22 июня 1941 г. Отряд принимает бой

[ЗАВИДОВец]

Давно хотел узнать, как брестские пограничники встретили начало Великой Отечественной. Делать это нужно было давно, когда наша заставская жизнь проходила на 10 пз и 18 им.А.Завидова.
Тогда еще живы были многие свидетели - жители соседних с заставами деревень и рассказы о первых боях на границе приходилось слышать.
На 10-й заставе, где отец начинал службу замполитом в 1966-м году, висел маленький стендик с описанием подвига одного из участников боев. Боюсь ошибиться, но вертится в памяти его фамилия: Алексей Шульгин.
Руководил боем заставы, геройски погиб вместе с женой и ребенком.
Похоронили его жители деревни Шумаки.
Ходила версия, что вполне застава стала бы именной(как 12-я им.А.Кижеватова, 9 и 17 пз), если бы не какие-то моменты, которые не могли пропустить тогдашние идеологи.

Давайте все вместе попытаемся восстановить тот трагический июньский день под Брестом.
Информацию я встречал в Интернете, но далеко не по всем заставам.
Начать хочу со статьи в самарской газете "Волжская Коммуна" ( 13/05 2006) Владимира Шарлота - родственника начальника 17 погранотряда А.П.Кузнецова.
Александр Петрович после окончания войны много сделал для воссоздания событий первого дня войны.

Текст статьи находится по адресу: http://info.samara.ru/press/41/13.05.2006/109154/

[mikolaj]

Опечатка вышла. Кижеватова - 11-я застава. 12-я моя. До войны была 10-я. Командовал мл. л-нт Ишков.

[ЗАВИДОВец]

Сообщение от mikolaj

Опечатка вышла. Кижеватова - 11-я застава. 12-я моя. До войны была 10-я. Командовал мл. л-нт Ишков.

Это я считаю заставы до начала их сокращения в 70-м...
Было 20 их в отряде.
Сейчас 16, если не ошибаюсь.

[ЗАВИДОВец]

Сообщение от ЗАВИДОВец

Давно хотел узнать, как брестские пограничники встретили начало Великой Отечественной. Делать это нужно было давно, когда наша заставская жизнь проходила на 10 пз и 18 им.А.Завидова.
Тогда еще живы были многие свидетели - жители соседних с заставами деревень и рассказы о первых боях на границе приходилось слышать.
На 10-й заставе, где отец начинал службу замполитом в 1966-м году, висел маленький стендик с описанием подвига одного из участников боев. Боюсь ошибиться, но вертится в памяти его фамилия: Алексей Шульгин.
Руководил боем заставы, геройски погиб вместе с женой и ребенком.
Похоронили его жители деревни Шумаки.
Ходила версия, что вполне застава стала бы именной(как 12-я им.А.Кижеватова, 9 и 17 пз), если бы не какие-то моменты, которые не могли пропустить тогдашние идеологи.
....

Не перестаю удивлявляться чудесным совпадениям во ВСЕМИРНОЙ Сети!
Разве мог я подумать, размещая этот пост 29-го июля, что найду спустя несколько дней тут же В Сети вот это:

Они не пропали без вести…
Но то, что случилось, было настоящей трагедией даже по военным меркам

Мужественно сражалась с оккупантами группа пограничников с заставы близ деревни Шумаки, что в Брестском
районе. Во главе ее был заместитель начальника заставы по политической части младший политрук Шульгин. Один
за другим падали пограничники, сраженные вражескими пулями. Вот уж ранен и замполит, а кольцо гитлеровцев
становится все теснее… «Ползите по ржи к окраине деревни! – приказал Шульгин уцелевшим пограничникам. - Я
прикрою!» Превозмогая боль, он отстреливается от наседающих немцев. «Уходи, Оля, уходи! Спасай ребенка», -
просит он свою жену, которая с крошечным сыном находилась с ним рядом. «Нет! Никуда я не пойду, я останусь с
тобой до конца!» - решительно заявила молодая женщина, стреляя по врагам. Но вот боезапас на исходе, а
гитлеровцы совсем близко. У Шульгина остались последние три патрона… И тогда раненый младший политрук
застрелил жену и сына, а потом себя.
К исходу дня о случившемся знали все жители деревни Шумаки. Они услышали об этом от очевидцев боя, которым
суждено было остаться в живых. В первую ночь после смерти Шульгиных, несмотря на запрет оккупантов, местный
кузнец Иван Гордеевич Левчук захоронил тела погибших. Однако об этом стало известно гитлеровцам, и за свой
поступок смельчак поплатился собственной жизнью. Прошло время, закончилась война, но память осталась…
Говорили о том, что случилось в первый день войны, не только свидетели тех событий, эту быль повторяли и те,
кто не знал, что такое военное лихолетье. Они рассказывали историю гибели семьи Шульгиных с такими
подробностями, словно были очевидцами. Ведь подросшие дети слышали ее от старших десятки раз.
...


