Воспитатель с Кукина берега (Люди, факты, судьбы - достоверны!!!)

Воспитатель с «Кукина берега»

Суперпапа
В детском городке перед офицерским общежитием заставы было шумно. Малыши, обрадованные внезапным появлением осеннего солнышка, предавались веселой кутерьме. Посреди их галдящего выводка нелепо выделялся единственный взрослый. Полноватый мужчина одним грузил машинки, а другим ставил пирамидки из песка. Детишки атаковали его со всех сторон, каждому нужен был обстоятельный совет и деятельное участие. Старшина заставы «Кукин-Берег» Анатолий Моисеенков любил детей и старался как можно чаще проводить время в их беззаботно щебечущей компании.
- Куда ж ты лезешь?! — усмехнулся он.
Офицерский сынишка настойчиво подминал под себя Снежка. Пушистый пес старшины сначала поддавался, но, ощутив на себе юного ковбоя, злобно зарычал. Беспокойный карапуз даже и глазом не моргнул.
- Снежок перестань, — Анатолий погрозил псу пальцем. Снежок виновато завилял хвостом, облизнулся и покорно опустил голову. В расписании его дня, посещение детского городка было самым нелюбимым делом. Малыши тискали и мучили своего пушистого друга совсем не считаясь с его охотничьей гордостью. Их поведение ставило пса в тупик, ведь куда более грозные солдаты боялись его как огня.
Неподалеку от детской площадки тесным кружком сидели женщины. Редкие минуты, когда дети играли со старшиной, матери коротали за нехитрым разговором.
- Сейчас укусит, — одна из офицерских жен, настораживала мать шалуна.
- Нет, он хороший, — защищала та Снежка, но делала это больше из противоречия — соседки недолюбливали друг-друга.
- Все-таки Апокалипсис был лучше, — не соглашалась первая.
Апокалипсис — дворянин, в простонародии дворняга, жил когда-то на заставе. Все любили его за мягкий нрав и покладистый характер. Однажды собака издохла. Детишки, да и их матери восприняли случившееся как личную трагедию. Первые горевали по ее плюшевой шерстке, вторые по мгновениям свободы которые та им приносила.
- А Александрович-то каков, — подхватила старшая из женщин, — прямо суперпапа!
Молодые тихонько засмеялись и поддержали:
- А что, мужик он ничего себе, холостой да хозяйственный.
Старшая обратилась к одной из них:
- Твоего-то, поди, и из под палки к ним не загонишь! А он видишь — сам сидит, радуется.
Словно в подтверждение ее словам Анатолий заулыбался.
- По сыну скучает. — Предположила одна из молодых. — Он у него тоже пограничник, в Псковском отряде служит.
- По бабе, — возмутилась вторая, — он же мужик, ему баба нужна!
Обе понимающе переглянулись.
- А вы почем знаете, что он бобылем живет? — В разговор снова вступила их опытная соседка.
Женщины притихли.
- Вся деревня знает, а вы нет! — корила она подруг.
Обнаружив новую пикантную тему для разговора женщины пригнулись и тихонько зашептались.
Жизнь заставы шла своим чередом. Со стороны казармы к детской площадке приближался дежурный.
- Товарищ прапорщик разрешите доложить? — прокричал он еще издали.
Анатолий поднялся и попытался пойти навстречу, но на его ноге повис какой-то озорник.
- Хватит, — с долей укора заметил он и малыш сразу отпустил.
Дети слушались старшину с полуслова.
- Ну, чего там случилось? Докладывай.
- Начальник велел передать, что к вечеру приедут журналисты из Москвы. Надо приготовиться.
Анатолий удивился. За долгие годы службы на заставе визита москвичей он что-то не припоминал.
- Хорошо, — задумчиво проговорил он.
Дежурный пошел на заставу, следом за ним поспешал и старшина.
Дети лишившись своего благодетеля затеяли драку. Игры в миг переросли в беспорядочную возню. Детская площадка наполнилась криками обиженных, обидчиков и их матерей. Они, к своему огорчению, слишком поздно заметили, что старшина куда-то пропал.
К нам едут журналисты!!!
