Путь в офицеры

[Володин]

О «свистках», да и об офицерах вообще.

Интересная у нас развернулась дискуссия, разбередила душу! И вспомнилось мне мое родное Алма-Атинское пограничное, «конно-балетное», «колхозно-кооперативное» училище. Вспомнились те четыре года, что выпали на мою долю и на долю моих «однокашников».
Существует у многих солдат очень ошибочное мнение, что «юнкера» службу не нюхали, не знают ее, а так как срочную не служили, то и жизни солдатской не знают. Увы, это совсем не так. Хватили мы ее как раз по полной, уж намного больше, чем большинство уважаемых мной бывших солдат наших родных «ПВ».
Для начала нужно немного охарактеризовать время, что выпало на мои курсантские годы. Начало 80-х… разве можно забыть то время? СССР как раз вел войну в Афганистане, экономика страны этой на эту войну отреагировала увеличением и так уже ощутимого дефицита товаров народного потребления, а с трибун неслось сплошное: « достигли очередных успехов». Нужно еще напомнить, что Армия той, моей страны, давно не вела таких масштабных боевых действий, что развернулись в Афганистане. Были, конечно, отдельные военные конфликты на планете, где воевали советские солдаты, но все они были намного менее масштабные более скоротечные. Это привело к тому, что и Амия стала другой; браво шагающей на парадах, помогающая народному хозяйству решать «продовольственную программу», занимающаяся приписками и очковтирательством, что вполне устраивало стремительно стареющее руководство страны. Любая структура, если не будет заниматься тем, для чего она предназначена, в итоге начинает хиреть, вот стала хиреть и Армия. Война же быстро «встряхнула» ее, заставила заняться делом, что привело к ужесточению нормативов, к кропотливой работе по улучшению полевой выучки войск. Военнослужащие стали уже «пахать» не только на подсобных хозяйствах, но и на полигонах, полевых учебных центрах. Как следствие – Армия стала быстро меняться в лучшую сторону.
Пограничные войска же всегда занимали особое положение, во всяком случае те подразделения, что непосредственно занимались охраной границы, соответственно и уровень боевой готовности был другой. Вместе с тем нужно честно сказать, что и в пограничных войсках были различные «стройшары», подразделения обеспечения складов. Что дислоцировались в крупных городах, у которых служба в общем-то не отличалась от подразделений Советской Армии. Поймите правильно, я не умаляю их значение для войск, но и в один ряд с заставами, комендатурами и отрядами их не ставлю. Слишком уж отличалась повседневная деятельность этих подразделений.
В пограничные войска отбор личного состава был тогда достаточно тщательный, а в войсках постоянно прививалась гордость за службу на границе, и это коренным образом отразилось и на пограничных училищах. В годы моей службы-учебы у нас третья часть (больше тридцати процентов!) курсантов поступало с войск, уже «хлебнув» пограничной службы. Причем «глотки» эти были разные; кто-то только прошел учебный пункт, послужил в подразделениях пару-тройку месяцев, кто-то закончил сержантскую школу, а кто-то уже и полтора года «мерил фланги». Военная «абитура» сдавала экзамены раньше гражданской и к моменту нашего прибытия эти самые «тридцать процентов» уже были зачислены курсантами. Когда мы, гражданские «желторотики» прибыли в училище, то они и встретили нас, будучи командирами отделений и зам. ком. взводами. Это часть, а основная масса же занималась в училище извечными хоз. работами. А чем же еще тогда «нагружали» солдат и курсантов?
Встретили они нас по разному, как и разными людьми являлись. Например, мой «абитуриентский» зам. ком. взвода Шура Сергеев (тогда «товарищ сержант), прослуживший полтора года, был выдержанным, спокойным, вежливым, но в тоже время строгим и справедливым командиром, но был в другом взводе и сержант Каширский, который являлся типичным поборником «неуставщины» и разных полудебильных «традиций», которые все бывшие военнослужащие могут перечислить массу. В будущем он не стал курсантом, хотя и был зачислен, так как пришла «бумага» с Закавказского округа, где он до этого проходил службу, предписывающая отозвать его обратно, так как в итоге оказался он фигурантом какого-то уголовного дела. Дальнейшая судьба его мне не известна. Ну и подумайте, как нас «воспитывали» в основном наши командиры? Да так же, как и их «воспитывали» в войсках. Проще сказать – жестко. Итог такого воспитания был следующий; не менее половины абитуриентов просто сбежали с экзаменов назад, домой. Они просто не выдержали того, что выпало на их долю с первых даже не дней, а минут, когда за любое движение, которое не понравилось «бывалому воину», а то и просто «за борзый вид» еще гражданский парень получал весь «букет» армейских воспитательных средств. А были еще и экзамены, что «отсеяли» в принципе, совсем малую часть. Прибыло поступать с «гражданки» нас около пятисот человек, а поступило чуть больше двухсот. Причем, в 1980-м году зачислили даже тех, кто на экзаменах получил одну «двойку», а иначе бы и курс-то не набрали. А начальником училища был генерал-лейтенант, Герой Советского Союза Матвей Кузьмич Меркулов. Для посвященных, думаю, это сразу многое объяснит, им можно дальше и не читать мои размышления, так как у них по-моему, свои выводы будут такими же, как и мои.