Аркадий БЛЯХЕР.
Вечерний Брест 24 июля 2009
Полный текст статьи тут: http://vb.by/article.php?topic=36&article=6344

***
Это получается, что почти в одно время с автором статьи я вспомнил имя Леонида Шульгина!
Только вот имя Леонида я чуть подзабыл, хотя Алексей очень близкое(мы одного родственника зовём Лёней, а в паспорте он Алексей)

Поразительное совпадение вышло !!

Теперь обязательно попытаюсь связаться с автором статьи и расспросить, когда близкие пограничника узнали о его судьбе.

Фотографии Леонида и Ольги размещаю.

Пусть земля им будет пухом...

[ЗАВИДОВец]

Еще одна история Брестского отряда в первые дни войны...

***

Дед мой со стороны отца, Лазарев Фёдор Ильич.

Пишу со слов отца, а тому его мать, бабка моя рассказывала. Многое пришлось сопоставлять, кое–что додумывать, что–то ими обоими забылось... Плюс своего рода моя реконструкция, как служившего на заставе.

По словам отца, (бабушка умерла от рака, когда мне полтора года было) выходит следующее: дед был военным корреспондентом, капитан. Поехал в первых числах июня 1941 года в Белоруссию. Накануне командировки они с бабкой побывали у врача и узнали, что она беременна (моим отцом) и он всё подготовил, чтобы побыстрей сыграть свадьбу. Бракосочетание решили назначить на 22 июня. Уехал. Пришла от него телеграмма с датировкой 19 июня, из Бреста: «Осталось на пару застав на границе заехать и рано утром в субботу ждите. Встретил летунов-земляков, те обещали помочь побыстрее добраться до дому».

И всё – больше ни слуху, ни духу. Без вести пропавшим записали. Мой отец своего отца только на паре–тройке довоенных фото и видел. По словам отца, бабка говорила – не любил дед фотографироваться.

А в 46–м приехали двое к бабушке и передали знак «Ворошиловский стрелок» и личное оружие деда, пистолет. Отец рассказывал, по детским воспоминаниям пистолет – «большой и вроде бы синенький такой», (ТТ?) он его только раз видел: бабка пистолет сразу запрятала куда–то.

Очень извинялись они, что только сейчас смогли приехать.

И рассказали следующее, что служили на заставе: один старшиной, другой рядовым, куда приехал утром 20 июня военный корреспондент. В Отряде кто–то что–то перепутал и заставу не предупредили, что к ним корреспондент такой–то тогда–то приедет. Его задержали до выяснения личности на сутки, посадили под арест, потому что как раз немецких диверсантов, переодетых в форму Красной армии ловили. Пока выясняли, то сё, уже вечер субботы. Извинились, сам собой, дали возможность позвонить по телефону и обещали ранним утром в воскресенье подвезти на заставской полуторке в Отряд. Говорили, так он рвался уехать побыстрей, только начальнику заставы отрядское начальство такой пистон вставило за задержание этого самого корреспондента, что тот никак не желал отпускать его на ночь глядя, тем более что неспокойно было в последнее время и нет уверенности, что выловили или ликвидировали всех диверсантов.

Делать нечего, дед остался переночевать на заставе. А где-то между 2 и 3 часами ночи с субботы на воскресенье внезапно пропала телефонная связь. Начальник заставы приказал личному составу скрытно занять места согласно штатному расписанию по команде «К бою!» по периметру внешнего кольца обороны. Через некоторое время с границы, с правого фланга – красная ракета! Все ждали стрельбы, там ведь наряд находился усиленный: пять человек, с ручным пулемётом, а вместо этого – тишина.