Еще утром Анатолий с удивлением отметил, что осень наконец-то добралась и до заставы. Последнюю неделю «Кукин берег» был во власти дождя и яростного ветра. Но сегодня стихия отступила, на улице было тихо и тепло. С самого утра застава скрылась в стойкой пелене обильных испарений, а когда первый ветерок развеял утреннюю дымку, все вокруг преобразилось. Деревья и кусты, сплошь пестрели состарившейся листвой. Анатолий поймал себя на мысли, что снова не заметил, как деревья меняют свой цвет. Вот уже пятую или шестую осень кряду он сторожил ее приближение, но она всегда так стремительно вступала в права, что старшина только огорченно разводил руки. Так случилось и сегодня.
Внезапный визит столичных гостей перевернул жизнь заставы с ног на голову. Солдаты доставали новые камуфляжи, прикомандированные матросы разглаживали белые воротнички. Больше всех суетился дежурный. Помимо подготовки нарядов к службе, он следил еще и за уборкой территории. Переговорив с начальником Анатолий поспешил домой. Следом неотступно семенил коротышка Снежок.
- Что, случилось, — окликнула его одна из женщин.
- Журналисты из Москвы едут, — отмахнулся он и свернул в общежитие.
Женщины переглянулись. Каждая из них подумала о своем. Появление гостей на заставе — отличный повод чтобы принарядиться. Молодые мысленно перебирали свой гардероб.
- Думают, что одеть, — ухмыльнулась старшая, глядя на отсутствующие взгляды подруг.
Некоторое время спустя, молодые весело переговариваясь, принялись снимать с веревок еще непросохшее белье.
- Стыдятся, — снова ухмыльнулась старшая и окинула взглядом свою веревку.
Женщина не шелохнулась, ведь в отличие от подруг она сама была москвичкой поэтому теперь делала вид, что скорый визит столичных гостей ее ни чуть не удивил.
Анатолий, тем временем, приближался к квартире. Внутри царил холостяцкий беспорядок. В коридорчике у входа ютился коврик и миниатюрная миска для собаки, налево кухня и две жилых комнаты. Старшина жил не один. В соседней комнате размещался контрактник. Молодой парень совсем не стеснял его, с ним наоборот было веселей. В дни одиночества он напоминал ему о Николае, хоть парень и был немного постарше, характер точ в точ как у сына. В небольшой кухоньке: стол, холодильник и огромный самовар. Рядом с электрической плиткой подсыхали хлебные сухарики. На холодильнике старинный радио приемник «Рекорд». Это «чудо техники» во время войны от конфискации скрывал еще его отец. В комнате старшины на стене плакат бразильской сборной по футболу. Здесь же телевизор и диван. На тумбочке фотография сына и старый дембельский альбом. В углу комнаты запылившаяся икона, под ней на полу деве гантели. Когда появлялось настроение старшина делал ими зарядку.
Не сразу жизнь привела Анатолия на заставу. Срочную отслужил он в пограничных войсках СССР в Сортавальском отряде на восьмой заставе. Потом работал в сланцевой шахте. За год понял, что ни его это и вернулся обратно, но уже в качестве контрактника. На заставе «Кукин-Берег» Анатолий с самого ее образования в 1993 году.
Поднявшись по темной лестнице, старшина задержался. В спешке ключ ни как не попадал в замок. Наконец дверь поддалась и он вошел внутрь. До приезда гостей Анатолий хотел переодеться и сходить в деревню. В комнате, по обыкновению взглянув на икону, он перекрестился.
Переодевание заняло каких не будь десять минут. Поверх чистого камуфляжа, Анатолий натянул новенькую разгрузку. Выглядела она по охотничьи и воинственности ему не придавала. Многочисленные карманы жилета оттопыривал его объемный живот. В молодости он был гораздо полнее чем сейчас, но в армии потеряв двадцать шесть килограмм, стал стройным и подтянутым. С той поры много лет прошло. Иногда даже былое казалось ему фантастикой, но фотографии тех лет, бережно хранят его чудесное преображение. В порыве воспоминаний старшина раскрыл свой дембельский альбом, но вспомнив о времени отложил его в сторону. На кухне он прихватил сухарей и поспешил на заставу.
Детская площадка перед общежитием опустела. Проверив порядок на территории, старшина предупредил начальника и отправился в Переволок.
Федорыч
Небольшая деревенька вплотную примыкала к пограничной реке Нарова и находилась в километре от заставы. Анатолий обещал навестить своего закадычного друга Владимира Тепличного, из-за дождей тому нездоровилось. Уверенной походкой старшина приближался к деревне. Впереди Снежок торопливо метил пожелтевшую лиственницу. Почуяв его забрехали деревенские собаки.