Потом был ПУЦ училища, для прохождения «Курса молодого бойца»; яловые сапоги, стертые в кровь ноги, стертые от лопат руки и бег, бег, бег… Бежали всегда, бежали всюду, бежали даже тогда, когда нужно было стоять. Питание же с первого дня – сухая картошка, «небритое» сало в каше, именуемое «Дональдом», в честь импортной жвачки, так как его можно было от завтрака и до ужина, подслащенная верблюжья колючка и полкружки компота в обед. Жили в палатках, по команде «отбой», потренировавшись раз надцать, намертво засыпали, чтобы подскочить, как ошпаренные по команде «подъем» в пять утра и снова бежать, бежать, бежать. Нашему курсу еще и «повезло», так как в тот год Алма-Ату посетил Леонид Ильич Брежнев и в честь его в конце августа был парад, в котором мы, конечно, не участвовали, а вот другие курсы – обязательно. Из-за этого им перенесли отпуска с августа на сентябрь, а мы получили еще месяц этого самого ПУЦа. В сентябре же похолодало, в палатках уже не попадал зуб на зуб, поэтому последние недели две нас перевели в казармы, но «подрожать» мы успели. Добавлю, что мне «повезло особо», так как в качестве индивидуального оружия вместо наилегчайшего АК-74 я получил РПГ-7В. Вроде ерунда? А вы с ним весь день побегайте, причем без единого пропуска, когда другие бегут с АК! Но и это еще не все, взводный сделал из меня «секретчика» и в нагрузку к своему оружию я получил еще и чемодан с секретными тетрадями. Результат – когда даже оружие на занятия не требовалось и все бежали просто так, то мне приходилось тащить этот злосчастный чемодан. Ребята постоянно предлагали помощь, но наверное все, кто вырос во дворах знает, что принять помощь было «западло», поэтому таскал я эту радость сам.
Нужно сказать, что отбор на «абитуре» прошел качественно и до Присяги наш взвод покинул всего один курсант, имеющий, кстати, очень военную фамилию, Володя Строй. Причина – якобы больные ноги, но все прекрасно понимали, что главная причина не эта. Просто парень решил выскочить уже на ходу с поезда, что еще пока медленно, но уже понес нас вперед, в «офицеры». После Присяги путь домой был закрыт, отчисленных курсантов отправляли в «пятый дивизион», в Забайкальский пограничный округ, где и приходилось продолжать службу, ровно столько, сколько осталось. На старших же курсах, если ничего не осталось, то служили до ближайшего Приказа.
После Присяги взвода увеличились количественно, уже до штатной численности, так как курсанты, что поступили с военной «абитуры», встали с нами в строй. Они действительно выделялись своей опытностью. Быстрее и расторопнее выполняли практически все, начиная от команды «подъем» и заканчивая умением красиво и быстро подшить подворотничок. Некоторые из них на первых порах стали получать привилегии от сержантов, с которыми успели сдружиться на «абитуре», отдельные из них стали вести себя борзее, но жесткий, даже жестокий ритм повседневной жизни быстро ликвидировал это. Основной причиной стало то, что и мы, вчерашние «гражданские», быстро стали осваивать солдатскую науку и через полгода практически сравнялись! Сигналом этого стало назначение командиром отделения курсанта Урюмцева Виктора, с присвоением ему звания «младший сержант». Когда на построении дивизиона нам было об этом объявлено, то был почти шок; мы такие же, не хуже! Уже в подчинении у младшего сержанта Урюмцева есть в подчинении вчерашние солдаты! А в училище командиры отделений были фигурами значимыми, на первом – втором курсе не меньше, чем в школах сержантского состава, так что событие и впрямь было серьезное.
А к концу первого курса мы уже сравнялись все. Невозможно было по уровню подготовленности, по солдатским умениям отличить, кто поступил прослужив в войсках практически всю срочную, а у кого первыми были погоны с «полосками» и буквой «К». В тоже время, если мы мало уступали бывшим солдатам, да и курсантам, что учились годом старше, то третьему и четвертому курсу мы уступали крепко. Вот таким было оно, мое родное пограничное училище.
Еще запомнился один факт. После первого курса пусть и не очень большая, но достаточно заметная часть курсантов, написали рапорта на отчисление из училища, причем все как один, были они в прошлом с военной «абитуры»! Парни, побывав летом в отпуске и пообщавшись со своими друзьями, что уже отслужили в армии, «поплыли», захотели того же самого. С ними проводили работу комдив и замполит дивизиона, кое-кто передумал, но несколько парней уехало в Читу, до весеннего Приказа. В итоге получилась у отдельных пограничников «срочная» служба больше трех с половиной лет. Что ж, каждый сам выбирает свой путь.
