Лучший гарпунёр среди индейцев

[Бучнев Олег]

Если наблюдательная вышка расположена на речном острове, то, с одной стороны, это хорошо. А именно — со служебной. Ибо ты имеешь возможности для наблюдения за сопредельной территорией куда большие, чем, если бы «бдил» со своего берега. А с другой стороны…

Как всегда, внезапно наступает весна. Ранняя, дружная, весёлая, с солнцем и ветром, который ещё очень-очень далёк от летних кондиций и пока что лихо выдувает робкое тепло, отдаваемое тебе юным весенним светилом. Но это-то ладно. Доблестным советским пограничникам к выкрутасам погоды не привыкать. Они всепогодные и вседорожные, как нынешние «джипы». А вот как попадать на остров, если дороги вообще не стало, а от родного коренного берега его отделяет широченная полоса фиолетово-синей, ледяной даже на вид воды?

Ну да, на пограничной реке весенний паводок. Все протоки радостно за-полняются и на некоторое время становятся не самыми маленькими речуш-ками. Наша, например, шириной метров в триста. Пустяк вроде, а на самом деле — непре¬одолимая преграда на пути к острову и нашей вышке соответственно. И это значит, что пока не спадёт до допустимого уровня вода, мы на пост наблюдения ходить не будем. А что есть допустимый уровень? Очень просто: это когда можно проехать на остров на ГАЗ-66, на «шишиге», проще говоря.

…Или вот, например, верная весенняя примета. Если наш «кардан» (водитель) Мишка Медведев снял с кузова брезентовый тент, значит, наступила весна. И ничего, что вокруг ещё сереют медленно тающие сугробы. И плевать, что солнце то и дело надолго пропадает за тучами, которые немедленно начинают сыпать на просыпающуюся землю мелкий колючий снежок. И нипочём резкие порывы ледяного влажного ветра. Раз пришла весна — тент долой!

И вот едем на остров. Осторожненько так, не слишком быстро. Сидим втроём в кузове и обозреваем окрестности. От кабины «шишиги» разбегаются в стороны широкие усы, как будто от катера какого-нибудь. Остров Красный кажется намного меньше, чем есть на самом деле. Это потому, что берега его всё ещё подтоплены, и далеко не все деревья полностью «вышли» из воды. Мы огибаем Красный справа. Дух захватывает от открывшегося вдруг простора. Сопредельный берег тоже подгрызен водой и зрительно отодвинулся.

— Слышь, — жизнерадостно спрашивает Саня Маслов, — а чё, если за-глохнем сейчас тут? Как выбираться-то будем?

— А так и будем в кузове сидеть, пока вода не уйдёт, — абсолютно невозмутимо информирует Лёха Сальников. И уточняет: — Суток трое, как минимум.

Мосол невольно передёргивает плечами.
— Дак это… В селе же лодки есть… Село же недалеко! А? Попросят у них лодку и снимут нас, а?

Лёха мудро ухмыляется: ну вот, мол, сам же на свой вопрос дурацкий и ответил. «А что, — думаю я, — хорошо бы заглохнуть… Приключение всё-таки. А то дни, как под копирку сделаны, один от другого не отличишь. Правда, время быстро летит. Уже до осени всего ничего осталось…» Вздыхаю мечтательно, взгляд рассеянно скользит по днищу кузова, отмечая запасливость и рачительность Медведя. И трос у него тут сложен под лавкой, и моток толстой верёвки, и ведро, и лопата с ломиком, и ветошь. Всё аккуратно рассовано, закреплено. Кроме, пожалуй, ведра. Сразу видно, что из деревни парень, хозяйственный такой, хваткий, добросовестный. Не то, что, скажем, мы, городские балбесы, о чём нам при каждом удобном случае неизменно доброжелательно сообщает старшина, который сейчас как раз едет с нами старшим машины.

— О! — раздаётся вдруг радостно-удивлённый возглас Мосла. — Смотрите! Лодка какая-то плывёт!

Мы с Лёхой дружно поворачиваем головы в ту сторону, куда указывает рукой Маслов, и действительно видим лодку, которая не так уж и медленно дрейфует в нашем примерно направлении. Вроде нет никого в ней, но чем чёрт не шутит?! В кабине лодку тоже увидели, потому что «шишига» останавливается, дверца кабины приоткрывается, оттуда до пояса, ловко извернувшись, высовывается наш старшина:

— Бойцы, плавсредство надо как-то поймать!

А как его поймаешь? В воду ведь не полезешь, а скорлупка хоть и в нашем направлении сплавляется, но всё же не прямо в руки плывёт. И довернуть на машине к ней нельзя: там уже глубоковато, можно и впрямь заглохнуть.
— А как ловить-то?! — всё с той же неистребимой радостью бытия во-прошает Сашка. — Даже если бы багор был, всё равно б не дотянулись!

— Ну… проявите смекалку! Вы же пограничники! Медведев вот говорит, что в кузове верёвка есть.

