Возвращение домой

[Сергей Сергеевич]

Февраль 1989 года. Советские войска уходили из Афганистана, но истерзанная, уставшая от войны страна, вряд ли могла рассчитывать на передышку. Все понимали, что с уходом шурави война не прекратится, а скорее наоборот разгорится с новой силой и будет не менее жестокой и кровопролитной.

"Что будет дальше?" - этот вопрос, как бы парил в воздухе, передавался из уст в уста и ни кто на него не мог дать точного ответа. Сколько продержится у власти Наджибулла? Неделю, месяц, год...? Наверно, лишь наше правительство питало на этот счёт какие-то иллюзии и поэтому в аэропорту Кабула продолжали приземляться самолеты с оружием и продовольствием.

Вместе с войсками уходила и спецкомендатура пограничных войск КГБ СССР охранявшая советское посольство, торгпредство и ДСНК (Дом советской науки и культуры). Но само Посольство не эвакуировали. Да и разве могло такое произойти? Тогда бы это уже походило на бегство.

Посольство, сокращенное до минимума, продолжало работать и кто- то должен был его охранять, а так же прилетающие в аэропорт самолеты.

Помимо комендатуры этим занималась специальная группа из офицеров и прапорщиков пограничных войск, но она была слишком малочисленной, чтобы справиться с этим в складывающейся обстановке. Поэтому решено было ее усилить, в том числе и за счет выводимой комендатуры. С этой целью, в составе делегации во главе с Председателем КГБ Крючковым В.А., из управления кадров ПВ КГБ СССР прибыл полковник.

Собрав всех офицеров и прапорщиков выводимой комендатуры и спецгруппы он долго рассказывал об обстановке в стране, о тех задачах которые на них ложатся, а так же не скупился на обещания. Оно и понятно. Нужно было, чтобы как можно больше "комендатурских" согласилось остаться, а они, почему то такого желания не проявляли, не смотря на довольно таки значительное повышение зарплаты.

Федор, думая о своем, почти не слушал полковника. Обстановку в Кабуле он знал не хуже, а остальное его в общем то и не касалось. Ведь он входил в состав той самой группы и его желания, оставаться или нет, уже ни кто не спрашивал. В Москве сразу предупредили: - Срок командировки 2 года без отпуска. Отпуск получите по возвращении.
* * *
Федор сидел и вспомнил свой первый день в Афганистане.
Для него жителя средней полосы России, закончившего военное училище в Ленинграде и прослужившего, по его окончании, семь лет на Дальнем Востоке встреча с другим Востоком была откровением.

Он смотрел в иллюминатор самолета на проплывающие внизу горы и вспоминал как он, получив назначение после окончания училища, прилетел в Приморье. Глядя на возвышающиеся вокруг сопки он думал : «Наверно, это и есть горы? Почему их называют сопками?». Такими большими для него, жителя равнины, они казались.
Сейчас же он понимал, что сопки это совсем другое.

Они радостные, веселые. Просыпающиеся весной фиолетово-розовым цветом багульника, а за тем покрывшись густой зеленью, они словно манят, зовут: « Зайди, окунись в мою прохладу, испей водицы из быстрой таежной речки, подивись многообразию растительного и животного мира»

Сурова и вызывающе холодна красота гор. Они словно давят на тебя своим величием, бросая высокомерный вызов: «Испытай себя, попробуй, покори!»
- Подлетаем, - сказал сосед, возвращавшийся в Кабул из отпуска.

Под крылом самолета, Федор ожидал увидеть современный город , что-то на подобие Дамаска или Бейрута, часто мелькавших в то время в новостях по телевизору. Все-таки столица государства.

Но, Кабул больше напоминал большой средневековый аул, тот, что видел Федор в фильмах про басмачей в гражданскую войну. Лишь отдельными островками цивилизации выглядели сверху советское посольство, микрорайон, гостиница "Кабул", да еще несколько строений.

Федор заметил, как возле снижающегося самолета стали кружить два вертолета, разбрасывая в разные стороны светящиеся ракеты.
- О, нас встречают, салютом, - восхитился он.
- Они нас собою закрывают, - пояснил сосед. - А ракеты эти, защита от стингеров. Помогает, но не всегда.

В аэропорту встречал офицер, на смену которого и прибыл Федор.
- Анатолий, - протянул руку он. - Если не против совместим приятное с полезным. Проедемся по городу, по ходу я тебя в курс дела введу, да и заодно мне кое-какой бакшиш купить нужно.
- Бакшиш, это что? - спросил Федор
- Бакшиш - это подарки для родственников. Раз ты прилетел, значит скоро домой.
- Я не против, а даже наоборот, мне интересно, - Федор прильнул к окну. Эмоции переполняли его.
- Женщины в парандже, офигеть и это в наше время.
- А ты думал, что с победой Великой Октябрьской Социалистической Революции во всем мире паранджу сняли?
- Ну да, примерно так и думал.
- Ты особенно женщин не разглядывай, не любят здесь это, можешь на неприятности нарваться, - предупредил Толик.
- Так они ж в парандже, что я там увижу?
- Все равно не любят.
- Толь, смотри, дед чешет в калошах как у моей бабушки. Только бабуля их на валенки одевает, а дед на босу ногу.
- Так они и зимой так ходят.
- А что мы им с Союза носки прислать не можем?
- Можем. Потом тебе же в дукане они их и продадут.
- А зачем мужикам такие длинные рубахи? Это же неудобно.
- Очень даже удобно, например, отправлять естественные надобности. Думаешь, зачем вон тот в сторонке присел?
- Чего прямо в городе?
- А где? У них же нет общественных туалетов.
Перед ними ехала «расписанная, под хохлому», забитая людьми, барабухайка.
- Классная машина, - оценил Федор. - Вот бы на такой по родной деревне.
- Ну да, все бы бабки побросав семечки, соскочили бы с завалинок, чтобы с тобой покататься, - поддержал Анатолий
- Толь, а почему он поворот не показал?
- Так ведь не чем. Ты разве не заметил у него кроме гирлянды разноцветных лампочек другого электрооборудования либо нет, либо оно не работает.
- А как ты узнаешь, куда он поворачивает?
- Вот когда повернет - тогда и узнаю.
Вдоль улицы, с обеих сторон, плотными рядами тянулись маленькие , обшарпанные магазинчики.
- Толик, а зачем их столько? Вон у нас один универмаг или универсам на всю улицу и достаточно.
- Так они здесь живут в основном торговлей. Деньги появились - открываешь свой дуканчик.
Не знал тогда Федор, что пройдет всего несколько лет и улицы наших городов покроются чередой таких же дуканчиков, гордо именуемых себя павильонами и бутиками.
Они остановились около одного из них.
Надо пару баночек чая купить - сказал Толик
В этом дукане продавали только чай, и его аромат был слышен даже на улице. Вдоль стен, на стеллажах, сплошными рядами лежали разноцветные металлические коробочки и картонные пачки. Он же продавался и на развес из больших тряпичных мешков.

Покрутившись в дукане и повертев различные коробочки и баночки, Федор сказав: «Сейчас» и направился к машине. Толик с интересом наблюдал за ним.

Воспитанный в духе коммунистической морали Федор знал, что все лучшее производится и растет в Союзе. А если это у нас не растет, то завозится из других стран, но только самое лучшее. Получив инструктаж от знающего человека он вез с собой две бутылки водки, черный хлеб, большую банку селедки, батон докторской колбасы и еще прихватил с собой пачечку чая, того самого, индийского со слонами. За ней то и направился Федор. Достав, он протянул ее дуканщику.

Тот корявыми пальцами расковырял, понюхал. Кривым желтым ногтем достал несколько чаинок, пожевал их, выплюнул и протянул Федору пачку назад, произнеся при этом тираду на непонятном языке.
- Что он сказал? - спросил Федор
- Дословно сказать не могу, но если одним словом «Говно», - ответил Толик
- Пойдем отсюда, я у этого старого козла ни когда, ни чего покупать не буду, - расстроенный Федор сел в машину.
Толик улыбнулся, но все-таки купил пару баночек «Липтона».
А Федора уже увлекла другая сцена.
На обочине дороги стояла арба груженая дровами. Не такими как мы привыкли видеть у нас в поленнице, а просто сваленные в кучу куски стволов и сучьев.

Уже потом, прослужив здесь около года, Федор обратит внимание на такую же арбу как бы невзначай остановившуюся не далеко от посольства. Указав на нее капитану царандоя, он попросит её досмотреть. Двое духов, копавшихся возле повозки, поняв, что их заметили, не доделав толком свое дело, попытаются скрыться. Два реактивных снаряда, замаскированных под дровами, с не закрепленной арбы, уйдут вверх, гораздо выше зданий посольства, а два, не сработав, так и останутся лежать на повозке.

Но не она сейчас интересовала Федора. Он с недоумением рассматривал весы возле нее. Они напоминали аптекарские, но гораздо больших размеров. "Чашечками" служили два сколоченных из досок щита. На одном из них лежал груз, на второй складывали дрова.
- Что они делают?
- Дрова взвешивают, они здесь дефицит.
- Охренеть, их бы с этими весами к нам в Уссурийскую тайгу.

Они подъехали к рынку, и здесь Федор изумился в очередной раз: « Откуда в этой средневековой стране, в этих неказистых дуканчиках, такое изобилие?" Двухкассетный магнитофон "Panasonic",джинсовый костюм-варенка "Montana"... от разнообразных цветастых упаковок рябило в глазах».
- В основном подделки из Китая и Гонконга, - пояснил Толик. Но все равно впечатляло.
- Ты чего делаешь?- спросил он, глядя на Федора усиленно тыкающего кнопки на часах с калькулятором.
- Да вот, пытаюсь афгани в рубли перевести.
- А ты вон бачонка попроси. Писать не умеет, читать не умеет, а сосчитает быстрее, чем ты с калькулятором.
- А тебе это зачем? - Федор удивленно смотрел на Толика, вертевшего в руках прозрачную коробочку с женскими трусиками.
- Жене в подарок. Трусики "Неделька", на каждый день недели свои трусики. Очень удобно. Утром проснулся, посмотрел на трусики жены: «Ба, так сегодня же воскресение» и опять спать.
- Не, если я посмотрю, то уже не усну.
- Ладно, поехали, а то мы и так задержались.
- Толь, а девчонки здесь не симпатичные, ну может кроме тех, что в парандже. То ли дело у нас.
- Погоди, еще не вечер, - многозначительно ответил Толик.
В посольстве представившись своему руководителю и получив оружие, Федор по совету Толика сходил на лекцию-инструктаж проводимую доктором с вновь прибывшими.

Доктор увлеченно и даже как то вдохновенно рассказывал про местный климат, про питьевой режим, как и сколько нужно кипятить воду, про местную ядовитую живность и про страшные болезни тиф, малярию, холеру... давно уже побежденные в Союзе. По ходу рассказа доктор «успокоил» присутствующих, пообещав, что, по крайней мере, гепатит кто- то из них все равно подцепит и закончил инструктаж словами: - Для профилактики всех этих болезней необходимо хотя бы раз в неделю выпивать стакан водки или спирта.

- Доктор, а что делать тем, кто вообще не пьет?- робко спросил кто-то.
- Кто вообще не пьет, тому здесь делать не чего, - подвел итог доктор.
После лекции Федор с Толиком направились на виллу, где ему с напарником предстояло жить.

Двухэтажное строение, обнесенное высоким, глухим, глиняным забором показалось Федору довольно комфортабельным. Во дворе рос виноград, и ползали огромные, величиной со столовую тарелку, черепахи. На входе их встретил афганец в такой же длинной рубахе и тапочках. Он постоянно кланялся и что-то радостно возбужденно лепетал.
- Хозяин что ли? - спросил Федор.

-Не, хозяина я ни разу не видел. А этот за домом присматривает, по-русски ни чего не понимает, а может быть прикидывается, их хрен поймешь.
Показывая дом Толик инструктировал: - Находиться и спать лучше на этой половине, с той стороны бывает что постреливают, хотя и с этой стороны недавно рванули машину начиненную взрывчаткой, так что стекла не только у нас ,но и во всем посольстве повылетали. Воронка была такая, что эта машина могла в ней свободно поместиться. Нашим повезло - ни кто не пострадал. Они обычно во время обеденного перерыва толпою в дуканчики приходили. На это и рассчитывали духи, но именно в этот день из-за жары обед сместили на час, а у них видать взрывное устройство с часовым механизмом было. Погибло несколько царандоевцев и местных жителей.
Чувство опасности щекотало нервы.
«Мужику, нужно его испытать, для самоутверждения что ли» - подумал Федор.
* * *
Лишь раз за все выступление полковника оживился Федор, когда тот сказал: - Мы понимаем, как тяжело вам здесь придется и поэтому, когда вы вернетесь, поедите служить туда, куда захотите. Вот ткнете в карту пальцем, и если там находятся хоть какие-то части погранвойск - считайте что вы уже там.
Федор точно знал, куда он ткнет и даже ,мысленно представив этот момент, поднес к глазам указательный палец и внимательно посмотрел на него. Но до этого было еще так далеко, больше трех месяцев.
Работы перед выводом войск прибавилось. Помимо основной, часто привлекали на сопровождение дипломатов, корреспондентов, артистов ...

Иногда эти поездки были интересными, познавательными, а порой раздражали.
С корреспондентом и его оператором они приехали на один из блокпостов, что на выезде из Кабула.

Палатка, БМП торчащее из окопа, и горстка солдат во главе с лейтенантом. Видно было, что там их ждали. Солдаты тут же вынесли и разложили в поле ровными рядами мины. Оператор, развернув камеру, провел ею по окрестности, задержался на БМП, прошелся по разложенным минам и остановился на корреспонденте.

"Афганский соловей", так за глаза называли корреспондента, начал повествование и из него выходило, что находится он где-то в отдаленной провинции , где полным ходом идет подготовка к выводу наших войск и сейчас перед командованием выводимых частей стоит основная задача - снять все установленные ими мины. И тут бы показать какого-нибудь сапера и дать ему слово, но саперов в пределах видимости не оказалось. Да и они, в общем-то, корреспонденту были не нужны.

Создавалось впечатление, что он сам только что отложил щуп в сторону и вот они " свежеиспеченные" лежат рядком возле его ног. По большей части это были мины явно не советского производства, снятые саперами на пыльных афганских дорогах при проводке колонн. Но разве такая мелочь могла хоть как-то повлиять на героический репортаж?

Солдаты в сторонке хихикали, отвернувшись, лейтенант украдкой, незаметно, показывал им кулак.
Федор хотел подойти, поговорить с лейтенантом, но ему отчего-то стало неудобно и он, отвернувшись, отошел в сторону.
По дорогам Афгана, с ручкой и блокнотом, рискуя собой ,колесило немало пишущей братии, но по телевизору показывали репортажи в основном почему то только этого.

А вот дипломаты, казавшиеся вначале такими чопорными и высокомерными, оказались нормальными мужиками. Образно говоря теми же солдатами, рядовыми исполнителями, чьей то "высшей политической воли". Когда объявили политику национального примирения, далеко не все полевые командиры захотели разговаривать с военными, и не малая часть работы по установлению этого диалога легла на их плечи.

Двое «бородатых» с автоматами внимательно осмотрели дипломата и Федора со Славкой, подъехавших к одной из вилл на окраине Кабула. Но обыскивать не стали. Пропустили во внутренний дворик. Здесь ждали еще четверо вооруженные до зубов, с хмурыми лицами. Дипломата провели в дом, Федору со Славкой указали на навес в углу двора. Принесли чай и орешки. Отказываться от угощений нельзя - обида для хозяина, да и не будет ни кто с тобой разговаривать, пока ты не попьешь чая.

Они сидели со Славкой жевали орешки, прикидывали, что могут сделать, если переговоры пойдут "не совсем гладко" и понимали что ни чего. Даже пистолеты, спрятанные в кобурах под мышкой, достать не успеют. Оставалось только ждать. Наконец дипломат вышел, и они под пристальными взглядами охраны сели в машину.
-Ну как, удачно?- спросил Федор.

-Да, - ответил дипломат. И за этим лаконичным "Да" были десятки, а может быть сотни солдатских жизней. Это означало, что путем переговоров или банального подкупа удалось договориться и по территории контролируемой этим полевым командиром колонны выводимых войск пройдут без обстрелов и нападений. А значит, не будет ранений и смертей, таких не нужных и обидных в самом конце войны, уже по дороге домой.

Трудно сказать насколько глубоко комиссия вникла в обстановку в стране в целом и в Кабуле в частности, но вскоре после ее отбытия из Москвы пришло указание и всех собрали на совещание.
- Значит так ,- почесав затылок, сказал руководитель.- Поскольку согласно Женевской конвенции после 15 февраля на территории Афганистана не должно быть ни одного советского военного, то не дай Бог, что у кого из вас, я увижу хоть что- то напоминающее об этом. Разрешаю отпустить бороду, усы, отрастить волосы , но в пределах разумного. Все оружие сдать.

- Как сдать?- возмутились присутствующие.
Но приказ есть приказ. Оружие сдали, а оставшиеся в наследство от спецкомендатуры БТРы отогнали в подарок царандою.
Вместо оружия выдали электрошоковые дубинки и гранаты со слезоточивым газом немецкого производства, а вокруг территории посольства по периметру установили дымовые мины с электрическим способом взрывания.

На вопрос Федора о предназначении этих мин :- Плотная дымовая завеса должна отпугнуть нападающих или под ее покровом сотрудники посольства должны незаметно смыться?
Ответ был по- военному лаконичен: - Не твоего ума дело, указание поступило.

Стало совсем тоскливо. Одно дело, когда за спиной 40-ая армия с авиацией, танками и артиллерией. И совсем другое, когда понимаешь что помощи ждать не откуда и остаешься ты один на один с вооруженным "потенциальным противником", а у тебя всего - лишь в правой руке электрошоковая дубинка, а в левой граната со слезоточивым газом. Или наоборот.
Дубинки, надо отдать должное, были классными. Удобная рукоятка. От рукоятки по всей длине металлическая спираль, на конце два электрода. В рукоятку вставлялась батарейка, а под большим пальцем находилась кнопка.

Испытать «новое оружие» ребята решили на Мурзике. Кончик дубинки обильно смазали куском колбасы и предложили ничего не подозревающему об участии в эксперименте коту. А когда тот, прищурив глаза и урча от удовольствия начал слизывать колбасу нажали на кнопку.

Такой прыти даже Мурзик от себя не ожидал. Подпрыгнув метра на полтора вверх, он попробовал сходу вскарабкаться на стену. Добежав примерно до середины, сделал кульбит, вскочил на стол, опрокинул телефон и попытался выйти через окно, но оно оказалось пуленепробиваемым. Срикошетив от стекла и свалившись на пол, он, наконец-то, обнаружил открытый дверной проем и пулей выскочил через него.

Нашли Мурзика на третий день в дальнем углу жилого городка. Напоили молоком из сухой смеси, обласкали, как могли и утвердили в звании: « Почетный гражданин Советского посольства». Вот только колбасу он почему то напрочь исключил из своего рациона и в районе того поста больше не появлялся.

На удивление, довольно-таки быстро наше руководство пришло к выводу, что без оружия все-таки не обойтись и его вернули. Вот только когда поехали за БТРами царандоевцы сделали удивленные глаза: « Какие БТРы?»
Из их рассказа выходило, что буквально на следующий день они вступили в неравный бой и поэтому, вернуть БТРы нет ни какой возможности.

А город жил в напряженном ожидании. Закрылись многие дуканы, потеряв своих потенциальных покупателей. А может быть, хозяева просто решили не рисковать, дождаться лучших времен.
К Федору подошел Гульмахамад, тот самый капитан царандоя, закончивший один из московских вузов и хорошо говорящий по-русски: - Федь, почему вы уходите? Мы вам поверили. Мы пошли за вами, а вы нас бросили.

Федор стоял и молчал, на язык наворачивались дежурные фразы: « Да мы вас не бросили, мы вас поддерживаем. Вон видишь, летят самолеты с оружием, боеприпасами и продовольствием. Да и вы настолько окрепли, что в состоянии сами защитить завоевания апрельской революции...»
Но, оба понимали, что это- туфта.

Капитан царандоя ДРА хлопнул по плечу капитана погранвойск СССР : - Извини Федь, не к тебе вопрос. Ты всего лишь солдат, такой же, как и я. Молодец, что не стал врать.
Повернулся и пошел по своим делам.

Федор смотрел ему в след, и чувство вины не покидало его. Будто он, Федор, лично, наобещал этому капитану, расписал все в радужных тонах, повел, увлек за собою. А когда понял, что из затеи ни чего не вышло, потихоньку свалил, даже не извинившись за беспокойство.
Федор молчал. Да и что он мог объяснить? На какие вопросы ответить? Если на многие из них он сам себе не может ответить. До сих пор.
Его учили, его воспитали, что каждый человек несет ответственность за свои ошибки.

Если командир подразделения допустил ошибку, в результате которой погибли или пострадали люди - он подлежит суду военного трибунала. Если командир корабля не досмотрел, что-то упустил, и это привело к повреждению или гибели судна - суд военного трибунала. И т.д. и т. п...

Но, есть оказывается категория людей, именующих себя политиками высокого уровня, которые, ни когда не признают своих ошибок. А если и признают, то не несут за них ни какой ответственности.
Они с легкостью, словно расставив фигурки на шахматной доске и начав партию, могут бросить сотни тысяч людей в пекло войны и за тем, поняв исход партии, с такой же лёгкостью смахнут оставшиеся, чтобы расставить новые и начать другую.

Устал Федор от Востока, улеглись эмоции, поблекла острота ощущений. Даже участившиеся обстрелы воспринимались как обыденность, как неотъемлемый атрибут повседневной жизни. Чем меньше оставалось времени до окончания командировки, тем чаще и острее напоминала о себе тоска по родным и близким, по родному дому.

Ему казалось что здесь, в Афганистане, он понял, он познал что-то такое, что позволяло ему совсем по- иному взглянуть на свою жизнь. И та, будущая там, в Союзе, рисовалась только яркими и радужными красками. Ведь такими незначительными и ничтожно мелкими казались те житейские проблемы и неурядицы. Главное что там его ждали любимые жена и дочка, которые за ним хоть куда, хоть на край света. Они и до этого жили дружно без ссор и обид, а теперь...

Он даже купил себе сантиметр, которым пользуются портные и когда до намеченной даты оставалось 150 дней, повесил его над своей кроватью. Теперь каждый вечер, на зависть "молодым", он с торжественным видом отрезал по одному сантиметру и все знали, сколько дней осталось до его «дембеля». Конечно, эта дата, была условной, и сменщик никогда не прибывал вовремя, но она была как своеобразный рубеж, после которого приходило чувство исполненного долга.

«Ложиться на сохранение»- так они называли этот период. Здесь уже старались не привлекать на выезды, в основном дежурили на центральном посту, уставленном мониторами и телефонами.
Именно в этот период Федора прихватило. Боли в области паха были такими, что он не находил себе места, принимал всевозможные экзотические позы и в своей готовности вскарабкаться на стену чем то напоминал Мурзика.
- Похоже, камни выходят ,- сказал доктор.

Уколы "Баралгина" лишь на 3-4 часа снимали боль, а затем все начиналось сначала. Промучив Федора трое суток, боль отступила. Наверно, сыграло свою роль приятное известие – прибыл сменщик . Нахлынувшие чувства, суета сборов, проводы организованные ребятами заглушили, подавили её.
Провожать в аэропорт поехал Славка.

Фёдор, как и два с лишним года назад, всю дорогу смотрел в окно на ставшие привычными картины афганского быта, на уже знакомые до мелочей улицы Кабула и мысленно прощался с ними.
- Прощай, Кабул, – вырвалось у него.
- Не зарекайся, – заметил Славка.

- Не, Слав, все, хватит. Уже насытился Востоком. Быстрее домой, к родным соснам и берёзкам. Прикинь, грохнуться с разбегу в Селигер и плыть ни о чем не думая.
- Эх, не трави душу.
- А девчонки здесь все-таки красивые, - прильнув поближе к окну, заметил Федор.

- Чего они так долго копаются? - уже в аэропорту возмущался он ,наблюдая за тем как афганцы разгружают приземлившийся Ан.
- Да брось ты Федь, не суетись. Все как обычно, - заметил Славик и тут же, словно в подтверждение его слов невдалеке от взлётной полосы стали рваться реактивные снаряды.
- Накаркал, блин , «как обычно»,- подзадорил его Федька . - Лишь бы самолет не зацепили.
Наконец разгрузка закончилась, обстрел стих и пассажирам разрешили идти на посадку.

Обнялись со Славкой на прощание, и у Федора кольнуло в груди. Ему не чего было стыдиться, он никогда не прятался за чужие спины, он честно выполнил свою работу и все же… они остаются.

Пассажиров было всего семеро. Федор и шестеро афганцев. В аэропорту Ташкента их пересадили в ТУ-134 и наверно, потому что рейс считался международным Кабул – Москва к ним ни кого не подсадили, так и летели всемером. В то время «Аэрофлот» мог себе такое позволить.
Афганцы расположились в головном салоне, а Федор ушёл в хвостовой.
Пришла проводница, принесла вина и как она выразилась : - Поскольку он является единственным пассажиром , то может себе позволить чуть – чуть выпить с ним за пересечение границы .

Пока летели, она без умолку рассказывала ему про жизнь в Союзе, про свою работу, про тряпки. Советовала , где и как лучше потратить чеки… и много прочей ерунды. Федор слушал её и не слышал. Он всё ни как не мог осознать, привыкнуть к мысли: « Всё, ты уже дома. Афганистан остался позади».

В аэропорту Шереметьево он смотрел на всех радостными, влюбленными глазами и ему казалось, что ему отвечают тем же.
Даже таможенники встретили с почтительным восторгом.

Оно и понятно, перед ними стоял гражданин Советского Союза с исполненным интернациональным долгом за плечами.
* * *
В Москве его ждали родители и брат. Жена не приехала, сославшись на проблемы по работе.
За разговорами просидели далеко за полночь. Казалось, что прошла целая вечность со дня расставания. Столько новостей, столько событий произошло за это время.

Мать в основном молчала. Устроившись в уголочке на кресле , она слушала и как то совсем по другому, по новому, смотрела на Федора. А он ,заметил, как она постарела и поседела за эти два с лишнем года , всё старался её подбодрить, расшевелить, втянуть в разговор, но она только махнула рукой: - Вы , мужики, беседуйте , а я на вас посмотрю .

На следующее день в Управлении погранвойск получил документы и отпускной билет. Карта в кабинете у кадровиков висела так, что до неё было трудно добраться, и с сожалением взглянув на свой указательный палец, Федор на словах стал объяснять, что хотел бы получить назначение в Северо-Западный пограничный округ.
Понимаете, у жены родители пожилые и со здоровьем у них сейчас большие проблемы . Надо чтобы жена имела возможность съездить и помочь им. С Дальнего Востока особо не наездишься, – объяснял он.

Хорошо,- сказали ему. - Отпуск у Вас большой, целых четыре месяца. Спокойно отдыхайте, а мы за это время что-нибудь подберем.
Очень хотелось побыстрее увидеть жену с дочкой , но помнимая, что быстрый отъезд огорчит родителей , пообещал что скоро приедет к ним всей семьей и спустя трое суток, взял билеты на поезд до Мурманска.

Совершенно неожиданно в поезде к нему вновь вернулась боль. Терпел, успокаивал себя как мог: « Главное до дома дотянуть, а там любые болячки вылечим». Но это мало помогало и он снова не находил себе места.
Попросив выйти на «минуточку» ехавших вместе с ним в купе молодую пару и женщину бальзаковского возраста , достал шприц и ампулы. Молодую пару, вероятно посчитавшую, что у него началась «ломка», словно ветром сдуло, а вот женщина, взглянув на ампулы, задержалась: - Извините, я врач и наверно смогу Вам помочь ?

Выслушав в чем дело, она сделала ему укол и сказала: - Судя по всему, до дома Вы вряд ли дотяните. Да и какой смысл? Нужна госпитализация.
Не доехав совсем не много, Фёдор угодил в военный госпиталь летчиков, что под Оленегорском.
Введя в вену какой- то раствор и довольно долго продержав его под рентгеном, врачи собрав консилиум ,вынесли вердикт – расщепление почки.
Прав оказался «афганский» доктор, когда говорил : « Что-нибудь вы здесь всё равно подцепите».
- Каковы мои перспективы ? – поинтересовался Фёдор у своего лечащего.

- Как обычно, – ответил тот, – Два варианта. Плохой и хороший. Хороший – все заживет, зарубцуется, и со временем Вы про болезнь забудете. Плохой - она примет хронический характер и по разным причинам приступы будут периодически повторяться. Тогда о службе придётся забыть.
Как не просил Фёдор побыстрее выписать, в госпитале продержали около месяца.
Жена навещала часто, иногда приезжала с дочкой.
Он с нетерпением ждал их, радовался каждому приезду, и ему казалось, что эти встречи приносят такую же радость и им.

Лишь иногда каким то внутренним , не объяснимым чувством он понимал – что то не так. Но он всё не решался спросить, откладывая разговор на потом, либо отгонял эти мысли – всё нормально мне показалось.
Разговор состоялся уже дома.
- Куда теперь, – спросила жена.- Что осваивать Чукотку или Колыму?
- Нет, обещали где - то здесь, поближе , в Северо-Западном округе устроить.
- Ну-ну, «обещали» . А у нас здесь «дыр» мало? Граница- она и есть граница.
- Понимаешь, я устала от скитаний по гарнизонам и по чужим квартирам, не имея своего угла. Устала от ожидания, когда ты придешь со службы, вернешься с командировки. Устала от вечных нарядов и подъёмов по «тревоге» по выходным и праздникам. Устала от этой неопределённости куда пошлют тебя в следующий раз, в какой Афган ? Устала…

Она рассказывала в какой замечательный детский садик ходит их дочка и какая чудесная у них рядом с домом школа, сколько в ней разных кружков и секций,. Разве можно её сравнить с той деревенской , где стоял их гарнизон?
А какая у неё интересная работа по специальности. А что её ждёт там, в гарнизоне? В лучшем случае делопроизводителем в какой-нибудь службе, а чаще вообще без работы.

Фёдор слушал её и понимал, что всё это правда и ему не чего возразить .
- А как же я ?- вырвалось у него.
- А ты сам выбрал свою судьбу и похоже она тебя устраивает, раз увольняться не собираешься.
- Но ведь кому то, нужно быть и там.
- Я даже знаю кому. Извини, но больше так не могу и не хочу. Я встретила другого и подаю на развод.

Собрав чемодан и забрав дочку на время отпуска, Федор уехал к своим родителям, а по его окончании прибыл в Управление Пограничных войск для получения назначения на новое место службы.

В кабинете управления кадров его встретил всё тот же , знакомый по Афганистану, полковник : - Извините, но мы не можем выполнить Вашу просьбу и направить Вас служить в северо-западный пограничный округ. Дело в том, что за 10 лет через Афганистан прошло столько офицеров, что в этом округе все соответствующие должности занимают именно они. Назначить Вас на нижестоящую должность не имеем права, но и снять кого то, чтобы назначить Вас тоже не можем.

- Не можете – согласился Федор – А где есть вакансии ?
- Вот, к примеру, в Московском пограничном отряде.
Федор знал, что отряд только называется Московским. На самом деле он охраняет участок таджико-афганской границы.
- А еще где?
- В Ленинакане.
То, что там совсем недавно произошло землетрясение, и город лежал в руинах Федор тоже знал.
- И все ? В других местах вакансий нет?
- Вот, видите какой Вы привередливый. И это Вас не устраивает и то.
Действительно, что это я ? – подумал Федор. - Да и не все ли ровно мне сейчас.
А если обратно, на Дальний Восток ? – поинтересовался он.

Заметьте, Вы сами попросились, и мы вынуждены пойти Вам на встречу, – расплылся в улыбке полковник.
В отделе кадров Тихоокеанского пограничного округа предупредили: - Должность, на которую Вы планируетесь, занята. Придется подождать 2-3 месяца, а пока поработаете на учебном пункте. Займетесь подготовкой молодого пополнения к службе на границе.

Начальник учебного пункта встретил Федора без особого энтузиазма:
- Предупреждаю сразу. Здесь у нас уже поработал «афганец». Один боец у него чуть не задохнулся хлорпикрином на учениях, второй чуть не помер на кроссе, ели откачали. Загонял бойцов так, что они готовы вешаться. Мне эти «приколы» не к чему.
- Как без кроссов то? Ведь им на границе служить? А может еще где.

- Майор, ты что не понял ? Война была там. Она закончилась. А здесь можешь объяснять так : - Подъем переворотом выполняется следующим образом, – он вытянул указательный палец левой руки и покрутил вокруг него согнутым указательным пальцем правой.
- Это я конечно утрированно. Но не надо искать приключений на свою задницу, а тем более, на мою. Все, пока идите, устраивайтесь.

В общежитии, поставив чемодан, Федор присел на кровать.
«Где то это уже было», – подумал майор. – « А , ну да, ровно десять лет назад, почти день в день, в соседнем пограничном отряде молодой, холостой , полный энергии и оптимизма лейтенант так же осваивал свое место в общежитии».
«Все возвращается на круги своя или все-таки развивается по спирали?» - так и не решил он.

