Лейтенантские истории

[Сергей Епишкин]

Не плагиат, свое, недавнее

Лейтенантские истории

Майор Романов, начальник штаба отряда, высокий, мощный, с кошачьей грацией буквально выпорхнул из «уазика». Я еще подумал, что с его-то ростом так выскользнуть из машины надо не один день тренироваться.

Выслушав мой доклад, пожал руку, снял фуражку и неторопливо пошел
к зданию заставы.

- Варламов уже уехал? - для проформы спросил он. Можно подумать, что какая-либо машина может покинуть участок без его ведома. – А, ну да, сегодня утром, - поправился Романов, видимо, почувствовав неуместность вопроса. Выслушал доклад дежурного, взмахом руки отпустил разволновавшегося бедолагу-ефрейтора и зашел в канцелярию.
Я молчал, совершенно не представляя как себя вести – начштаба для меня величина поднебесная и видел я его в глаза второй раз. Романов сел за боковой стол, вытянул ноги на полканцелярии. Я уже знал традиции и не удивился – за стол начальника заставы мог сесть только сам начальник, либо офицер, его замещающий. Или начальник отряда.

- Епишкин, ты сколько лет уже живешь на границе?

- Вчера было четыре месяца, товарищ майор.

- Я не спрашиваю, сколько времени ты служишь на этой заставе. Сколько лет ты ЖИВЕШЬ на границе?

- Да всю жизнь… Виноват, двадцать один год.

- Вот!.. – Майор поднял на меня свой тяжелый взгляд и выдал: - Поэтому я не могу относиться к тебе, как к молодому офицеру. Ты заставу принял? – резко сменил Романов тему.

- Принял, товарищ майор. Склады АТВ, ОВС, ПФС, ЗАС, остальное имущество до передачи их прикомандированному офицеру на время отпуска старшего лейтенанта Варламова. – Я лихорадочно вспоминал, куда сунул вчера передаточные ведомости. Уф, вспомнил, в сейфе…

- Так вот, - казалось, Романов испытывает удовольствие, разглядывая мою недоумевающую физиономию.- Прикомандированного офицера не будет. Некого мне сюда послать на пятьдесят пять суток. Будешь исполнять обязанности начальника заставы в полном объеме. У тебя опытный прапорщик, хорошие характеристики из училища, первые месяцы наблудить не успел, семья еще не приехала… В общем,
справишься. Приказ подписан.

«Влип!» - подумал я, через полслова слушая остальные сентенции начштаба, который параллельно делал обязательные записи в гроссбухе книги службы. И так все было ясно. Мне пришел полный…

- А теперь возьми блокнот, и пройдемся по заставе. – Романов с шумом захлопнул огромную книгу, упруго встал, надел фуражку и вышел из канцелярии…

… - Я такого бардака еще не видел! – Романов рассвирепел не на шутку. Третий час он тыкал меня носом во все углы, заставляя записывать замеченные недостатки. - Чем вы здесь с Варламовым занимались? Куда не сунешься, везде одно и тоже.

Надо отдать должное, майор имел меня качественно и квалифицированно. Наполовину исписанный блокнот не имел ни одного притянутого за уши пункта, все по делу. Правда, зайди сейчас на любую заставу и влет накопаешь тоже самое, ну не бывает в погранвойсках идеала! Похоже, начальник штаба решил восполнить этот пробел
на отдельно взятой заставе, непромокаемом Бромистом…

- Я приеду через неделю и проверю, как ты устраняешь недостатки. – уже сидя в «уазике» сказал мне Романов на прощанье. И бросил водителю: - Давай, Коля, в отряд. И помни, лучше в 22.00 домой, чем в 21.00 в морг…

Нет ничего слаще запаха выхлопных газов автомобиля, на котором уезжает начальство. Только теперь я понял всю прелесть этого изречения, не раз слышанного раньше…
*******************************************
В расписании занятий по боевой подготовке значилось: «Физическая подготовка. Преодоление комплексной полосы пограничника». Из головы еще не выветрилось училищное – занятия по боевой подготовке – святое. И я сел за конспект.

Прапорщик Байков отсыпался после ночного дежурства и не мешал своими надоевшими рассказами, как он бухал в последнем своем отпуске в деревне где-то в Мордовии, поэтому я справился быстро.