- Цыц, свои, — успокаивал Анатолий.
У самого дома Тепличных навстречу ему из кустов шмыгнул Кучум. Пес признал старшину и, радуясь, норовил облизать тому руку.
- Отстань Кучум, — Анатолий одернул руку. Он страх как не любил этой слюнявой признательности. — Иди со снежком поиграй.
Но Кучум проводил гостя до самой калитки и, словно вызывая хозяев, пару раз звонко гавкнул. Из окна времянки выглянула хозяйка.
Эльвира Викторовна несмотря на преклонный возраст светилась жизнью. Вечные хлопоты по дому не позволяли ей стариться, слишком уж непозволительной была эта роскошь для деревни.
Закрыв на зиму очередную банку тепличных помидор, она услышала призывный лай Кучума. Смахнула со лба налипшую седину челки и посмотрела в окошко. Из-за калитки нетерпеливо поглядывал Анатолий.
- Привет, — сказала она.
- Привет, — прочитал по губам старшина и кивнул.
- Сейчас открою, — также неслышно проговорила хозяйка.
Эльвира перевернула горячую банку помидор вверх дном и со вздохом опустила ее на покрывало в углу времянки. Непослушные волосы снова облепили ее взмокший лоб.
Анатолий застал Владимира в сарае. В проеме двери сначала показался его оголенный бок, а потом и сам хозяин.
- Что с тобой! — Воскликнул старшина глядя на искривленное лицо Владимира.
- Вот, — продемонстрировал тот мертвую пчелу.
Хозяин лечился пчелиным ядом.
- Снова бок крутит, — Анатолий понимающе похлопал друга по плечу, - хочешь помогу?
- Нет, — прокряхтел тот, — с меня хватит.
- Ну и злющая же эта последняя оказалась, — внезапно добавил он.
В месте укуса пчелы бок Владимира на глазах наливался кровью. Приходя в себя, он невзначай приметил на старшине новенькую разгрузку.
- Ты чего это приоделся? — Старик хитро щурил глазки. — Собрался что ль куда?
- Да отстань ты. — Не расслышав Владимира парировал Анатолий. — Скажешь тоже — туда! Журналисты к нам приезжают сегодня, из самой Москвы! — Он показательно ткнул пальцем куда-то поверх сарая.
Взгляд Владимира невольно устремился туда же. Но не увидев там ничего нового он скептически поинтересовался:
- А чего им здесь надо?
- Будут о нас писать, о службе на заставе, а бог даст может и о тебе напишут, — предположил Анатолий.
- А ты меня Богом не попрекай, — недовольно буркнул хозяин, — я нехристь с детства, и не во что такое не верю.
- Ну и дурак, — возразил Анатолий, — думаешь Бога нет вовсе, а он есть, нужно только приглядеться.
- Отстань, — отмахнулся Владимир и тут же схватился за бок. Острая боль снова дала о себе знать, но он не сдавался. — Моя меня с самой свадьбы пилит, а я ни в какую. Нет говорю Бога промеж нас и все тут!
Хозяин явно распалялся, но Анатолий знал, что это скоро пройдет. Владимир был человек открытый и сердешный, просто сейчас он больше досадовал на жену Эльвиру, чем задумывался о чем говорит. Неожиданный поворот в разговоре заставил его вспомнить их все еще длящийся семейный конфликт, поводом которому был дремучий атеизм Владимира.
Друзья повернули за угол и оказались на миниатюрной пристани.
- Присядем, — хозяин указал на скамейку у бани.
- Послушай вот, — тихо заговорил Анатолий, — однажды в командировке ко мне человек один подошел и крест бронзовый предложил купить. Сколько просил я уже и не помню, но кажется сущие пустяки, на бутылку не больше. Спустя месяц случилось, что у меня парализовало отца. Поехал я к нему во Владимир и крест с собой взял. В палату прихожу, а он меня не узнает, лепечет чего-то не разобрать совсем. Врач сказал, что шансов поправиться у него нет. Я испугался, но что-то внутри меня подсказывало, что нужно крест бронзовый ему привезти. На следующий день, чуть свет, я помчался во Владимирский храм — крест святить. Батюшка как его увидел, так чуть дар речи не потерял, оказывается крест-то старинный, намоленый. Он очень просил оставить его в храме, но как узнал зачем мне старинная реликвия то благословил и отпустил с Богом. Как только я крест у изголовья отца повесил, он на удивление лечащего врача, стал понемногу поправляться. Хоть он, как и ты всю жизнь в бога не верил, после того как полегчало – прозрел, принял веру!
