Долгая дорога длиною от призывника до солдата

[рожок]

Предисловие.
Начал писать, да пришел на ум анекдот. Приходит Петька к Чапаеву и говорит:
-"Василий Иваныч! я книгу про Вас написал"
-А прочитать можно? Правда она очень толстая. Я только первую страницу посмотрю.
Читает" Василий Иванович садится на коня и едет в губисполком"
-Пожалуй и самый конец прочту.
Читает " Василий Иванович слезает с коня и входит в здание губисполкома"
-Молодец, Петька, хорошо написал. Расскажи, а что в середине целых 500 страниц?
- А в середине, Василий Иванович .цок, цок, цок, цок,цок

Так вот у нас помимо тук, тук - по рельсам колеса - было еще мное другое на пути от гражданки к армии.
Итак все по порядку.
Основная часть
В армию меня призывали в 1957 году. По закону призыв в то время проводился один раз в год и официально начинался в сентябре месяце, но на практике все время были частичные призывы, начиная с июня – то для помощи на целине, которая тогда только начала осваиваться, то для помощи колхозам на уборке урожая. А мне ну никак нельзя было попадать в эти досрочные призывы, потому что этим летом (в 1957 году) в Москве должен был состояться Всемирный фестиваль молодежи и студентов. По тем временам это была грандиозное событие, которое не сопоставимо даже с Олимпийскими играми 1980 года. Жителю Москвы просто преступно было отсутствовать в городе в это время. Поэтому мы с друзьями предприняли упреждающий маневр и в июне явились в военкомат … добровольно, но с просьбой отправить нас в военное училище. Замысел был предельно прост - мы будем добросовестно сдавать экзамены и тянуть время, а в критический момент совершить что, то эдакое, за что нас в училище принять бы не смогли. Так оно и вышло – нас направили в Ивановское ракетное училище ( эти войска тогда только создавались). Жили в летних лагерях, в палатках – в 5-ти километрах от города, сдавали экзамены, ходили по вечерам в самоволку в город на танцы. Экзамены пытались сдавать на троечки, а получали четверки – наверное остальной контингент поступающих был очень силен в знаниях! Короче говоря, продержались мы там недели три, и в критический момент устроили массовую самоволку, послали на …. капитанов-наставников и были с треском отчислены из училища.
Вполне естественно, что в военкомате нас приняли не самым приветливым образом – пообещали нам, что подберут специально для нас какие-нибудь медвежьи углы, где мы будем долго помнить,что такое армия, как следует себя вести в армии и стоит ли так шутить с военкоматом. Тем не менее на фестиваль мы остались в Москве и, конечно, он стоил того.
Повестка на призыв мне пришла в начале октября – 14 октября с вещами. Это меня вполне устраивало, хотя чем позже, тем лучше. Военкомат находился в центре Москвы, но это была уютная и тихая улица, если бы не военкомат, который каждое утро в течение 4-5 месяцев превращал по утрам этот отрезок улицы в настоящее место «народных гуляний». Не могу даже припомнить, с каких пор появился этот обычай – шумно и весело провожать в армию. На проводы собираются все друзья и знакомые, все родственники. Пир начинается рано вечером и длится всю ночь. Пьют столько, сколько душа позволяет. Гуляют в квартире, гуляют на улице. Поют и пляшут, так, что дым коромыслом. А утром к 9.оо со всех сторон района к военкомату с и песнями и плясками, почти как на Первомайскую или Октябрьскую демонстрацию, движутся огромные пьяные компании. С гармошками, с гитарами, которые иногда тут же у военкомата превращаются в щепки, когда из ворот выезжают призывники. Как правило, призывника ведут чуть тепленького, только что не несут на руках. Постепенно этот обычай где-то к концу 80-х постепенно стал сходить на нет – то ли призывать стали меньше, то ли обычаи изменились то ли народ серьезным стал.
Мы гуляли тоже очень весело, были ребята с гитарами, пели плясали. Так что сосед снизу вызвал милицию. Наряд пришел, я объяснил, что завтра в армию. Они все поняли и откланялись. А наутро — вперед и с песней! Вокруг военкомата большие группы веселых людей – каждый как может напутствует своего призывника. Наконец появился военкоматовский капитан и все призывники жидкой струйкой потекли в узкую щель ворот военкомата. Последние минуты как-то сразу отрезвили – на фоне веселящихся друзей вдруг резко прочувствовались минуты прощания с гражданской жизнью, домом, близкими и друзьями., Это было 14 октября 1957 года на Покров. В Москве было уже прохладно, по обычаям тех времен мы почти все были в легких телогреечках – одеты по осеннему, но довольно таки легко. На распределительном пункте, который в то время находился где-то на Пресне, я понял, что военком сдержал свое слово – нас направляли куда то на север. Это сейчас на сборном пункте призывников одевают и обувают, тогда же максимум, что с нами сделали, это подстригли под нулевку, разбили по командам и тут же в путь – к сборному пункту подходили железнодорожные пути. Подали состав – около десятка теплушек, которые ходили еще во время войны, нас предварительно разбили по командам. В каждой команде было человек 50-60 и к ним был прикомандирован 1 военный. Как мы не допытывались, куда на везут, в какие части – ответа добиться было невозможно –приедете,узнаете. Наш сопровождающий был какой-то старшина с черными погонами – какие части он представлял мы не понимали.