Это мы и сами знаем! А, между прочим, проявлять надо быстро, а вариантов не так уж и много. Да чего уж там, один всего вариант: привязать к верёвке лопату и попробовать закинуть её в лодку, в надежде, что шанцевый инструмент как-нибудь там заякорится. Быстро смачиваем конец верёвки в воде, чтобы она по древку не скользила, совместными усилиями затягиваем могучий военно-пограничный узел (не военно-морской же!).

— Так, Мосол, у тебя руки длинные, значит, ты и будешь лопату бросать, — подло снимаю с себя ответственность, прикрывая её правом старшего наряда отдавать приказы младшему.

— А если верёвка соскользнёт? Может, её поближе к середине древка пе-редвинуть?

— Бросать будет неудобно! — хором заявляем мы с Лёхой. А лодка всё ближе.

Мосол пожимает плечами — дескать, я вас предупреждал — и залезает на скамейку. Поплевав зачем-то на ладони, берёт лопату на изготовку. Дискобол, блин! Ну не дискобол, конечно, а этот… копьеметатель, что ли… Другой конец верёвки мы надёжно привязываем к борту машины. Тут Мосол оборачивается и говорит:

— Только вы это… под руку не орите, ладно? Я сам прикину, когда бросать надо будет. И как. Ладно?

Забуре-е-ел, молодой… Всего-то год на заставе, а уже практически дембелей строит! Далеко пойдёт! Но прав, ничего не скажешь. Сам терпеть не могу, когда кто-нибудь под руку орёт.

— Ладно. Ты, главное, сам за борт не улети! Мы, конечно, подстра***м, но всё равно… И учти, скорее всего, у тебя одна попытка будет.

— Да это коню понятно, — сосредоточенно сообщает нам Мосол, не сводя глаз с приближающейся посудинки. Вот она уже совсем рядом!

Маслов отводит руку назад, слегка отклоняя и разворачивая корпус, прикидывает что-то напоследок и… Бросок! Старательно отточенная Медведем штыковая лопата, блеснув на солнце, взвивается в небо, волоча за собой стремительно разматывающуюся верёвку. Потом ныряет вниз, и мы слышим смачно-сочный, чуть дребезжащий звук: лопата воткнулась в борт лодки. Да не в ближний к нам, а в противоположный. И хорошо воткнулась, надёжно! Мы с Лёхой переглядываемся.

— Мосол, ты до армии не гарпунёром случайно работал? Мог бы запросто китов бить!

— Чего-о? А! Да не-ет… Просто в детстве в индейцев с пацанами всё время играли. Ну, томагавки там, луки, копья, всё такое, в общем…
Знакомя нас с эпизодами своего насыщенного индейского детства, Маслов ловко выбирает верёвку, осторожно подтаскивая лодку к «шишиге». Одновременно мы слушаем комментарий старшины:

— Сразу видно деревенского парня! Не городской балбес! Молодец, Маслов! Давай, подтаскивай…

И вот мы уже едем дальше, являя собой вполне сюрреалистическую кар-тинку. По синей, подёрнутой крупной рябью воде движется, подвывая мотором, «шишига», за которой тащится на верёвке лодка, дёргаясь и подпрыгивая среди маленьких частых волн. А что, нормально. Лодка, кстати, оказалась нашей, советской. По народным приметам определили. Жёлтые мокрые обрывки газеты про «…тонн зерна сдали хлеборобы Краснодарского края в закрома государства» и пустая бутылка из-под «Столичной» точно указали на государственную принадлежность дощатой посудины.

Наконец, ноги наши ступили на земную твердь Красного. Лодку вытащили подальше на берег и надёжно привязали к дереву. А потом нас построил старшина, поднёс руку к козырьку фуражки и торжественно поощрил:

— За проявленные при выловлении советского плавсредства инициативу, смекалку и находчивость, за недопущение вероятного уплытия вышеуказанного плавсредства на сопредельную территорию объявляю всему составу наряда — и особенно товарищу Маслову — благодарность от лица командования заставы!

Эх-х, умеет же наш старшина завернуть, как в телевизоре!

— Служим Советскому Союзу!
— Ну всё, теперь давайте бегом на вышку!

И мы побежали. А Сашка Маслов, отблагодарённый «особенно», при этом предвкушающе улыбался. Наверное, представлял, как ему за «недопущение уплытия» вручат какой-нибудь знак. И точно ведь вручили! Только через полгода и совсем не за лодку, а просто за отличную добросовестную службу и успешную сдачу окружной итоговой проверки. Он же вам не какой-нибудь городской балбес!

А нам на тот момент до увольнения в запас оставались каких-то два-три месяца. Лучшей награды для солдата, кажется, и не бывает. К тому же знаки заслуженные, как у Сашки, у нас, балбесов, всё-таки тоже имелись.

[Славка 555]

Молодец Олег, хорошо написано.Есть что почитать)