Владимир слушал внимательно, лишь изредка потирая больной бок. Он любил когда старшина что ни будь рассказывал. За неделю, что Анатолий не был у него, Владимир успел соскучиться и даже чуть-чуть разозлиться на занятого друга. Именно поэтому он так холодно принял его в первые минуты.
- А знаешь что Александрыч, я ведь тоже немного верю. — Тихонько, будто боясь чтоб услышала Эльвира, проговорил Владимир. — Что-то ведь там есть на небе, что нами здесь руководит, лето сменяет зимой, а горе — радостью. Я ведь и свою-то на похоронах отца повстречал. Тяжело мне тогда было, думал в век не оправлюсь, а тут смотрю она стоит, — на секунду Владимир стих и словно грезя взглянул куда то далеко за Нарову. Казалось, что там он снова увидел момент их первой с Эльвирой встречи. Не отрывая завороженного взгляда, он продолжал, — скромная такая, вроде даже улыбнулась мне. После похорон она помогала мне по хозяйству, да так и осталась. Ведь не случайность это, могло бы и не быть ее вовсе?
Анатолий кивнул. В который раз он убеждался, что не смотря на частые пересуды Владимира с Эльвирой, он все таки любил и уважал ее тем сильней, чем иной раз корил и поругивал.
Восемь лет на заставе или Суровый капитан
С минуту оба молчали. Впереди за пристанью темные воды Наровы проносили мимо пожелтевшую листву. Чуть подальше показалась старая лодка соседа Тепличных. Он приветливо махнул рукой и в два-три взмаха весел причалил к пристани справа от собеседников. В руках соседа мелькнул садок на половину набитый язем.
- Так чем перед журналистами хвастать-то будешь? — Внезапно оживился Владимир.
Не успел еще Анатолий подумать, как хозяин предположил:
- Подхозом?
Старшина усмехнулся.
- Да где-ж им похвастаешь?! Это раньше одних свиней тринадцать штук было, коровы, бычки, козы, овцы, индюшки, — старшина загибал пальцы, постепенно закрывая ими свою мозолистую ладонь, — а сейчас три свиньи, коровка да бычок. Разве ж это подхоз? А кормов даже на эту живность не хватает. Один бог знает как выкручиваемся.
В возбуждении Анатолий сотрясал кулаком, сложившимся в результате перечисления былого хозяйства. Потом опустил руку и уставился на пристань. Там, аккуратно нагнувшись над водой, Снежок лакал воду из реки. В такт частым прикосновениям языка беспокойно колыхалась прохладная водная гладь.
Анатолий всю жизнь посвятил заставе, поэтому малейшие намеки на былое благополучие вызывали в нем бурю противоречивых эмоций. Владимир знал это, но не собирался отступать:
- Вот ты на заставе уже восьмой год, а за это время пять начальников сменилось. Хоть убей меня, а я ни пойму, тебе что больше всех надо?
Владимир все еще злился на Анатолия поэтому всячески хотел задеть его за живое. Разговор этот они затевали уже много раз, но старшина всегда уклонялся от ответа. Приезд журналистов был отличным поводом чтобы возобновить расспросы. Честно говоря Владимир думал, что старшина не знает ответа. Предать своей жизни смысл всегда тяжелей чем просто ее прожить. Но на этот раз Анатолий не стушевался:
- Не могу я дело бросить. Землю буду грызть, а не уступлю обстоятельствам! Жить-то осталось хрен да маленько — надо потерпеть. А про начальников это ты зря. Попробуй-ка посиди здесь в глуши с женой столичной. Да она тебе за пол года всю плешь проест. Поэтому и меняются они, крутятся всю жизнь, пока поближе к городу не осядут. Раньше все по-другому было. Да ты хоть Бориса Олеговича вспомни, коренастый такой был черненький.
- Капитан что ли, — воскликнул Владимир.
- Да. Кремень был а не человек, не даром я его по имени отчеству всегда звал. Сколько он проблем за раз решал, и заставу обстраивал, и службу организовывал, и с местными контакт держал. А солдаты его как любили, сначала боялись, а потом уважать стали. Застава до его назначения по дисциплине числилась на тринадцатом месте в отряде. К нам всех проштрафившихся присылали, чтобы они здесь в своем соку варились. Так он за полгода этих безнадежных так вымуштровал, что заставу с тринадцатого на третье место по дисциплине перевели.
- Теперь точно вспомнил, — ухмыльнулся Федорыч. Он уже минуту сотрясался от сдерживаемого смеха и, как только появилась возможность, заговорил. — Как не помнить, его мой Кучум по молодости за ногу ухватил. Я испугался, а капитан даже не шелохнулся, посмотрел только на пса, а тот уж и хвост поджал, заскулил и айда в кусты прятаться. Диковатый был начальник-то ваш, если его даже собаки боялись?!
- Да ну тебя Федорыч, вечно ты чертовщину какую ни будь да взбрыкнешь. Не в дикости его сила была, а в подходе. Он не о жене думал, а о солдатах. Всего себя службе посвящал. За ночь бывало по два раза на проверки бегал. Замам своим да и мне тоже спуску не давал. Помню каждое совещание Борис Олегович заканчивал фразой: «С солдатом нужно работать!» Вот и работали, да так увлеченно, что жены замов жаловались, мол где это их мужья все время пропадают?!
Анатолий прервался. Хозяин снова тихонько смеялся.
- Что опять, — предосудительно поинтересовался он. Но не в силах сопротивляться заразительному смеху Федорыча тоже улыбнулся.
- А почем ты знаешь, что он о женщинах не думал? — с трудом произнес тот.
- Знаю, — уже без улыбки буркнул Анатолий.
- Тогда чего же это он каждый вечер в деревне околачивался? Как это у вас? — взаимодействие, что ли организовывал?
- По делу значит ошивался, а ты все сплетничаешь?!
- Сдаюсь, — Федорыч беспомощно поднял руки.
Анатолий продолжал:
- Я от Бориса Олеговича многому научился. Особенно мне нравился его жесткий подход к солдатам. «Их нужно закаливать и физически и морально, — говаривал он, — иначе не перевоспитать». Если капитан слышал от солдата матерное слово, то заставлял учить устав. И не для вида, а по настоящему. Поскольку ругались у нас часто, устав залетчики скоро знали на зубок. Тогда Борис Олегович перешел на стихи Пушкина.
- К чему ты все клонишь, — перебил его Федорыч. Рассказ старшины явно затягивался.
Анатолий ни чуть не смутившись продолжал:
- А вот к чему. Капитан прежде чем начальником стать семь лет замом был. У разных людей уму-разуму учился, а когда время пришло, проявил себя в полную силу. В этом-то и есть секрет его успеха.
- Вот и расскажи журналистам про капитана, — предложил Федорыч, потирая покалывающий бок.
- А что рассказывать то, что было то было. Их наверняка не прошлое интересует а настоящее. У нас сейчас особо то и хвастать нечем. Дошло до того, что заместитель начальника заставы – офицер двух-годичник.
- А как это? — Удивился Федорыч.
- А вот так, — Анатолий развел руками, — институт закончил с военной кафедрой и на два года заместителем призвался. Тут уж не нам с тобой судить какой от этого толк, но по мне лучше бы он рядовым на год призвался, я бы из него первоклассного командира отделения сделал, да и служить на год меньше.
- Так что, молодых пограничников совсем нынче не присылают? — удивился Федорыч.
- Присылают, — кивнул Анатолий, — воспитателями. По правде говоря их самих воспитывать надо. Я понимаю, что ребята после института, еще не опытные. Так надо и вести себя соответственно – учиться, спрашивать. Ан нет, молодежь нынче такая пошла, что только и умеет нос к верху задирать. Во мне видят прапорщика, а не человека. Что и говорить, раньше такого не было.
- Конфликт поколений, — понимающе изрек Федорыч и поднялся. — Что-то у меня от твоих разговоров ноги затекли. Пойдем что ли пообедаем.
Анатолий кивнул.
Обида
Сегодня Тепличные обедали позднее чем обычно. Не успел Владимир закончить последнюю фразу, как на пристани появилась Эльвира Викторовна.