«Застава строится на занятия. Форма одежды – х/б, оружие» - команда дежурного по КИУ, похоже, произвела впечатление на личный состав, как появление НЛО над плацем. Еще бы, первое занятие за неизвестно какое количество последних месяцев. Это я выяснил уже на третий день своего пребывания на заставе. На мой недоуменный вопрос Варламов только хмыкнул и бросил: «Хочешь поиграть в солдатики – мешать
не буду».
…На плацу стояло восемь человек. Сержант-комтех, четыре солдата и три матроса. (Застава озерная, два больших катера и четыре штатных моремана). Я объявил тему занятия, рассказал порядок преодоления всех элементов полосы препятствия, напомнил нормативы. В общем, все по науке. По этой же науке (рассказ, образцовый показ и тренировка, тренировка, тренировка…) пробежал первый этап полосы – подъем на наблюдательную вышку, переход по канату методом цепляния за него
всеми конечностями, соскок на площадку – в довольно неплохом темпе.

- Все поняли? – на молчаливый ответ внимание не обратил и приказал – Старший матрос Базан, к снаряду!

Командир группы моряков Базан, здоровый, кряжистый мужик с грубо вылепленным лицом, смотрел на меня с таким удивлением, как будто я объявил о досрочном увольнении. В синей рабочей робе, с автоматом за плечом и висевшем где-то между ног подсумком на донельзя опущенном ремне он смотрелся потешно. Только глаза были злые-злые. Третий год службы на исходе и тут какой-то щегол на три года моложе, но в лейтенантских погонах, заставляет его лезть на вышку!

- Я не полезу. – сказал Базан.

- Почему? – я поинтересовался спокойно, но понял, что нарвался на неприятность.

- У нас в морских частях погранвойск своя полоса препятствий. – Строй притих и с интересом смотрел на нас в ожидании – чем все это кончится.

- Старший матрос Базан. Я приказываю вам приступить к выполнению упражнения! – Все, кто служил, знают – эта формулировка не оставляла выбора – приказ надо выполнять.

- Не буду! – матрос смотрел из подлобья и кривил губы в еле заметной улыбке. Все своим видом он как бы говорил, ну что ты теперь будешь делать, летеха? И я понял, что практически одной фразой загнал себя в угол – отступлюсь и можно забыть о возможном зарабатывании на этой заставе какого-либо авторитета. Выход один – любым путем загнать Базана на вышку.

Решение пришло как озарение. Оно не гарантировало положительного результата, но другого в голову просто не пришло.

- Застава, равняйсь. Смирно. – Строй дернулся, подравнялся и замер. Я бросил тетрадь с конспектом у опоры вышки часового по заставе, который, перегнувшись через перила, с интересом наблюдал за цирком на земле, и медленно пошел на заставу. Когда я вошел в калитку, услышал за спиной гул голосов – шло бурное обсуждение.

В канцелярии я быстро нашел красную книжицу дисциплинарного устава, пробежал глазами первые статьи и полез в сейф. Достал кобуру с пистолетом, выщелкнул из обоймы патроны, загнал пустой пенальчик в рукоять и нацепил кобуру с пистолетом на портупею.

Когда калитка заскрипела от моего удара рукой, гул под вышкой прекратился и строй изобразил команду «Смирно». Я встал перед строем и по ухмыляющимся лицам понял, что мои шансы после обсуждения здорово пошатнулись. Потом солдатики увидели кобуру на поясе и улыбки с лиц сползли.

- Старший матрос Базан!

- Я!

- К выполнению упражнения приступить!

Ответом было молчание.

Я достал устав и зачитал:

- Статья шестая. Приказ командира (начальника) — закон для подчиненных. Приказ должен быть выполнен беспрекословно, точно и в срок.

Статья седьмая. В случае открытого неповиновения или сопротивления подчиненного командир (начальник) обязан для восстановления порядка принять все меры принуждения вплоть до ареста виновного и привлечения его к судебной ответственности. При этом оружие может быть применено только в боевой обстановке, а в условиях мирного времени — только в исключительных случаях, не терпящих
никакого отлагательства, когда действия неповинующегося явно направлены к измене Родине, срыву боевой задачи либо создают реальную угрозу жизни командира (начальника), других военнослужащих или гражданских лиц.