(Думаю, наряд попал в засаду: работали против них профессионалы. А ракета, предполагаю одного взяли живым или лопухнулись и контрольный дорез не сделали и этот неизвестный герой пограничник ценой своей жизни сумел подать сигнал на заставу, да не первой попавшейся ракетой, а которой надо.)

Тут с неба стал наплывать гул, а с границы, из-за реки – послышался шум двигателей, а потом заухало и заставу накрыло артиллерийским огнём! Только прочухались, как в предрассветных сумерках перебежками на заставские развалины пошла немецкая пехота. Личный состав заставы понёс от артогня минимальные потери убитыми и ранеными, поскольку пограничники находились на некотором удалении от заставских строений, по которым вёлся артиллерийский огонь.

Первая мысль – провокация?

Да только для погранцов какая разница: вот они, сопредельщики, нарушили границу с оружием в руках, ведётся артобстрел с той стороны.

Значит дали сигнал ракетами «Вооружённое вторжение», отослал начальник заставы бойца, а лучше двух, сообщить в Отряд о вооружённой провокации и застава приняла неравный бой.

...

Полный текст вот здесь:

http://www.militarylib.com/articles/.../2777-ded.html

[ЗАВИДОВец]

Да, и тут же про Шульгина:
http://srpo.ru/forum/index.php?topic...8781#msg148781
...
18. Политрук заставы младший политрук Шульгин Леонид Трофимович – пропал без вести.
...

[ЗАВИДОВец]

И еще одно повествование. Теперь об Алексее Новикове. Имя которого носит Домачевская застава.


"...Голяков позвонил, и по тону его стало понятным: случилось
из ряда вон выходящее. У меня, признаюсь, дрогнуло сердце... В
самом деле случилось: младший сержант Новиков, один из самых
дисциплинированных командиров, стрелял по немцам, бил по их
мотоциклу, по их территории. По тогдашним временам и по той
обстановке это было подсудное дело... Не знаю, что меня удержало
от написания в округ срочного донесения. Что теперь выдумывать!..
Не знаю - и все. Решил: лично подъеду и разберусь на месте... В
общем, не поднялась рука на такого сержанта - уж больно хорош был,
чист, во всех смыслах чист... Пришлось мне в эту ночь дважды
поднимать с постели начальника пограничных войск округа - первый
раз просить санкцию на возвращение Богданьского домой, в Польшу,
второй - согласиться с моим решением не судить Новикова. Генерал
не стал возражать..."
(Свидетельство А.Кузнецова)

Текст даётся здесь :
http://www.lib.ru/PRIKL/RUDOW_W/poslzov.txt

[ЗАВИДОВец]

Нашел как-то в Интернете информацию о книге вовпоминаний начальника 17 Брестского погранотряда майора А.П.Кузнецова. В ней рассказывается о боях отряда в первый день Великой Отечественной.

ЛЕГЕНДА И БЫЛЬ О БРЕСТСКОЙ КРЕПОСТИ
13/05/2006 Волжская Коммуна

11 декабря 2001 года я передал капсулу с брестской землей Новокуйбышевскому музею истории города. Это произошло в день презентации моей книги «Брестская крепость – продолжение легенды». Эту капсулу мне вручили 21 июня того же года в Бресте, в канун 60-летия начала Великой Отечественной войны. В тот день книгу презентовали ее первые читатели – воины 17-го Краснознаменного Брестского погранотряда (ныне – Брестская Краснознаменная пограничная группа имени Ф.Э. Дзержинского).

А началось все еще в конце 60-х годов прошлого века, когда мой дядя (муж родной сестры моего отца) полковник запаса Александр Петрович Кузнецов обратился ко мне с просьбой написать историю этого отряда, которым он командовал с марта 1939-го по декабрь 1941 года. Но тогда совместной работы у нас не получилось: он жил в Москве, я – в Новокуйбышевске. Да и опыта исследовательской и журналистской работы у меня было маловато. Ведь я, инженер-нефтепереработчик, только в 1965 году перешел на профессиональную журналистскую деятельность в Новокуйбышевскую городскую газету. Единственное, что я смог тогда сделать – помог Александру Петровичу подготовить некоторые его воспоминания.

