Мои афганские друзья

[Бучнев Олег]

Всё дальше уходит от нас по дорогам времён афганская война. Вот уже на следующий год и очередной, пусть не круглый, но юбилей на подходе. И для каждого из сотен тысяч их — советских солдат и офицеров — война была своя. И, значит, вспоминает её каждый по-своему. А как, к примеру, я вспоминаю? Да, собственно, если по большому счёту, то мои личные, корреспондентские, воспоминания не слишком богаты. Мотался лишь в командировки на ту сторону. А вот те, о ком писал, бывало, по три-четыре года воевали. Ну а на мою долю выпали — бесконечные дороги, афганская экзотика, перелёты, мангруппы, рейды, встречи с людьми… С лучшими, — с годами эта уверенность только растёт, — людьми. Вы можете спросить: а с кем сравнивать? Да хоть с кем! Всё равно останусь при своём мнении.

На войне ведь с человека очень быстро слезает всё наносное и проявляется истинное. И это видно всем окружающим. Сколько настоящих мужиков, без различия по национальному признаку, довелось увидеть мне за два с половиной года командировок «на ту сторону»! Умные, отважные не на показ, инициативные и знающие. А вот противоположный пример всего один был, а потому говорить о нём сегодня не стану.

Лучше вспомнить тех, кто для меня всё так же молод, бесшабашен в меру, смугл до черноты от щедрого азиатского солнца и кто (в памяти!) по-прежнему сидит в имам-сахибах, мардианах, карези-ильясах, рустаках… Кто пылит через «зелёнки» и пустыни на раскалённой броне БТРов и БМП.

Вот Петро Косауров скалит в ехидной улыбке белоснежные зубы. Надо мной, между прочим, скалит. Это он меня подкалывает в связи с одной из последних выпущенных редакцией «Боевого дозора» листовок. Цитирует:

— «Пули густо свистели в воздухе»! Оборжаться! Ты, небось, писал?!
— Ну я, а что такого-то? Сами же рассказывали, что еле отбились тогда! И что долбили по вам со всех сторон!
— Не, ну всё равно: пули густо…
— Да пошёл ты!
— Сам пошёл!

Петро Косауров. Миномётчик. Дружок мой афганский. Несколько раз вместе в рейды ходили. А сколько их у него на счету без меня?.. Москвич. Он и сейчас в Москве живёт. Всё нормально у него. Недавно через пограничный форум в Интернете списались.

Через форум нашлись и с Колей Рулёвым! Всегда был уверен, что он намного старше меня. А, оказалось, мы с ним ровесники. Просто война сделала его взрослым, а ответственность за подчинённых и за принимаемые решения поселили в глазах мудрость, решительность и… тоску, наверное. По мирной жизни. Которую он тогда урывал кусочками, возвращаясь из боевых, не чета моим, командировок. Мы жили с ним в одной комнате в офицерском общежитии. Коля приезжал, ставил на стол магнитофон с «афганскими» песнями, валился на кровать и забывался тяжёлым нервным сном. А магнитофон с функцией автореверса мотал и мотал заезженную кассету. «Афганиста-а-ан болит в моей душе-е…»

Обычно Коля не слишком распространялся про свои командировки. Но однажды он «проговорился». Нет, я знал, конечно, что он служил в знаменитой Керкинской десантно-штурмовой маневренной группе, давшей войскам двух Героев Советского Союза…

Мы поддали тогда крепко. И вдруг Коля после молчаливого третьего тоста сказал:
— Знаешь, высадились раз, по нам со всех сторон долбят — из безоткаток, из пулемётов. Боец ко мне лицо поворачивает — белое, как мел, смотрит на меня, как на бога. А что я могу? Как будто достаточно мне захотеть, и всё сразу прекратится… Понимаешь, обычно сначала на площадку высаживается пулемётчик, чтобы прикрыть остальной десант. Короче, после того случая я это у себя изменил. Стал прыгать первым. Так лучше. Успеваешь сориентироваться на местности и каждому позицию более-менее подходящую определить. Бойцы спокойнее высаживаются, когда командир первым идёт…