И вот мы в вагоне – на полу постелена солома. В середине вагона стоит печка-буржуйка - даже нары не удосужились поставить. Ложимся на соломе где-кто пристроится – организуются небольшие компании по интересам – у кого обнаружился пузырь водки, у кого какая-то закуска. А где- то уже запахло одеколоном. (питьевым, разумеется)И в путь.
Сначала при выезде из Москвы эшелон состоял из десяти-двенадцати вагонов, но по мере продвижения к ним присоединялись все новые и новые вагоны, в которых также находилось почти по сотне таких же как мы полупьяных, бесшабашных и ничего не боящихся ребят. Не знаю, имели ли военные опыт сопровождения такой массы неуправляемых людей или это был уникальный случай, но что это такое они поняли только, когда эшелон прошел около 250-300 километров. Когда наш "литерный" останавливался на какой-нибудь станции или полустанке – чтобы подцепить новые вагоны или заправить паровоз водой или углем – вся эта дикая масса выскакивала из вагонов и мчалась наперегонки к ближайшему станционному магазину. Конечно основная потребность это водка и что-нибудь закусить. На первых порах – либо потому что еще были какие-то деньги или, быть может, еще не понимали своей силы в области экспроприации с использованием большой оголтелой массы ,в первых попавшихся магазинах пытались скупить все что было на деньги. А другие,пришедшие после нас,которым уже ничего не досталось со злости конфисковывали все, что было в магазине – нужное и ненужное. Ну а дальше каждая остановка превращалась в элементарный налет на торговые точки. С тем же элементом состязательности – кто первый. И уже где-то за 300 километров стали мы замечать – все магазины наглухо закрыты – видно по инстанции прошла команда – идет неуправляемый воинский эшелон.
Ну, а дольше уже пошли отдельные налеты на дома жителей, которые были поближе к месту остановки – просили самогон, хватали живьем гусей, кур и в один вагон затащили даже поросенка. Это можно сравнить с татаро-монгольским нашествием по степени беспредела и опустошений. Хотя в ограниченных масштабах (локально) и без поджогов.
Чем дальше мы ехали, тем резко холоднее становилось снаружи, да и в вагонах температура нормальной была лишь у печки. Уже проехав Калинин ( ныне Тверь ) мы поняли, что едем на север. Ехали малой скоростью: то, что пассажирский проходит ныне за сутки, мы ехали трое. Постепенно усиливающийся холод, переходящий в мороз, и полная блокада состава ( в смысле доступа к торговым точкам) полностью охладили наш пыл и протрезвили даже одеколонщиков, так что к месту нашей выгрузки мы прибыли холодные, голодные без доли оптимизма.
Последние сутки нашего пути мы уже безучастно наблюдали мелькающие мимо станции и населенные пункты. После Петрозаводска мы поняли,что сейчас мы в Карелии и путь наш лежит на Мурманск. Места проезжали суровые и безмолвные, казалось даже необитаемые. Так как эшелон уже был полностью сформирован на станциях и населенных пунктах мы уже давно не останавливаемся. Все стоянки теперь запоминаются открытыми болотистыми местами ( эти стоянки были лишь для того, чтобы выполнить команду «оправиться»). Запомнилась одна такая остановка – ночь, морозно, небо прозрачное и такие хрустальные яркие звезды, каких в Москве увидеть было невозможно. Кругом кромешная тьма, только видно впереди луч прожектора паровоза. Довольно далеко впереди. Наш вагон был в это время где-то в хвосте.(Это потом мы поняли, что чем ближе к хвосту, тем быстрее отцепят. А первых — пока рельсы не кончатся) Сколько длилась стоянка, не помню, но помню, что гудок паровоза, призывающий всех по местам, раздавался целую вечность. Но на него мало кто обращал внимание, пока поезд не тронулся. А трогался он очень медленно. Только после этого вся наша орава на ходу вскакивает в свои вагоны. И вот все на местах , а поезд еле-еле движется. И уж не знаю, остался ли кто в поле и хватился ли кто их, если они остались – никто в вагоне нас по головам не пересчитывал.
Проезжали места, которые были знакомы по урокам географии в школе – Медвежьегорск, Кивач. Некоторые шибко грамотные остряки говорили – впереди Беломорско-Балтийский канал. Вероятно, нас вместо зеков везут на его достройку – незадолго до этого Хрущев объявил амнистию и зеков почти не осталось.
Очень сильное впечатление на меня, да и многих других произвела станция «Масельская». Как будто бы отсюда только что отступили немцы и мы первые въезжаем на эту территорию – вдоль дороги на несколько сотен метров стоят полуразвалившиеся стены кирпичных зданий – без дверей, без окон, без крыш. Стены серо-красного кирпича. И не одной живой души – вымершая местность. Прошло уже 12 лет после окончания войны, а ощущение такое, что как будто немцы только покинули эту местность и мирные жители еще не успели вернуться. Вот тут создалась впервые ( и больше нигде больше не появлялось) полное ощущение великой войны – это не какие-нибудь отдельные фрагменты: позже я видел такие – это Сталинградский дом Павлова, это развалины Фрауенкирхе в Дрездене, это полуразваленные и не восстановленные дома в том же Дрездене и в Берлине, в одном квартале от центральной Унтерденлинден. Но это все фрагменты, мемориальные уголки в окружении живых кварталов. В Масельской же был весь бывший жилой комплекс довольно большого масштаба. И это было ужасно видеть.