В 1973 году Александра Петровича не стало. Но все эти годы я помнил о своем моральном долге перед ним. И вот в середине 1999 года меня словно что-то подтолкнуло. Я забрал у его дочери, моей двоюродной сестры Ларисы Александровны, обширный личный архив ветерана и сел за работу. Одних только писем-воспоминаний, оставшихся в живых пограничников отряда было около 450. Составив путеводитель по архиву, я поехал в Брест, где никогда не бывал и где меня никто не ждал.

Однако встретили меня здесь прекрасно. Я познакомился с ветеранами погранвойск, рядовыми пограничниками, начальствующим составом отряда, побывал на местах сражений, изучил имеющиеся материалы в музеях отряда и героической обороны Брестской крепости. И повсюду видел портреты А.П. Кузнецова. Его здесь помнили, о нем рассказывали…

На обратном пути я поработал в центральном музее погранвойск в Москве, повстречался с К.С. Смирновым, сыном писателя С.С. Смирнова. Я должен был протянуть ниточку от тех уже далеких времен к нынешним.

Писатель Сергей Сергеевич Смирнов, автор бессмертной «Брестской крепости», описывая подвиги ее защитников в июне 1941 года, рассказал и о пограничниках 17-го отряда. Их, пограничников, было 500 человек в окруженном трехтысячном гарнизоне. И в поле зрения Сергея Сергеевича попали в основном те, кто находился в этом городе. Собственно, он другой задачи себе и не ставил. А ведь в отряде, который насчитывал 2500 человек и охранял границу по Западному Бугу на протяжении 182 км, имелось 20 линейных застав и пять комендатур (одна комендатура и одна застава располагались непосредственно в Бресте). О всех о них и хотел рассказать А.П. Кузнецов. По гитлеровскому плану «Барбаросса» заставы должны были быть уничтожены за тридцать минут. Но они сражались и по восемь, и по двенадцать часов, некоторые – свыше двух суток.

Война разрушила миллионы советских семей, оставшиеся в живых десятилетиями разыскивали друг друга. Впрочем, эти поиски начались уже в самом начале Великой Отечественной, при массовой эвакуации в далекий тыл. Эсфирь Юльевна, жена Александра Петровича, с началом войны хотела вернуться в Брест к мужу, где оставалась 11-месячная дочь Лорочка, но ее не пустили. И она продолжала ждать в Москве старшую дочь Риту, которая должна была вернуться из Артека. Помогло Главное управление погранвойск, и такая встреча состоялась. А потом по приказу управления из Москвы на Восток отправился эшелон с семьями военнослужащих НКВД (погранвойска входили в состав этих войск). В этом эшелоне были и Эсфирь Юльевна с Ритой. Эвакуированных разместили в селе Рождествено Куйбышевской области. Судьбы младшей дочери Лоры, а также сестры Александра Петровича – Зои, оставались неизвестны.

В глубине души Александр Петрович надеялся на чудо. Все годы войны он не переставал искать дочь и сестру. И когда 3 июля 1944 года в освобожденном от врага Минске собралась сессия Верховного Совета Белоруссии, он связался с секретарем подпольного обкома ЛКСМБ П.М. Машеровым и попросил о помощи. Петр Миронович навел соответствующие справки через партизан. И чудо свершилось: вскоре Машеров сообщил, что Лорочка жива.

Близилось освобождение Бреста. Александр Петрович был в это время слушателем Военной академии имени Фрунзе. Он обратился к командованию с просьбой разрешить ему войти в город с 86-м погранотрядом. Кузнецов стремился встретиться с дочерью и одновременно показать командирам отряда места дислокации застав и комендатур 17-го Краснознаменного отряда к началу войны. И еще одно: уже в то время Александр Петрович стал задумываться о военной истории своего отряда, ему хотелось побывать на местах боев, встретиться с уцелевшими пограничниками, посетить семьи погибших.

Александр Петрович нашел свою дочь в заброшенной деревушке. Он очень редко рассказывал о том, в каком состоянии она была… Объявилась и сестра Зоя.

