Памяти Иосифа Бродского

[Павел Сердюк]

Ты умер на двоюродной чужбине.
Васильевский навек осиротел.
Накрывшийся в нескромныя ложбине,
Совок наш нерушимый опустел.

Теперь и тунеядцы неподсудны,
и кровопийцы сыты, и целы.
А правдолюбцы также безрассудны,
но доставать глагол из под полы,

и настороженно, и нервно озираться -
нет обходимости. И острой нет нужды.
Сотрудников секретных, папарацци,
опаснее любых. Четырежды

(подумать только) храбрые герои
в президиумах важно не сидят,
выращивая стыд и геморрои.
И критики за слово не съедят!

Прогретый Апеннинский полуостров,
прославленный поэтами в веках,
согрел и принял твой уставший остов.
Душа парит в балтийских облаках.

Венеция, дворцы, палата Дожей…
Народ стал выездным, и охренел!
До лет Твоих я незаметно дожил.
Читал тебя, любил, но не умнел.