Применение оружия является крайней мерой и допускается, если все другие меры, принятые командиром (начальником), оказались безуспешными либо когда по условиям обстановки принятие других мер окажется невозможным.

Перед применением оружия, если позволяет обстановка, командир (начальник) обязан предупредить об этом неповинующегося. О применении оружия командир (начальник) немедленно доносит по команде.

Командир (начальник), не принявший мер воздействия для восстановления порядка и дисциплины, несет за это ответственность.
Каждый военнослужащий обязан содействовать командиру.

Разъясняю. Вижу открытое неповиновение. Вижу срыв боевой задачи, так как занятия по боевой подготовке таковой являются. Предупреждаю старшего матроса Базана о том, что если он опять проявит неповиновение, то я обязан применить все меры, вплоть до
применения оружия. Старший матрос Базан! К снаряду!

Тишина стояла гробовая. Базан посмотрел по сторонам, цикнул зубом и демонстративно развинченной походкой медленно пошел к вышке…

Поздно вечером, когда я сидел в канцелярии и заполнял книгу службы, дверь без стука отворилась. Зашел Базан, уперся кулаками в стол напротив меня, пригнулся, уровняв наши глаза, и тихо спросил:

- Ты на самом деле стал бы стрелять, лейтенант?

Его «ты» покоробило, но я понял, что сейчас не тот случай, когда надо заниматься воспитанием вежливости.

- Нет, конечно. Сейчас не война.

- А ты понимаешь, что я тебя пожалел? Базан не дождался ответа и вышел, тихо прикрыв за собой дверь.

Я перевел дыхание и понял, что он действительно меня ПОЖАЛЕЛ. Вот и сейчас я говорю ему «Спасибо, Базан!»…
*********************
Две недели самостоятельного командования заставой пролетели пулей. Наряды сменяли друг друга на флангах и язык уже на автомате выдавал слова : «Приказываю выступить на охрану государственной границы Союза Советских Социалистических Республик. Вид наряда…». Проверки их службы днем и ночью, занятия, устранение недостатков, выявленных майором Романовым практически не оставляли свободного времени. Хорошо еще, что семья не приехала, можно было ни о чем не беспокоиться. Смешно, но мои сейчас бы мне только мешали.

Романов приезжал, как и обещал, через неделю. Уже два раза. Делал обход по натоптанному маршруту, кривился, когда видел отсутствие изменений, хмыкал, когда видел результат. Потом коротко и энергично подводил итоги. Ни слова мата, но я себя чувствовал последним… , скажем, пеньком. Самое мягкое – лентяй, чему меня только
учили, «яшки»* таких любят, и солдаты разболтанные и еще много чего веселого и неожиданного.

Потом начштаба уезжал, и все начиналось по-новой – блокнот, список недостатков, план устранения, построение свободных, распределение по работам. И тут завывала КИУ, дежурный кричал «В ружье!» и через пару минут я на «уазике» с тревожной группой выезжал по сработке. Часа через два (правый фланг 25 км), возвращался к тому, от чего уехал – прапорщик снимал всех людей на свои работы, сделав вид, что не
знает о моих распределениях. Цирк продолжался, в общем.
**************************************
…С южных ворот отзвонился наряд – в сторону заставы проехал подполковник Иванов. Он в отряд прибыл недавно и видел я его всего раз, когда Романов привозил своего зама во время ознакомления с участком.

Он взмахом руки прервал мой доклад и быстро прошел в канцелярию. Сел на место начальника, презрев неписанные законы, огляделся и спросил:

- Чем у вас занимаются дембеля?

- Служат. – я немного опешил. А чем им еще заниматься?

- Сколько их?

- Двадцать два. – (Именно так. Застава на окружном НВДНГ, всегда была в штате, если не считать хронически отсутствующего зампобою, и одномоментно у меня всегда было более полусотни солдат).

- Так вы еще не определили им «аккорд»? – (Для тех, кто не знает. «Аккорд» - объемное, почти невыполнимое задание, которое дается увольняющимся в запас за месяц до «дембеля» при условии: - выполнил – уехал).