А дело было так. В июне 1941 года в Бресте оказалось множество бездомных детей, и немцы разрешили открыть приют. Зоя и отдала туда Лорочку. Шли месяцы. Фашисты стали терпеть поражения, фронт приближался к Бресту. Немцы стали готовиться к отступлению. Прошел слух, что они намерены увезти детей с собой. Тогда Зоя забрала девочку из приюта и отвезла к родителям своего мужа в глухую белорусскую деревушку.

Лариса Александровна не помнит себя в приюте, не помнит, в какой деревне хоронилась. Русского языка она не знала, три года не держала во рту кусочка сахара, росла рахитичным ребенком. Осталась в памяти лишь страшная боязнь немцев.

В фондах Музея героической обороны Брестской крепости имеются материалы, переданные Александром Петровичем. Это дорогие сердцу фотографии близких, большинства из которых уже нет в живых, воспоминания о первых боях на границе. И еще хранятся здесь домотканое детское платьице бордового цвета и розовая хлопчатобумажная довоенная сорочка – личные вещи Ларисы Александровны, которые она носила в годы оккупации…

Первое, что услышали пограничники, заступившие на охрану восстановленной границы, - это рассказы местных жителей о том, что здесь происходило в июне-июле 1941 года. К этому добавились воспоминания Кузнецова, который обладал прекрасной памятью и восстановил хронологию многих событий с точностью до нескольких минут. Эти рассказы и стали первоначальной базой, отправной точкой для воссоздания истории героической борьбы пограничников с коварным врагом.

Но в 1944 году Александр Петрович выполнил и еще одну миссию, одновременно и трагическую, и радостную. Он рассказал и обошел в Бресте, в близлежащих деревнях все дома, где, как ему рассказали, оставались семьи пограничников, выжившие по время оккупации. О судьбах своих близких они ничего не знали. И к ним приходил начальник отряда, уже не майор, а полковник Кузнецов, которого многие женщины видели впервые. Во время этих посещений люди сбегались в эти дома, чтобы услышать правду, которой не знали долгие годы. Александр Петрович приносил добрые вести об оставшихся в живых командирах-мужьях, но чаще сообщал о гибели близких, взывая к мужеству овдовевших жен и осиротевших детей. Я представляю, каково было ему входить в дома с такой вестью.

Много безымянных могил было разбросано на берегах Западного Буга, в лесах и на заставах. Места захоронений указывали местные жители. После освобождения Бреста устраивали перезахоронения, останки погибших свозили в братские могилы. Одна из них появилась в центре Бреста, в сквере, который назвали Сквером Пограничников. Здесь, на гранитной плите памятника, выбито: «Героям-пограничникам, погибшим в боях за Родину в 1941-1945 годах».

Не быльем поросло наше героическое прошлое. И помогают ему восстать из небытия энтузиасты, которые, превозмогая собственную душевную боль от пережитого, от людского безразличия, прокладывают мостик от прошлого к будущему, тратя время и силы ради этого святого дела. К таким энтузиастам с полным правом можно отнести писателя С.С. Смирнова, А.П. Кузнецова, ведущего научного сотрудника, консультанта Брестского областного краеведческого музея Т.М. Ходцеву, бывшего начальника Музея героической обороны Брестской крепости А.А. Крупенникова, инструктора отдела морально-психологического обеспечения Брестской погрангруппы, председателя совета ветеранов П.А. Постникова и еще многих, многих других.

Я склоняю голову перед светлой памятью Александра Петровича Кузнецова, который настойчиво, невзирая на болезнь, собирал материалы для книги, вовсе не зная о том, что она когда-нибудь выйдет. Но он твердо верил, что его работа нужна, и потому до конца жизни оставался страстным энтузиастом воссоздания героической истории своего родного отряда. И до конца жизни его бывшие подчиненные с глубоким уважением называли его родным отцом и командиром. Такова сила нерушимого пограничного братства. На этом братстве, скрепленном кровью, была замешана дружба представителей более тридцати национальностей и народностей, служивших в отряде, этим братством скреплена навечно дружба великих народов России и Белоруссии, прошедшая проверку на прочность в июне 1941 года.