А нам судьба отрезала еще несколько часов езды – и вот она наша – станция Кочкома.- холодно, снег. Весь наш вагон выгружают и тут же около станции заводят в какое то складское помещение – как оказалось потом это продовольственный склад нашей будущей части – Краснознаменного Ребольского погранотряда. Везде мешки с луком, морковью и чем то еще. Запомнился мне этот лук потому- что был он самый сухой и теплый и мы, самые догадливые, тут же разместились на этих мешках – здесь нам предстояло провести нашу первую ночь в Карелии. Приехали мы засветло, но темное время наступило на севере очень быстро и отправлять дальше нас планировалось только утром. Спали в холодном складском помещении на мешках, как те бездомные собаки, которых сейчас много в Москве – привалившись друг к другу. Вот так с ночевки в армейском складе началась моя армейская жизнь.
А проснувшись, точнее, очнувшись утром, мы снова сравнили себя с зеками – так хорошо вязались эти два названия –Колыма, о которой мы были лишь наслышаны, и Кочкома – которую мы прочувствовали за одну ночь. И когда мы уже сели в машину ( старый грузовой ЗиСок с брезентовым верхом, на котором обычно, наверное возят ту самую морковь и лук, с которыми мы провели ночь, а теперь вот загрузили и нас), так вот когда нас туда загрузили мы уже вполне прочувствовано завели старую зековскую:

На сто километров тайга (это тоже был наш случай, только не 100, больше 200)
И ты будто стал сиротою
Будь проклята ты КОЧКОМА,
Что названа райской страною

Так встретила нас Карелия. Нет это не Карелия встретила нас так. Так встретила нас армия, так встретили нас ее командиры. Хотя… А где нибудь в другом месте страны встречала ли армия своих новобранцев в то время по другому? Твердо скажу нет! Это десятилетие спустя будущих воинов стали возить в пассажирских поездах, это лишь десятилетия спустя новобранцев стали одевать по сезону прямо по месту призыва, это все будет многие годы спустя. А тогда нас плохо встретила не Карелия, тогда нас плохо встретила не армия. Тогда было такое время – ведь после окончания великой войны прошло лишь 12 лет. Просто мы, дети войны, уже сумели позабыть тяготы и лишения того времени.
А Карелия оказалась прекрасной и незабываемой, и служба там была тяжелой, но столь же незабываемой по тем ощущениям, которые остались от того времени.

[Викка]

Замечательный рассказ! Надеюсь, что Вы еще порадуете!
Поздравляю с юбилеем!

[ВИТАЛИЙ Б]

Спасибо! