Продолжим строчку классика

[Павел Сердюк]

Блестя на солнце, снег лежит
(великолепными коврами).
У нас, уж если наснежит,
то (хоть молись усердно в храме)

никто его не уберёт -
и простоишь неделю в пробке.
Градоначальники так робки -
и каждый откровенно врёт,

что ОН к зиме готовил сани
(и чёрт их даже не берёт)!
А мы опять берёмся сами
за пульты дедовских лопат

(как тонущий за соломину).
И печень проклянём Кабмину.
Премьер министр (как телепат)
предскажет вдруг, что всё в порядке,

и вырастит, как тыкву в грядке,
свой рейтинг в жителях Карпат.
Но, что касаемо Востока,
и Юга – то электорат

(с косой увидев даму тока)
готов схватиться за домкрат
(или другой предмет тяжёлый)
и крепко в телевизор вдуть.

А дядька в Киеве, но бджолы
подавно мэртви нэ гудуть!

[Ildus1960]

Весенний юмор

«Зима недаром злится, прошла ее пора…»,
Такие строчки вышли, не с моего пера,
Я только предположил, куда и как ушла…
Из официальных сайтов, что прочитал вчера,
Открылось то, что визу, ей выдала Весна,
Дорогу за границу, Зима нашла сама,
Решать свои проблемы с морозом и пургой,
Весна ей разрешила, в Антарктике, самой,
Забрав свои пожитки: метель, снега, с собой,
Зима, накрыв все снегом, ушла из глаз долой.
Писал об этом yandex и google с mail.ru…,
Возможно это правда, а может просто, ВРУ!

[Ildus1960]

Если бы парни всей Земли


Если бы парни всей Земли,
Морду Тандему,
Набить бы смогли,
Вот было б, весело кругом, и хорошо
И все уехали мы б, далеко…

[Ildus1960]

Грабеж…
(из воспоминаний Татьяны Л. по уголовному делу №…)

Я помню чудное мгновенье,
Передо мной явился ты.
Меня ты тронул мимолетно,
И вырвал сумку из руки.

Твои черты мне были милы,
Когда, мне улыбнулся ты…
Я их запомнила так четко,
Что в фоторобот их внесли.

Ты от меня бежал, быстрее лани,
Быстрей чем заяц, от орла,
Жаль не смогла, догнать тебя, я,
И дать хорошего пинка.

Чтоб ты летел и ветер свистом,
В твоих божественных ушах,
Играл сонату иль сюиту,
На будущих похоронах.

Я так хочу тебя увидеть,
Прижать к себе, не отпускать.
пока полиция района,
Тебя смогла бы задержать.

В той сумке, был мой телефон,
Из-за него грущу, скорблю,
Ведь мог ты сделать мне дозвон,
И я б ответила: «…убью!»

Но все прошло, как сон чудесный,
и ты наверно далеко.
В какой - нибудь, уютненькой кафешке,
Из сумки вынул все бабло…

Я помню чудное мгновенье,
Красивый, стройный, мускулистый
Передо мной явился ты...,
Пришел, сорвал и удалился,
На нет, сошли мои мечты…

[stanislaw90-92]

У Лукоморья дуб зеленый,
златая цепь на дубе том.
И днем и ночью в Мерседесе
он ездит с клубным пиджаком...

[Ildus1960]

Вот моя деревня, вот мой дом родной,
Вот качусь я в санках, по горе крутой,
Вот свернулись санки, и я набок - хлоп!
Головою лысой, о бетонный столб.
Может то не санки, может «Аргамак»,
Как я мог при людях, так попасть впросак?!
Мне ведь говорили, мол, горка в крутизне,
Да еще добавили, что года не те.
Разве их послушался, старый хрыч, седой,
И теперь в больнице я со сломанной ногой.
В голове, той трещина, но мозгов-то, нет,
Так, для утечки, там причины нет.

[Ildus1960]

Сижу за решеткой, в темнице сырой…
(воспоминания о бурной встрече с Татьяной Л.)

Сижу за решеткой, в темнице сырой,
Вскормленный на воле, балбес молодой,
Товарищ по камере смотрит в окно,
И я говорю ему, как все прошло.

Я шагал по Питерштрассе,
В ланолиновых штанах,
И когда тебя увидел, радость,
Не сдержал в руках.