Целенаправленно изучали историю погранотряда и собирали соответствующий материал А.П. Кузнецов и параллельно с ним еще несколько бывших пограничников. И среди них в первую очередь надо назвать бывшего сержанта С.Т. Бобренка, который сражался под руководством начальника заставы № 9 лейтенанта А.М. Кижеватова. Застава располагалась с Брестской крепости, в Цитадели. Андрею Митрофановичу присвоено звание Героя Советского Союза посмертно. Его именем названы одна из застав погрангруппы, село в Пензенской области, где он родился. Сергей Тихонович Бобренок написал несколько книг воспоминаний, вел активную переписку с Александром Петровичем. Вышли из печати и книги других авторов.

А.П. Кузнецов щедро делился своими воспоминаниями со всеми, кто к нему обращался. А обращались к нему писатели и журналисты, краеведы, художники, работники различных музеев, военачальники, красные следопыты.

Александр Петрович очень любил встречаться с пионерами и охотно помогал им в создании уголков боевой славы в школах. В фондах музея Брестской крепости хранится фотография: Кузнецова принимают в почетные пионеры дружины имени героев Брестской крепости в школе № 384 Кузнецовского района Москвы. Это было 20 февраля 1970 года.

Кузнецов сам неоднократно выступал по радио и телевидению, в газетах, опубликовал свои воспоминания в книге «Буг в огне», других изданиях. По объему опубликованного он отставал от более плодовитых авторов, что происходило единственно из-за его огромной нагрузки: наряду с работой на производстве он занимался активной общественной деятельностью и вел переписку более чем со ста пограничниками, бывшими его подчиненными. Но ни у кого из тех, кто писал о 17-м Краснознаменном, не было столь обширного архива, как у Александра Петровича. К тому же как командир он знал гораздо больше любого из них. К сожалению, до более серьезного труда руки у него не дошли. И я, хоть и с большим опозданием, постарался исполнить его волю и мечту. И попытался воздать должное тем, кто работал рядом с ним. Но, прежде всего, ему самому.

В 1947 году А.П. Кузнецов окончил военную академию и в январе 1948-го был назначен начальником организационно-строевого отдела Главного управления Министерства госбезопасности СССР. А в январе 1950 года уже ушел в отставку.

В своей автобиографии он писал: «Из армии уволился по состоянию здоровья и по выслуге лет». Слов нет, он действительно болел и нуждался в лечении. Сказывались и последствия огромных нервных перегрузок накануне и во время Великой Отечественной, и не только. С другой стороны, он отдал службе в армии более четверти века, был кадровым командиром с высшим военным образованием и большим опытом ведения боевых действий. Именно Кузнецов, невзирая на запреты, приказал в июне 1941 года срочно создать новую скрытую систему инженерных сооружений – окопы, траншеи, ходы сообщения, ДОТы. Работы велись в обстановке абсолютной секретности, только ночью. Новые позиции многим пограничникам спасли жизнь, ведь старые сооружения давно были под прицелом врага. Именно Кузнецов, не дожидаясь команды «сверху», в ночь с 21 на 22 июня распорядился привести в боевую готовность все подразделения отряда. Именно Кузнецов в тяжелейших условиях июньских сражений дважды выводил из окружения при отступлении своих пограничников и примкнувших к ним бойцов других частей Красной Армии. Но со службы он уходил за несколько месяцев до присвоения генеральского звания и в расцвете сил. Ему не было еще и 45 лет…

На самом деле причина была в другом. Берия уволил Кузнецова по единственной причине: жена Александра Петровича была еврейкой.

После годичного перерыва он возобновил активную трудовую деятельность: работал преподавателем на военной кафедре Московской сельхозакадемии имени Тимирязева, старшим инженером Вычислительного центра Академии наук СССР. Вел в институтах большую общественную работу, в 60-е годы избирался депутатом Октябрьского района столицы.

Уже в 50-е годы он начал розыск оставшихся в живых пограничников 17-го отряда. После войны их оставалось 250-300 человек, сейчас еще живы не более двадцати.

Александр Петрович не скупясь тратил свои душевные и физические силы на тщательный, кропотливый сбор и обработку их воспоминаний, множества других материалов, поездки и волнующие встречи с пограничниками на заставах и в Брестской крепости, где в начале войны дислоцировался отряд. А еще он помогал бывшим солдатам и командирам в розыске товарищей, в оформлении пенсий, получении наград, не врученных в свое время.

Вся эта работа стала смыслом жизни Александра Петровича, и он занимался ею до самой кончины в 1973 году.

