение: «С-с-с-с!!!» Это Рафа так «Фас!» говорит. Потом вижу взметнувшийся в воздух снег и не вижу Тумана. После этого мы слышим истошные вопли из орешника:

— Держи собаку! Зайнуллин, бли-а-а-дь... верни собаку, на!!! Верни соба… А-ай-йй-яй! А-а-а!!! Сссу-ка-а-а!!!

Я и сегодня вижу эту картину, достойную того, чтобы «засветиться» в короткометражке «Пёс Барбос и необыкновенный кросс-2». Для этого мне надо лишь закрыть глаза, сосредоточиться и…

Длинный наш, нескладный старшина, как лось, ломится в кустах, отбиваясь от осатаневшего Тумана и матерясь так, что на китайском берегу лопаются стёкла в фанзах.

…Рафа держал собаку и виновато смотрел на концы своих валенок, Мосол еле сдерживался, чтобы не заржать, я, как старший, получал то, что выдают в таких случаях начальники. Трендюлей я получал, одним словом. От новенького белого полушубка старшины остался, кажется, только воротник. Всё прочее свисало живописными лохмотьями. Северьянов размахивал руками, а клочья рукавов мотались в воздухе, как флажки семафора. Наконец прапорщик выдохся и закончил многообещающе:

— Ну, вы у меня придёте со службы! С Новым годом, вввашу мммать!!!

И позвав сопровождающего из молодых, гордо удалился, колыхая остатками полушубка. Я знаю, что надо нести службу, что до смены ещё 3 часа, но… Добрых пять минут мы подыхаем от смеха на морозе. Кашляем от рвущего глотки ледяного воздуха и смеёмся. Туман, видя, что хозяин на него не сердится, прыгает вокруг нас как трёхмесячный щенок.

На следующий день каждый получил свой «пряник». Мы писали объяснительные и про ракету, и про старшину. Больше всех получил именно последний, лишь недавно окончивший школу прапорщиков. Начальник убедительно втемяшивал ему в канцелярии, что подобным образом наряды не проверяют, и он ещё легко отделался.

В общем, ладно с этим. Скажу лишь, что долго ещё на заставе в соответствующих случаях говорили: «С Новым годом, вввашу мммать!!!

[Alehandro]

Ай, карашо!

[Бучнев Олег]

Спасибо! Только надо было это под Новый год опубликовать, пожалуй.

[P.A.P]

Сообщение от Бучнев Олег

Спасибо! Только надо было это под Новый год опубликовать, пожалуй.

Да без разницы Новый год или нет и так хорошо напомнило, какова новогодняя ночь в ЧГ.

[astar]

Сообщение от Бучнев Олег

... шерсть на холке дыбом...

Однако, реакция собаки, как на зверя.

[ТОЛЯНВ]

Хорошо написал, у нас только усиленная охрана была, на все праздники, прийдешь со службы отоспишься,если не в ТГ,куда ни будь дозором сбегаешь, часов по 14 выходило в сутки.

[wanderer]

Хорошо написано, колоритно! Только обошли вниманием собаку. Как её-то спасали в 35-ти градусный мороз?

[ТОЛЯНВ]

А и то верно служба с собакой в зимнее время считалось приемлимой до-20 градусов.

[Бучнев Олег]

В данном случае не зря упомянут именно Туман, отличавшийся очень "повышенной лохматостью". Говорили, что он помесь немецкой овчарки с шотландской колли. А так это или нет - не знаю. Так что он не слишком мёрз. Вот только разве лапы. Другим собакам было тяжелее. Для этого были на питомнике собачьи специальные чулки шерстяные. Но ни один пёс их на себе не терпел. Пройдут метров десять в лучшем случае, а потом садятся и зубами их стаскивают, хоть ты тресни. Ну и кроме того, чигири всё время в движении. По крайней мере, у нас это было именно так. Дошёл до конца фланга, перекурил - и обратно, до противоположного конца участка. У нас его протяжённость была два с половиной километра, поскольку прикрывали не только заставу, но и близлежащее село. Так что за ночь хороший километраж "на спидометр" наматывали.
А вообще за все два года, - хоть мороз, хоть не мороз, - не разу не помню, чтобы на ЧГ без собаки выходили. Инструкции инструкциями, но против служебной необходимости не попрёшь.

[Alehandro]

Всё так. А собаки народ умный. Как сделаешь остановку на "перекур с дремотой", так наши псины, глядя на расслабуху, в глубокий снег зарывались и по фигу мороз. Глядя на них мы себе в снегу тож "земляночку" отрыли однажды... (Во блин, и чего это я про ентот факт в своём рассказе про наше ЧГ забыл обрисовать...)