- Нет. Команды не было.

- Сейчас мы это упущение восполним. Поехали на моей машине.

Я вызвал прапорщика Байкова, предупредил о своем отъезде и сел в машину подполковника.

На девятом правом мы свернули на старую дорогу в сторону границы. Через километр ползучего передвижения, на что ушло почти полчаса, Иванов приказал водителю остановиться и вышел на обочину.

- Слушай внимательно и запоминай. Для того, чтобы гарантированно быстро выходить заслонам на рубеж прикрытия, необходимо сделать дорогу. Чтобы от системы на рубеж выскакивать на машине. Поэтому с завтрашнего дня всем твоим дембелям «аккорд» - пробить просеку на рубеж прикрытия шириной пять метров. Спиленные деревья оттаскивать в лес, чтобы они не мешали работать технике. Как только просека будет
готова, я пригоню сюда трактора и скреперы. Срок на просеку – месяц. Сделают – отправишь их в первой партии. Уяснил?

- Так точно.

Иванов завез меня на заставу и умчался.

Собрать людей, объявить об «аккорде» и поставить конкретные задачи много времени не заняло. Объявление о досрочном увольнении после выполнения задания встретили гулом. Кто-то крикнул из строя: «А точно отпустите?»

- Слово офицера! – уверенно сказал я, предвкушая, как удивится Иванов, если работу мы закончим раньше времени.

Солдатики, явно обрадованные известием забегали и я только удивлялся, как они ловко делали то, о чем я им сказать просто не догадался – стали готовить бензопилы, кто-то пошел точить цепи…

«Аккордники» освобождались от службы и с раннего утра на «шишиге»** уезжали на участок с вещмешками сухпая. Возвращались поздним вечером. Я почти каждый день приезжал проверять ход работ и только диву давался – они пахали как черти в преисподней, без перекуров, посиделок. Ревели пилы, падали огромные сосны…

Комендант, майор Хвалин, приехал на заставу через полторы недели начала «аккорда». Мне он нравился, невысокий, спокойный, с тихим голосом, что удивляло, он не давил, как некоторые, но стружку снимал не менее эффективно. Даже элегантно. Только один раз меня обидел, впервые увидев с усами.

- На этой комендатуре усы ношу только я. Сбрить!..

…- Как дела, Сергей Павлович?

- Все в норме, товарищ майор. «Аккордники» уже половину просеки пробили…

- Какую просеку? – Хвалин даже привстал со стула.

- От девятого правого в сторону рубежа прикрытия.

- Да ты что?.. – Хвалин почти шипел, расстегивая верхнюю пуговицу п/ш. – Кто приказал?
- Подполковник Иванов.

- Дайте книгу службы. – комендант лихорадочно зашелестел страницами раздела распоряжений командования. – Где запись?

- Он ничего не записывал. Поставил задачу мне на участке, сказал вывести на работы всех дембелей, пообещал отправить их домой после выполнения задачи и уехал.

-Поехали. –Хвалин подхватил фуражку и и рванул из канцелярии.

…Водитель коменданта почувствовал настроение начальника и мчался как на «Кэмэл Трофи». Я на заднем сидении буквально летал на многочисленных ямах и ухабах.

Хвалин обошел просеку с торчащими пнями, приказал солдатам закончить работу и выдвигаться на заставу. Затем отошел со мной на край вырубки, подальше от своей машины и тут началось…

Такого витиеватого мата с упоминаниями всех, вся и во всех позах я никогда не слышал. Тем более удивительны были обороты из уст интеллигентного Хвалина - я таким его еще не видел.

Выговорившись, он устало спросил:

- У тебя голова на плечах есть? Ты хоть понимаешь, что ты сделал? Ты же нарушителю дорогу пробил – иди сюда, так тебе легче и быстрее будет.

- Товарищ майор! Я же сделал так, как подполковник Иванов приказал…

- Поехали на заставу. Ты сейчас все поймешь. – Хвалин окончательно перешел на «ты», но я не знал, радоваться этому или нет. Вроде как жест доверия…

В канцелярии Хвалин взялся за телефон и соединился с Ивановым.