…Я тщательно изучал многочисленные папки его архива. В одной из них – личные документы: автобиография, многостраничные анкеты и лист с записями жены Эсфири Юльевны. Она помогала ему: сортировала письма, зачастую отвечала на них, рассылала сотни поздравительных открыток. И сопровождала Александра Петровича в его поездках в Белоруссию. Ее жизнь безраздельно принадлежала ему. Она всегда была рядом. И в дни радости, и в дни печали и горя. Это понятно: она была женой командира.

Я уже говорил, что Кузнецов начал сбор материалов где-то со второй половины 50-х годов. Он работал в музеях и архивах, общался с военачальниками, пограничниками, пришедшими на смену тем, кто погиб в годы войны, отвечал на множество писем, зачастую не имевших никакого отношения к военной истории отряда.

Вот пачка поздравительных открыток от С.С. Смирнова. А вот копия обращения к заместителю министра внутренних дел СССР генерал-лейтенанту Строкачу от 15 октября 1956 года. Александр Петрович просил принять его «по лично-служебному вопросу, так как мне, как бывшему начальнику 17-го Краснознаменного Брестского погранотряда, предстоит встреча с писателем Смирновым, о чем он объявил уже по радио». Очень может быть, что у Александра Петровича были сомнения в возможности обнародования каких-то известных только ему фактов. Цензура в те времена была довольно жесткой. Эту папку я передал в музей Брестской погрангруппы.

В других папках – сотни сообщений со справочными карточками и фотографиями юношей в зеленых фуражках. Все письма сгруппированы по комендатурам и заставам. Некоторые папки пухлые, но есть и такие, в которых очень мало информации. Это означает, что в живых с данной заставы почти никого не осталось.

Письма, а их десятки, от легендарных пограничников-пулеметчиков С.Т. Бобренка, Г.Т. Еремеева, Б.А. Мокрова, двадцать писем от человека невероятной силы воли – политрука 14-й заставы И.К. Иванова, письма от вдов погибших бойцов и командиров, от узницы Освенцима Н.Т. Цветковой, фельдшера Т.В. Юзефовича, от красных следопытов, работников архивов… Перечень слишком велик, и большинства авторов, к сожалению, уже нет с нами.

Эти папки я передал на вечное хранение в Музей героической обороны Брестской крепости.

Благодаря этим свидетельствам героического прошлого и Александру Петровичу Кузнецову мы сквозь пласты десятилетий можем услышать звуки артобстрела и бомбежки, тарахтенье пулеметов, можем увидеть горящие заставы и деревенские дома, соприкоснуться с мужеством тех, кто остался навсегда в окопах у Западного Буга. И в этом смысл и непреходящее значение гражданского подвига полковника Кузнецова.

В свое время экземпляры готовой книги я направил президентам России и Беларуси В.В. Путину и А.Г. Лукашенко. Кстати, открывает издание пожелание Александра Григорьевича автору творческих успехов в работе над книгой. Между прочим, А.Г. Лукашенко в 1975-1977 гг. служил именно в этом отряде и неоднократно посещал его, уже будучи президентом, в том числе и на открытии мемориала «Стражам границы».

В своей книге я постарался, как и хотел Александр Петрович, воссоздать историю погранотряда, начиная с его организации в 1922 году по 2000 год. В центре повествования стоят события Брестской обороны. Невольно в процессе работы я сравнивал свое видение событий с тем, как их описывал С.С. Смирнов. Благодаря пристальному анализу мне стали более понятны причины некоторых недомолвок в книге Сергея Сергеевича «Брестская крепость», о которых считаю необходимым сказать.

Та книга была издана в 1957 году, дополнительный тираж вышел в 1964-м. Книга сразу же после появления вызвала огромный интерес в СССР и во всем мире, ибо открывала неизвестные доселе героические страницы минувшей войны. На примерах обороны гарнизона Брестской крепости учились служить Родине целые поколения советских людей.