- Ну что наговорились, — иронично поинтересовалась она, — а я там обедать собрала.
За разговором время пролетело совсем незаметно. Анатолий мельком взглянул на часы и остолбенел. Половина четвертого. Он уже давно должен был быть на заставе. Хозяин заметил озабоченный взгляд старшины и успокоил его:
- Не переживай, нету еще твоих журналистов. Я бы машину их за версту услышал.
- И то правда, — подумал Анатолий, ведь единственная дорога на заставу проходила через деревню.
Обеденный стол стоял справа от бани. Хозяйка накрыла его цветастой скатеркой и расставила три прибора. В круглом блюде томились аккуратно нарезанные овощи. Из приоткрытой кастрюли тянуло наваристым борщом. Рядом с кладкой дров выжидающе сидели Кучум и Снежок.
- Тут как тут, — усмехнулся старшина.
Почувствовав приятный запах, он вдруг понял, что сильно проголодался. С самого утра в его желудке побывала только пригоршня сухарей. Друзья помыли руки и не мешкая сели за стол. Пока Владимир нарезал хлеб, Эльвира разливала дымящуюся юшку.
- И когда она все успевает, — удивился между делом хозяин.
Хозяйка улыбнулась и достала ему из кастрюли кусок мяса.
«Все заигрывают» — подумал Анатолий и попробовал борщ.
- Осторожно горячий, — предупредила Эльвира, но Анатолий уже высунул обожженный язык.
Обиженно заскулил Снежок. А из-за времянки раздался гул приближающегося «уаза». Позабыв о еде, старшина вскочил и бросился к выходу. Следом отчаянно гавкая устремились и собаки.
- Чего это с ним, — удивилась Эльвира, — неужто так сильно обжегся?!
Собачий лай провожал старшину до конца деревни.
Владимир не мог ответить, он хохотал. А когда наконец пришел в себя, то поведал жене причину столь неожиданного маневра Анатолия — просто мимо их дома проехали журналисты.
Выскочив из двора Тепличных, старшина побежал следом за «уазом». Через десять минут весь запыхавшийся он уже входил в ворота заставы.
- Ну что приехали? — спросил он у дежурного.
- Так точно, у начальника.
- Успел. — Выдохнул он.
Журналистов до заставы сопровождал заместитель коменданта Погобало Геннадий Степанович. Степенно поглаживая усы, он как раз направлялся из канцелярии начальника к выходу. Увидев Снежка, он инстинктивно стал искать глазами старшину.
- Здравствуй Александрович, как поживаешь, — подполковник по простому протянул руку Анатолию.
- Нормально.
- Вот журналистов тебе привез. Будут заставу фотографировать, про жизнь нашу дремучую расспрашивать. Гляди, ужином покорми, чтобы знали, что и здесь люди живут.
Анатолий кивнул.
- А ты все не куришь? — поинтересовался Геннадий у старшины.
- Нет.
- Ну тогда я, с твоего позволения, пойду подымлю.
Старшина остался в комнате дежурного. Вдруг в коридоре зашумели. Сердце Анатолия учащенно забилось. Он оглядел себя, расправил камуфляж и одернул разгрузку. Мысленно старшина уже подбирал фразы, которыми опишет жизнь на заставе, свои переживания и мечты. Шум приближался и наконец перед ним появились незнакомые люди в гражданском, позади неуверенно шел начальник заставы.
- Добрый день, — как можно приветливей произнес старшина.
Люди кивнули.
- А это наш старшина Анатолий Александрович. — Представил его начальник.
Журналисты еще раз кивнули и стали о чем-то совещаться. Начальник побрел к выходу.
Анатолий вернулся в комнату дежурного. Совсем не этого ожидал он от журналистов. Происшедшее не укладывалось у него в голове. «Как же вопросы, интервью?» — он от всего сердца поведать столичным гостям о заставе, а они только кивнули.
Голова старшины налилась тяжелыми мыслями. Он обреченно подпер подбородок руками и задумался. В коридоре кроме журналистов не было ни души. Они все еще о чем-то шептались.
- Да пойми ты, — утверждал чей-то уверенный голос, — не старшина это вовсе, а просто прапорщик, что он может рассказать нам о заставе.
Рука Анатолия беспомощно повисла над стулом. Снежок тут же бросился ее облизывать. Он первым почувствовал горе хозяина и немедля готов был его разделить.