Чего- то не хватало в этом новом витке спирали. Прослужив несколько месяцев, написал рапорт, с просьбой направить его служить обратно, в Афганистан.
- Понимаете, там ребята молодые приехали. Трудно им, а я город знаю и обстановку. Да и здесь меня ни чего не держит, – горячился Федор, объясняя недоуменно уставившемуся на рапорт кадровику.
Да мне то что? Отправлю по команде, – ответил тот.
Примерно через месяц он позвал Федора .
- Отказали тебе.
- Почему?
- По инструкции не положено. Для прохождения службы за рубеж направляются только женатые.
- Так я же в Афганистан прошусь. Зачем туда женатому, чтобы по возвращении развестись ?
- Что я тебе должен объяснять, как маленькому ? В инструкции нет примечания, что, дескать, в Афган можно. Сам говоришь, что тебя здесь ни что не держит. А должно держать. Вот когда женишься, приходи, – и не выдержал , спросил у уже собравшегося уходить Федора- Что тебя туда так тянет? Говорят , там сейчас хорошо платят?
- А ты сходи. Узнаешь.
- А все-таки ?

- Даже не знаю, как тебе объяснить, – задержался в дверях Федор. - Живут там не по инструкции. Объясняют не на пальцах. Человека как лакмусовую бумажку в него окунут и все его нутро видно. Говно сразу на поверхность всплывает. А если друг, то такой на которого можно как на себя положиться.

С Серегой прошедшим Афган в составе ММГ Тахто-Базарского пограничного отряда они сидели у него на кухне. Выпивали, говорили о служебных делах и конечно же вспоминали.
Федор заметил, что вспоминались то в основном не тяготы и лишения, а обычные , порой курьёзные и смешные, случаи из той жизни. А из разговора, как-то само собой выходило , что все самое значимое в их офицерской службе было там.

Вспомнили Мурзика и прапорщика Потапенко, который потрясающе мог, кого угодно парадировать и изобразить любой звук. Он мог подойти к ослику , наклониться так чтобы лицо было в полуметре от морды животного и так изобразить его крик, что у того глаза на лоб лезли от удивления и завести. А по морде бедного ослика было видно, что он судорожно вспоминает, по какой линии они с прапорщиком родственники.
Однажды Потапенко чуть-чуть перебрал и ему, отчего то стало так грустно.

Федор со Славкой подскочили среди ночи от крика « муллы».
- Что же он так раскричался то ? – удивился Славка.
- К тому же среди ночи и так громко, - поддержал Федор, спросонья не поняв, что «мулла» то совсем рядом, за стенкой.
На кухню заглянула Серегина жена. Как и положено жене добродушно поворчала по поводу выпивки и выслушав историю про Мурзика посетовала глядя на мужа: - Жалко у меня такой дубинки нет. Я бы завтра утром окунула её в стакан с водкой и дала тебе полизать. Глядишь, тоже исключил бы из своего рациона.

Когда жена ушла Серегу осенило: - Слушай Федь, у моих хороших знакомых дочка в этом году Уссурийский пединститут заканчивает, по распределению не хочет ехать. Ей свободный диплом нужен. Ваши интересы совпадают.
- Дурак ты, Серега. Еще не хватало мне по расчёту жениться.

- Ты со своими жизненными принципами можешь, как дурень с транспарантом на первомайской демонстрации носиться. Это твое личное дело. А лучше засунь их в одно место, времена уже не те. Ты хорошей девчонке в этой жизни устроиться помоги.
После регистрации брака, на рапорт Фёдора пришёл ответ: « Уже не требуется».

А в скором времени советское посольство эвакуировали из Кабула и для этого, была проведена целая операция с привлечением десантников. Но это уже совсем другая история .
* * *
P. S. Они уже прожили вместе более двадцати лет . У них выросли сын и дочка. Они побывали в Китае и Тайване, объездили пол Европы.
- Милый, куда мы поедим в этот отпуск, – спросила жена.
- Придумай, что ни будь. Ты же у меня такая умница, – отмахнулся Федор.
- Но ведь хочется посмотреть какую - то новую страну. Куда бы ты хотел поехать ? – она присела к нему на диван.
- В Афганистан, – совершенно искренне ответил он.
А про себя подумал: « Наверно, эта страна так и будет до конца жизни сидеть занозой в сердце у меня и у всех кто там побывал в то время» .

[Бойченко Виктор]

Прочитал всё дословно.....Со мной это редко бывает. ))))))

[Рогов Сергей]

Третий раз перечитываю, и каждый раз "сопли" распускаю, все как у меня , и когда после дембеля, попив на гражданке вина, в военкомате запросился обратно-женись, и на самом деле, афганец на ишаке пашет сохой в японских калошах на босу ногу, и в костюме аля франсе, и "сосиски", и газовые зажигалки в виде авторучек, и много чего, чего мы не видели в нашем могучем..., и как отказывались от жареных фисташек, боясь отравиться, ээх. Одним бы глазком.