К сожалению, партийно-идеологические установки того времени не позволили автору с максимальной правдивостью воспроизвести реальные события, о которых он писал. Сыграли свою роль и ошибки, допущенные по разным субъективным причинам самим писателем. В итоге искажение исторической правды привело к рождению неправильных представлений у нескольких поколений. С.Смирнов это прекрасно понимал, но сделать ничего не мог. Создание эпохального произведения обернулось личной трагедией автора. И лишь впоследствии все постепенно, с большим трудом встало на свои места. К сожалению, самого автора уже не было в живых, а в ходе восстановления исторической справедливости многое оказалось утерянным навсегда, ибо ушли из жизни и те, кто являлся свидетелем и участником событий, о которых говорилось в произведении. Из пограничников, оборонявших Брестскую крепость, сегодня остались в живых единицы.

Книга Смирнова «Брестская крепость» явилась плодом 10-летней работы. После ее выхода появился фильм «Бессмертный гарнизон», рассказывающий об обороне крепости. Но вот какая странность. Уже приходилось говорить, что в трехтысячном гарнизоне крепости было 500 пограничников. Как свидетельствовали современники, участники тех событий, именно пограничники оказались наиболее стойкими участниками обороны. В своей книге С.С. Смирнов пишет о последнем герое обороны, который провел десять месяцев в подземелье крепости. В архиве командира 17-го Брестского Краснознаменного погранотряда А.П. Кузнецова я обнаружил около десяти писем пограничника заставы № 9 Г.Ф. Харченко, который утверждал, что он и есть тот самый неизвестный герой, скрывавшийся эти месяцы в подземелье. К сожалению, подтвердить или опровергнуть это сейчас уже невозможно.

А странность заключается в том, что С.Смирнов, рассказывая о подвиге оборонявшихся, именно пограничникам уделил неоправданно мало внимания, повествуя главным образом о частях армейского гарнизона. Более того, в названном выше кинофильме, посвященном пограничникам, нет даже слова «пограничник». Такая полуправда вызвала возмущение оставшихся в живых участников обороны. Мне довелось встречаться с сыном писателя журналистом К.С. Смирновым. Как рассказывал Константин Сергеевич, «в начале 70-х годов, в эпоху брежневского безвременья, наступил период замалчивания книги. Речь шла «об изъятии» из нее целого ряда главных действующих лиц, уже поговаривали о том, что «герои Смирнова – липовые» и т.д. Книга была переиздана после 16 лет этого замалчивания, когда писателя уже не было в живых.

Самой первой причиной полуправды стало то обстоятельство, что в те времена нельзя было писать о героизме оказавшихся в плену. А именно это произошло со многими пограничниками, и не только с защитниками Брестской крепости. Хотя известно, что в плен они не сдавались, а попадали, лишь потеряв сознание или будучи тяжело раненными. Но такова была партийно-идеологическая установка. Как свидетельствовал К.С. Смирнов, «отец был неразрывно связан со своим страшным временем. И не всегда умел различить черное и белое, не всегда жил в согласии с собой, и не всегда хватало ему гражданского мужества. Случались поступки, о которых он не любил вспоминать. Но открыто совершенные ошибки он признавал, пронеся этот крест до конца жизни…»

Это была трагедия жизни большого писателя Сергея Смирнова. Но народ благодарен ему за то, что он впервые заговорил о тех, кто находился в плену. Среди этих людей было немало настоящих героев.

Владимир ШАРЛОТ.
Заслуженный работник культуры РФ., Член Союза российских писателей.

***

Хорошо бы было, если брестчане разыскали эту книгу и показали бы всем нам хотя бы избранные страницы из неё.

[ЗАВИДОВец]

На фотографии выше А.П.Кузнецов передает пионерам снаряд-капсулу с землей из Брестской крепости.

[важняк]

ЗАВИДОВец, прочитал тему - СПАСИБО! Сильно удивлён, что ни кто не откликнулся из сослуживцев Бресткого отряда.
Сам ни когда не был в Бресте. В этом году решил день Пограничника встретить в городе герое Бресте, отдать дань памяти и уважения где наши стояли на смерть 22 июня 1941 года.
Собрал с собой трёх сослуживцев, которые несли службу в Брестком ПО. От администрации форума получил подарки (пограничные ленточки, флаги форума, календарики, наклейки на авто) для братьев Белорусов. Заранее созвонились с Бресткими Погранцами, организовали встречу.
Фотоотчёт (краткий) выложу в эту тему.
Держитесь! Мы с ВАМИ!