Долго я потом этот наш разговор вспоминал. Для Рулёва-то такой порядок высадки, думаю, был в разы опаснее. Однажды мы стояли с ним на автобусной остановке, ждали свою «карету», чтобы как раз доехать до общаги. Коля на дорогу не смотрел. И тут проезжающий старенький «москвичок» оглушительно выстрелил выхлопной трубой. В ту же секунду я обнаружил Рулёва залёгшим в придорожном кювете. Если кому-то вдруг смешно стало, то… его проблемы. А мне смешно не было. В Колю столько раз стреляли там, на той стороне, что даже в Союзе тело его и рефлексы всё равно подсознательно находились в режиме боя.

Да что тут говорить! Однажды я вернулся в Союз всего лишь после двухнедельного рейда по пескам и «зелёнкам». Шёл от вертолётной площадки к окраине посёлка (Пяндж) и увидел над кустарником нескольких идущих гуськом таджиков в чалмах. На пару секунд закоротило: начал искать место, где залечь и замаскироваться.

Крайний раз видел Колю Рулёва незадолго до конца войны. Был он подтянутым майором в парадном кителе при всех регалиях. Я его фотографировал для буклета, который мы планировали выпустить в редакции «Боевого дозора». (И выпустили!) На кителе имелся вот какой иконостас: ордена Красного Знамени и Красной Звезды, медали «За отвагу», «За боевые заслуги», «За отличие в охране государственной границы СССР» и ещё афганские какие-то, кажется. Думаю, наград там потом существенно прибавилось, и не все они были юбилейными.

А после войны дважды видел Колю по телевизору. Один раз, когда он давал интервью корреспонденту одного из центральных телеканалов, будучи командиром Владикавказского пограничного отряда. А второй раз, когда они с другом полулегально ездили в Афганистан, чтобы посетить памятные места… Заметно взволнованный Коля показывал оператору, откуда били по колонне, рассказывал, кто что делал из бойцов и офицеров…

Через форум мы собирались встретиться в Москве, где Рулёв сегодня живёт. Да что-то пока и не сложилось. Ну да, может, Бог даст ещё…

Костя Квачёв. С ним у нас вообще занимательная история получилась. Мы познакомились на афганской встрече форумчан, не зная, что уже давно знакомы! Ну да, трудновато было каждому из постаревших и погрузневших военных пенсионеров узнать в собеседнике худого, прокопчённого афганским солнышком, пыльного после долгого рейда по пескам старлея.
А ведь мы с ним, как выяснилось через три года после «знакомства», участвовали в затяжном агитационном рейде в зоне ответственности Термезского пограничного отряда! Вот оно как бывает иногда.

Повспоминали, конечно, посмеялись и погрустили. Обычное дело. А вот ещё парадокс: несмотря на разные напряжённые моменты во время того рейда, больше всего (и с подробностями!) почему-то вспоминалось, как одного политработника ужалил в… нижнюю часть спины скорпион.
Капитан потом отлёживался в палатке (мы как раз на ночёвку остановились среди барханов) и с несчастным лицом цедил воду из трёхлитровой банки. Чтобы скорпионий яд вымыть из организма.

Доктор Слава Бердов. Этот в Афганистан с Дальнего Востока прибыл. Тоже в рейде познакомились. Невысокий, худенький, не из говорунов, но из тех, кто отлично знает своё дело и кто будет делать его в любой обстановке и несмотря ни на что. В Кальдаре он по ходу дела вёл приём среди местных. И вот удивительно: он спрашивал по-русски, ему отвечали на пушту (одном из афганских диалектов), но советский табиб (врач) каким-то образом понимал, о чём речь. Закончив работу, Слава потом молча сидел в тенёчке под дувалом и как-то очень сосредоточенно и серьёзно отдыхал. Это умение тех, кто привык ценить даже секунды свободного времени. А в мангруппах докторам работы всегда хватало, не говоря уже про выезды в районы боевых действий. Таким он мне и запомнился — сидит с расслабленно опущенными плечами, а на коленях автомат и выгоревшая на солнце, некогда зелёная, брезентовая медицинская сумка. Впрочем, может и не было сумки. Это уже я сейчас её "дорисовал" для колорита.

Или вот Рома Крыжанчук. Тоже миномётчик. Из Таш-Кургана, если мне память не изменяет. Высокий такой, сдержанный немного. Это трёхгодичник был. В том смысле, что миномётчиков не хватало, и нередко после двух лет войны и замены они вскоре попадали «за речку» на второй срок. И чтобы не испытывать судьбу дважды, многие сразу шли воевать на три года. С Ромкой мы и в рейд ходили, и на боевых операциях встречались. Сам он из Украины. Тогда говорили «с Украины».

Между прочим, именно Ромка во время операции под Мардианом надыбал где-то несколько круглых, небольших афганских дынь с тёмно-оранжевой мякотью. Никогда больше не доводилось пробовать ничего подобного.
Наверное, Роман и нынче в Украине живёт. Надеюсь, и у него всё в порядке. Не из таковских, чтобы перед жизнью пасовать.

Как и земляк его Серёга Панасенко. Этот из сапёров. Обстоятельный, серьёзный, неторопливый, надёжный. В случае чего, не человек — скала. Разве что не слишком улыбчив. Да это ведь вряд ли к недостаткам отнесёшь. Задумал о нём написать, понадобилась жизнеутверждающая фотография. Настроил свой видавший виды «Зенит».

— Серёга, ну-ка улыбнись, пожалуйста… По-геройски так, ага?
— Ну как ещё тебе по-геройски? Бред!
— Хорошо, тогда просто улыбнись!

А он ни в какую. И тут я вспомнил, что у Серёги буквально месяц назад сын родился.
— Серёг, а как пацан там твой? Растёт?

И тут Панасенко расплылся в такой широкой счастливой улыбке, что… бог с ним, с героизмом. Отличный снимок получился. Живой!

А была, помнится, у Серёги одна обида, о которой, впрочем, не он мне рассказал, а сослуживцы. «Угораздило» его в первом же по прибытии в мангруппу бою отличиться. Наградили орденом Красной Звезды. А потом всё время было так: при «разборе полётов» после очередной операции или рейда начальник штаба неизменно говорил: «Ну, у Панасенко орден уже есть, ему ничего не надо…» И в результате высококлассный отважный сапёр Серёга Панасенко имел единственную награду, в то время как многие прибывшие в мангруппу позже него в этом смысле Серёгу обогнали.

Вроде бы к выводу всё, по-моему, решилось по справедливости.

А, например, Жора Кабасакалов в качестве разведчика лямку тянул. И ничего про него в нашем «Боевом дозоре» написать было нельзя. Вообще ничего.

Общался он с афганцами мирными и не совсем мирными. Не совсем мирные (так называемые договорные банды) днём были «за нас», а ночами однозначно против. Есть у меня совершенно потешный для знающих людей снимок. Я его сделал на следующее утро после того, как «договорные» за ночь несколько раз обстреляли позиции мангруппы. Им, конечно, ответили. Причём ответили гораздо успешнее, чем они обстреляли. У нас потерь не было. А утром в расположение пришёл главарь банды, которого ответным огнём наших дежурных огневых средств ранило в руку. Вот он, собственно, и пришёл за… медицинской помощью.
На пожелтевшем немного снимке стоят рядышком закадычные враги Кабасакалов и афганец с перебинтованной рукой. В другой, здоровой руке — коробочки с разными таблетками, в чудодейственную силу которых все афганцы верили свято. Забавно, правда? Только подобных забавных эпизодов в Жориной службе было куда как меньше, чем серьёзной, опасной и крайне ответственной работы.

Ну а для меня он как-то по Калайи-Нау экскурсию провёл. Мы ходили по городу и фотографировали, и фотографировались, и просто так глазели. Правда, до конца почувствовать себя знаменитым путешественником Юрием Сенкевичем мешали не только висящие на плече автоматы, но и бронетранспортёр, который и служил нам необщественным городским транспортом. Вот духаны (лавки) открытые. А в них — китайские яркие банки с керосином и маслом, китайские же медные замки разных размеров, китайский чай в пачках, разнокалиберные и разноцветные чайники, свисающие откуда-то из-под потолка подобно гирляндам, кусковой сахар, громадные же цветные куски восточных сладостей, похожих на слюду. И горки замызганных, неизвестного происхождения и назначения таблеток без упаковок. Универсальные, стало быть. Лечат от всего. Но только афганцев!

От Жоры я впервые узнал о существовании женских мечетей. Во всяком случае, именно он не пустил меня подойти ближе и сфотографировать небольшую аккуратную мечеть.
— Нельзя, — сказал он, — женская.

Пришлось снимать издалека прямо с БТРа. Качество, конечно, аховое, но на снимке видно, как… недобро оглядываются на нас женщины, находящиеся во дворе культового сооружения.

Где сейчас Кабасакалов, честно говоря, не знаю. Но верю, что тоже не пропал.

Можно было бы перечислять и перечислять тех, с кем свела судьба на афганских дорогах. Только не хватит для этого одной публикации.

…Вынимаю из потёртой клеёнчатой папки весь свой фотоархив. Теперь буду долго вглядываться в свою юность. Свою и тех, кто с достоинством и честью, доблестью и отвагой выполняли свой воинский долг. Не ругайте за пафос. Твёрдо уверен, эти люди заслужили высокие слова в полной мере. Эти и вообще все, кто по заграницам и «горячим точкам» отстаивал интересы государства.

Вот простой чёрно-белый снимок: Мазари-Шариф с высоты птичьего полёта. Всегда смотрел на него… обыкновенно. Больше на мечеть внимание обращал. А тут вдруг стал улицы рассматривать, вычислять ту, по которой со стороны мангруппы в город въезжали. А, может, за кадром как раз и остался бронетранспортёр, на котором как раз кто-то из моих знакомцев едет. Ещё чуть-чуть, и картинка оживёт, и покажется крутой нос боевой машины с десантом на броне…

А тут сижу, весь из себя крутой афганец, с трофейным автоматом кустарного производства. На самом деле, Коля Ямчук, замполит имам-сахибской мангруппы и, между прочим, выпускник факультета культпросветработы родного Львовского ВВПУ, дав пачку сопроводительных документов, попросил отвезти в отрядный музей, когда в Союз полечу. Отвёз, что не помешало одному сверхбдительному капэпэшнику, (автомат висел у меня на груди), оформить громкое задержание корреспондента, пытавшегося контрабандой провезти оружие.

А вот как раз Костя Квачёв, Рома Крыжанчук и Серёга Шишин, четвёртого на этом снимке, увы, не помню. Самый высокий — Шишин. Его имя и фамилию я присвоил потом одному из персонажей своей афганской небольшой повести. Серёга в ней старший прапорщик. А на самом деле был старлеем и закончил службу в звании генерал-полковника. О как!
Ладно, разбор снимков — дело долгое. Да к тому же у каждого своё. А потому, чтоб не тянуть…

Третий тост — за павших. Остальные — за живых. Будем живы, мужики! И будем помнить.

[ra0wbn]

Спасибо Олег!Некоторых героев знаю по службе.Шишина нашел Серегу, общался по телефону,сКостей Квачевым свиделись в апреле 12го года и еще с группой товарищей.Ромку Крыжанчука найти не удалось, как и его однокашника по ТАУ Николая.Видимо служат еще...

[28 ОАЭ]

Олег, спасибо! В этих портретах так узнаваемы черты многих знакомых....

[Бучнев Олег]

Спасибо за то, что прочитали и не остались равнодушными! А если обо всех, кого знал, вот так же по чуть-чуть написать, то целая книга выйдет. Да ещё и с фотографиями!