- Добрый день, Степан Петрович. Хвалин говорит. – Чуть послушал и нажал кнопку громкой связи. «…отпуска приехал? Как отдохнулось?»

- Спасибо, нормально. – Хвалин был само Спокойствие. – Я тут у Епишкина нахожусь на Бромистом. Он какую-то просеку по твоему распоряжению бьет…

- Какому распоряжению? Я никаких распоряжений не давал. Пусть он там от скуки не выдумывает.

Комендант нажал на кнопку, отрубая трансляцию, поговорил с Ивановым еще пару минут и положил трубку.

- Теперь ты понял, что натворил? То что ЗНШ подвинул тебя на эту самодеятельность я не сомневаюсь, чтобы он там не говорил, но крайний - ты.

Посидел, закурил сигарету, и проговорил:

- Ладно. Будем подбирать дерьмо. С завтрашнего дня всех свободных людей на участок. Из спиленных деревьев сделать капитальные завалы на всем протяжении выпиленной просеки. Все затянуть МЗП***. Когда закончишь, доложить мне. Я лично проверю, чтобы эта трасса была непроходима. Все понятно, лейтенант?

- Понятно. А как же быть с «аккордом»?

- Какой к черту «аккорд»?

- Я же людям объявил об увольнении, когда они задачу выполнят. Они пахали почти две недели как звери. Я слово офицера дал…

- Да…- комендант в замешательстве затянулся так сигаретой, что она затрещала. – Что-то легко ты словом офицера раскидываешься.

- Но ведь я не сам придумал…

- Это мы проехали. Я подумаю.

… Через три недели комендант приехал на злосчастный участок, облазил все, что можно, запустил своего водителя через завалы, засекая время по часам. Когда мы общими усилиями выпутали солдатика из затянувшихся стальных петель и сели в машину, сказал:

- Готовь рапорт на увольняющихся. В пятницу отправим в отряд. Слово офицера нарушать нельзя.

Где бы Вы сейчас не были, Александр Львович, знайте, то была мне наука на всю жизнь…

• *«яшка» - (сленг) – нарушитель границы
• ** «шишига» -(сленг) ГАЗ-66
• *** МЗП – малозаметное препятствие – спирали тонкой, еле заметной стальной проволоки

*************************
Мысль о том, что по собственной глупости чуть было не проторил столбовую дорогу нарушителю из головы не вылезала. Сильно ударил по самолюбию сарказм Сергея Павловича Варламова, которому после его отпуска я подробно рассказал о своем проколе с дембельским аккордом и ситуации с Базаном.

- Забудь о том, чему тебя учили в училище. Твои преподаватели давно оторвались от жизни. Какая боевая подготовка? Если проводить занятия по планам, которые утверждаются в штабе, то застава останется на зиму без сена для подхоза, без дров для бани, с заросшей КСП и грудой металла вместо машин. А эта отсутствующая запись в книге службы, которую дальновидно не сделал Иванов? Он ничем не рисковал. Если
бы прокатила его идея и он смог бы кого-нибудь убедить в необходимости дороги на рубеж прикрытия, то твоя просека для него стала бы свидетельством его дальновидности и расторопности. Считай, крути дырку для ордена. Не прокатила – он в стороне и есть только глупый летеха, который проявил преступно-халатную инициативу. Делай, как я говорю, и все будет в порядке…

И все же, заноза сидела глубоко. Как-то, обходя территорию заставы, зашел на пограничный городок. Это кусок границы в миниатюре, для проведения занятий с солдатами по пограничной подготовке. (Хи-хи. Городок есть, а занятий нет.) Два пограничных знака, наш и сопредельного государства, три пролета забора из колючей
проволоки, кусок КСП и тропа инструктора. Краска на знаках уже облупилась и я пометил себе в блокнот, что бы не забыть дать команду старшине. И тут вспомнился давний отцовский рассказ о его службе в Закавказье. Я тогда был пацаном и только смутно помню заставу на высокой сопке, спортивный городок, гранатовое дерево у крыльца…