От курс к курсу мы набирались солдатских навыков, становились сильнее и выдержаннее, умели терпеть боль, преодолевать марш-броски и марши, которых было немеряно. А марш-броски стали при нас сложнее, так как чтобы повысить выучку войск «шестерку» заменили «десяткой», да еще и минимум два раза в неделю, с подъема, марш-бросок на гору Кок-Тюбе и обратно; тринадцать серпантинов вверх, когда в глазах синеет от отсутствия воздуха, оказывается, еще не самое страшное. Самое страшное – Алма-Атинской зимой бежать вниз, боясь поскользнуться, так как бегущие сзади просто полетят через тебя, затопчут. Не затоптали!
И не было все четыре года разницы, первый ты курс, второй, либо четвертый. И наряды были, и караулы, и чистка картошки «дежурными подразделениеми» до трех часов! Причем, время сна не добавлялось, в шесть сорок пять будь добр, «на зарядку становись», а потом – на занятия. Половина занятий, кстати, проходила на том же ПУЦе, куда уезжали на несколько дней, а то и на неделю, а в ночь с девятого на десятое мая уходили с училища пешком, совершая ночной марш на шестьдесят километров, чтобы с рассвета, выйдя в район стрельбища, сходу отработать тему по тактике родов войск с боевой стрельбой «батальон в наступлении».
Пограничная подготовка проходила на учебной заставе, что была оборудована полностью как линейная пограничная застава; здания заставы. КСП, система, места службы нарядов, а преподаватели все не по году два отслужили в войсках, кое-кто и начальниками отрядов. А уж успешными начальниками застав до этого – обязательно.
Учебный процесс был щедро перемешан различными хозяйственными работами, когда на вопрос, что у нас сегодня на политико-воспитательную, мы отвечали:
-Встреча с народными артистами, «ломовым» и «лопатиным».
А сколько мы посетили по выходным разных металлобаз, складов, «тупиков», зарабатывая для родного училища различные материальные средства и не вспомнить! Запомнился случай, как-то в одно из воскресений, прибыв в какой-то «тупик» мы получили задачу разгружать с товарных вагонов какие-то чугунные болванки. Тяжесть – неимоверная! И вот, кое-как спихнув одну из них, кто-то задал вопрос бабушке-сторожу:
-Бабушка! Да кто же их разгружает-то?
-Да здесь, сынки, обычно заключенные работают, но у них сегодня выходной!
Может и анекдот это, может и факт, не помню. Порой вообще отдельные моменты курсантской жизни мне кажутся нереальными, будто во сне видел.
Еще запомнилось, как в конце второго курса в ПУЦе нам месяц давали тухлое мясо. Первый раз. Когда это случилось, два курса, наш и третий,было возмутились, но нас собрали вечером и сказали, что жара стоит, холодильники не справляются, вот мясо и пропало. На робкие просьбы готовить кашу без мяса, так как занятия полевые, жрать охота, получили ответ:
-Вас в училище никто не звал, сами пришли так что терпите!
И терпели.
Конечно, не все было так мрачно. Были и увольнения в город, которые лишали за любую мелочь, или за «тройку» по любому предмету, а то и просто закрывали «в связи с усиленной охраной границы на участке Краснознаменного Восточного округа»; мы же резерв! А иногда и без усиленной, по причине прибытия в Алма-Ату Правительственной делегации из братской страны. А еще были отпуска, что действительно, было Праздником!
В результате, прибыв еще на войсковую стажировку в Небит-Дагский пограничный отряд, я понял, что меня, в общем-то, «выучили на офицера», как медведя учат в цирке езде на велосипеде, но от той стажировки впереди еще было целых полтора года до выпуска. И меня учили еще, многому.
В итоге же были Государственные экзамены, последний из которых в ПУЦе по тактике пограничных войск. И метла (нужно же «замести следы»!), привязанная за ГАЗ-66, что увозила из ПУЦа уже лейтенантов в еще курсантских погонах, «курсовки» с четырьмя «лычками», что улетели в Каскеленку под троекратное «Ура». Потом – выпуск на плацу училища, когда я единственный (!) раз за всю службу и одел-то парадную форму, выпускной банкет в ресторане, на который копили все четыре года, откладывая из скудного курсантского жалованья в общую кассу. Потом – расставания и служба. Служба, в которой, как понимаю сейчас, многое (не все, конечно) зависело уже не о нас, а от тех командиров, под начало которых мы попадали служить. А в этом повезло не всем.
В заключении хочу сказать, что несмотря на то, что в войсках я прошел (может, нескромно, но считаю так) и огонь, и воду, причем и в прямом, и в переносном смысле, так тяжело, как временами было в училище, мне не было никогда.
А вот «медные трубы» мне выпали по минимуму, в чем виноват сам, чуть-чуть рано закончив службу.