Сердце, колоколом билось,
Трепетали брюки на ветру,
Я сказал, что гадом буду,
Если сразу не возьму.

А ты, красивая и смелая,
дорогу перешла,
и сумку цвета белого,
в руке своей несла.

Плыла как лебедь белая,
И руки, два крыла,
Такую, на гоп-стоп, мне взять,
Не стоило труда…

Походкой молодого пеликана,
Я подошел к тебе, за два прыжка,
Мое ты сердце поразила,
И я взглянул в твои глаза.

Твои глаза, как цвет лазури,
Под ними носик небольшой,
И молнией меня вдруг поразило,
Айфон, увидел в сумке твой.

Он был прекрасен, как хозяйка,
Сверкал невинной чистотой.
Блестел на крышке его ярко,
Плод яблока, надкушенный Евой.

Я протянул, навстречу, тебе руку,
И вспыхнула в ответ ты вся,
И вырвал, из твоей руки, я сумку,
сказав, ну все, пока, овца!

Но убежать не смог далеко,
В чешуе, как жар горя,
Вышли на Манежну площадь,
Тридцать три богатыря.

А в руках у них дубинки,
И одежда, была в тон.
На груди у них светилась,
Надпись желтая «ОМОН».

Вот и все, застыли реки,
Вихри снежные кружат.
Надо мною, люди в форме,
Правосудие вершат.

Паровозик с черной топкой,
Увозил меня в дыму.
Понял я, что в Крым не еду,
А везут на Колыму.

Там увидел, свет в окошке,
Затянутый решеткой черновой,
И на душе, скреблися кошки,
Все! Приехал я домой...!

Лежу на нарах упокоясь,
Душевной грусти, не тая,
И обращаюсь, словом к Богу,
Когда же черт возьмет меня.

[Ildus1960]

Лысая башка, дай пирожка…

Вот моя деревня, вот мой дом родной,
Вот качусь я в санках, по горе крутой,
Вот свернулись санки, и я набок - хлоп!
Головою лысой, о бетонный столб.
Может то не санки, может «Аргамак»,
Как я мог при людях, так попасть впросак?!
Мне ведь говорили, горка, в крутизне,
Да еще добавили, что года не те.
Разве их послушался, старый хрыч, седой,
И теперь в больнице я, со сломанной ногой.
В голове, той трещина, но мозгов-то, нет,
Так, что для утечки, там причины нет.

[Ildus1960]

история реальная, когда я заблудился в Карелии, часов на 6, правда дело было днем, и медведь убежал в другю сторону...
Очи черные

Очи черные, очи жгучие,
Очи страстные и прекрасные,
Как люблю я вас,
Как боюсь я вас,
Знать, я встретил вас,
В свой недобрый час.

Этот час пробил,
темным вечером,
по тайге ходил,
от делать нечего.

Вдруг увидел я,
очи черные,
на меня они смотрят,
прям, в упор,
я от взгляда их,
чуть не впал в ступор,
пожалел тогда,
что не взял багор.

И подумал я,
Вот оно пришло,
В этой жизни мне,
Уж не хорошо.

Я в зубах своих,
Держал корзиночку,
Танцевать пришлось,
С ней, лезгиночку.

Очи глянули,
На меня тайком,
В них любовь была,
Ко мне, с огоньком.

Вдруг раздался рев,
Той медведицы,
Что увидел я,
Через деревце.

Развернулся я,
очень медленно,
мои волосы,
стали седыми.

Как бежал от вас,
очи черные,
знает только ночь,
та проворная…

[Ildus1960]

Шумел камыш, деревья гнулись,

Шумел камыш, деревья гнулись,
И ночка темная была.
по озеру плыла моторка,
В ней браконьеров, было два.

Они забрасывали сети,
Над ними ставили, буя,
Поймать хотели много рыбы,
Но рыба в сеть никак не шла.

Тогда два этих браконьера,
Загнали лодку в камыша,
С собою взяли они водки,
Объемом, литров этак два.

К утру, бутылки опустели,
Поймали сети на винта,
Но все равно им было мало,
Пешком пошли до берега.

Забыли все они на свете,
Зачем приехали сюда.
Таким вот горе-рыболовам,
Уж рыба больше не нужна!

Шумел камыш, деревья гнулись,
Луна светила, в берега,
Одна икающая пара,
Обнявшись, пела до утра!