«Случай один был курьезный. Нарушитель шел из глубокого тыла, засветился на автобусной станции и был организован его масштабный поиск. Как это у нас часто бывает – кто-то где-то кого-то видел с подозрительной наружностью и в бороде. Ищем. Находим. Но без бороды. Ищем еще. Находим с бородой, но не подозрительного. И
так можно перечислять долго. В завершении – подведение итогов, поощрение не участвующих и наказание отличившихся. Итак, нарушитель прорывался нагло, и ему везло. А может, помогал кто. Вышел он на участок моей заставы, но прошел распадком
мимо городка. Наткнулся на городок пограничной службы, где увидел турецкий пограничный столб рядом с нашим, посчитал, что границу уже перешел и присел отдохнуть. Сел у столба, тормозок свой развязал и завтракать принялся. А тут и поисковая группа подоспела. Когда мои солдатики нарушителю руки вязали, он в голос кричал: «Не имеете права! Я нахожусь на территории Турции! Вызовите власти!».
Вот как важно содержать пограничный городок в порядке».

Казалось бы, какая связь с моей ситуацией? Нарушитель обманулся, остановился и был задержан… И тут родилась эта полусумасшедшая идея.

… Каждый приезд хлебовозки на заставе равен празднику – пришла почта. Мигом разлетаются конверты. Для тех, кто в это время находится на службе, для писем есть специальное место у дежурного – на аппаратном блоке «Скалы». Посылки заносятся в канцелярию, у которой выстраивается очередь страждущих счастливчиков – в то время
все посылки проверялись офицерами. Мало ли какая добрая мамаша сунет вместе с носками и сигаретами бутылочку водки для сына.

Каждый пограничник открывал сам свою посылку, выкладывал содержимое на стол, дожидался моего кивка «Забирай», сгр**** все в ящик и выходил к заждавшимся товарищам. В этот раз я каждому говорил одно и тоже:

- Пустой ящик разбираешь, все гвозди вытаскиваешь и приносишь в канцелярию четыре фанерки, торцевые мне не нужны.

Солдатики удивлялись, но вопросов не задавали – мало ли что в голову Карелу пришло. (Да, была у меня такая кличка на заставе).

За зиму скопилась внушительная куча фанерок, штук двести. Как-то по весне позвал я рядового Гулина, заставского художника, и попросил его сделать трафарет одного слова – МИНЫ! Буквы сказал сделать крупные, чтобы они занимали максимум площади фанерки. Слава советским стандартам! Все фанерки были одинакового размера и
шаблон понадобился один.

На следующий день я освободил Гулина от службы, выдал ему банку красной краски, которой мы подкрашивали пограничные знаки (удалось заначить с прошлого раза целый огнетушитель этого чуда – яркая эмаль, не выгорающая на солнце) поручил на каждую фанерку с помощью трафарета нанести зловещую надпись.

Надо сказать, что его деятельность не осталась незамеченной. Личный состав пытал художника зачем он «минирует» заставу, т.к. таблички просыхать Гулин ставил везде, где можно. Сказать ему было нечего, потому что не знал ничего и любопытство всех разбирало с каждым днем все больше.

Наконец, инструктор службы собак, старший сержант (фамилию уже и не помню), не выдержал и, перехватив меня на территории, спросил:

- Товарищ лейтенант! Для чего Гулин таблички рисовал? Мы уже все мозги свернули, а смысла понять не можем.

- Ты в курсе, что здесь во время войны бои шли?

- Конечно. Вон и памятник стоит. – показал он на обелиск у плаца.

- А теперь представь, что ты – нарушитель границы…

Инструктор захихикал. Такое и впрямь представить было трудно.

- Ты идешь на ту сторону, спешишь… Ты готовился, знаешь, что здесь когда-то шли бои. Доходишь до системы, преодолеваешь ее, подозреваешь, что пограничники уже бросились вдогонку, знаешь, что спасти тебя могут только быстрые ноги, сколько бежать не представляешь, известно только направление. Бежишь, торопишься…
И тут видишь табличку на дереве «МИНЫ!». Поворачиваешь голову в одну сторону – и там тоже, в другую – опять красная надпись. Что ты будешь делать?

- Остановлюсь, Подумаю. Прикину, что с войны уже тридцать пять лет прошло, мины могут уже и не сработать… Дальше пойду…

- Пойдешь или побежишь?

- Пойду. А вдруг нарвусь?

- Вот! Сколько времени думать будешь?

- Не знаю… Минут пять-десять.

- А сколько времени потеряешь, если будешь идти, а не бежать?

- На девятом правом, по бурелому и МЗП, вдоль ручья… Минут двадцать железно!

- Итого двадцать пять-тридцать минут. Ты его за это время догонишь?

- Гарантированно!

- А теперь подумай – если фанерка с надписью задержит нарушителя пусть на пятнадцать минут, стоит ее там повесить?

- Без вопросов! Здорово!

- Мы их еще на недельку прикопаем на подхозе, чтобы постарее выглядели и тогда все будет натурально.

… Желающих развешивать таблички было больше, чем нужно. Я взял двоих, самых здоровых, так как таскать таблички было нелегко. Мы выехали по дороге на восьмой участок и пошли прибивать фанерки к деревьям. Старались делать так, чтобы от одной таблички были видны соседние – с гарантией, что мимо не пройдешь. И в конце
дня опасный участок был ограничен «мешком» смертоносных предупреждений.

Действенность принятых мер удалось проверить через неделю. С инспекцией лесных угодий приехала бригада химлесхозовцев (мы их так называли). Они должны были наметить деревья, с которых уже скачали живицу и которые скоро придется выпиливать.
Они вернулись часа через два. На заставу даже не зашли. Старший со злостью проговорил: «Идите вы все… Заминировали тут все. Работать невозможно.» Хлопнул дверью древнего автобуса и отбыл.

Сегодня я бы, наверное, крикнул «Йесс!» и дернул правой рукой согнутой в локте, как это по примеру американских боевиков иногда проделывает сын. А тогда я радовался тихо, добрым словом вспоминая отца. И даже не догадывался, что через пару часов буду объяснять начальнику штаба причину недовольства и возмущения
химлесхозовцев. Но это было через пару часов…

[Darg]

Хорошо написано, со знанием дела.
Замечательно владеете литературным словом.
Пишите ещё.
По содержанию: всегда удивляло отношение старших офицеров к младшим, как у того Иванова, когда дурилкой картонной выставляли - прокатит - хорошо, нет - так записи в соответствующей документации - тоже нет и отдувайся за здорово живёшь.
Насчёт просеки, а разве нельзя было там наставить "спотыкачи" и "протыкачи", помимо МЗП? И прочие "прелести"-сюрпризы? Вот она, "торная дорожка", пять метров шириной, иди-не хочу. Даже того лучше - беги, нарушак, в несветлое время суток, и гуманно ломай себе ножки.
А так - завалили и теперь ложного НВДНГ - нету, где пойдёт, сиди и гадай, на чайной гуще...

[Николай Каменский]

Молодец Сергей! Хорошие познавательные рассказы..
Тем более о проблемах становления молодого лейтенанта..
Прочитал с интересом.

[Анатолий Иванов]

Вы с моим НЗ в Голицино в один год учились. Тур В.И. помните ли Вы его?
Рассказ очень понравился.

[tir444]

Спасибо. Действительно интересно. Пишите ещё!!

[Сергей Епишкин]

Анатолий Иванов, Помню. Но в последующие с 1979 года не видел и не слышал.

[Анатолий Иванов]

Сообщение от Сергей Епишкин

Анатолий Иванов, Помню. Но в последующие с 1979 года не видел и не слышал.

К сожалению он скончался. Нет ли его фотографий курсанских?

[Владимир Борученко]

Правдиво и талантливо! Без фантазий об охране ГГ в 2000 году(была ведь такая в средине 70-х?).Что только не придумывали и бойцы и молодые офицеры! Общеизвестный прибор "С-2", в последующих поколениях "Кристалл" придумал связист заставы. Последними его модификациями прикрывали гарнизоны и места временного расположения групп в Афганистане. Искренне желаю успехов на литературной ниве -потенциал есть! Спасибо за доставленное удовольствие.

[Колышницын]

Сергей, спасибо за рассказ, прочитал с большим удовольствием.

[Сергей Епишкин]

Владимир Борученко,
Мне отец рассказывал, что писал реферат "Какой будет граница в 2000 году" где-то в 70-е. Я помню его пересказ. Сейчас это воспринимается таким наивом! Видел бы он, какая она сейчас...