[Chief]

Зря пропустил ещё вопрос ППР, комсомольских и партийных организаций. Историю партии и муть Научного коммунизма... Про то как распинались секретари и комсомольско-партийные активисты, которые в нынешнее времена, многие уже живут в своих странах и борются за независимость. Про то как они трепали нервы за разную ерунду, вечно пугая тем, что вот-вот их терпение закончится и они вынуждены будут принять "кардинальные меры"....

[Володин]

Сообщение от Cheef

Зря пропустил ещё вопрос ППР, комсомольских и партийных организаций. Историю партии и муть Научного коммунизма... Про то как распинались секретари и комсомольско-партийные активисты, которые в нынешнее времена, многие уже живут в своих странах и борются за независимость. Про то как они трепали нервы за разную ерунду, вечно пугая тем, что вот-вот их терпение закончится и они вынуждены будут принять "кардинальные меры"....

Да эти мероприятия как-то в основном проспали, хотя... есть в моей карьере и на моей душе их "метки".
Но вот в училище они как-то незаметны были; Матвей Кузьмич их задавил, единолично царствовал, а его никому подвинуть было не под силу.

Причем к Матвей Кузьмичу попадали все абитуриенты не зависимо от того как сдали экзамены сам был свидетелем в 1978 году.Всех заводят в приемную и по одному на ковер.Сынок у тебя три двойки можешь ехать домой позже приедешь.Абитуреент заевляет что всю жизнь мечтал о службе и не куда не уедет.Оставил.

[Вадим Семёнов]

Алексей спасибо, интересно было прочитать, желаю неиссякаемого писательского вдохновения.

[Morpeh]

Хорошо описал.Правду.Вспоминая свой разведфак,никогда позже так трудно не было.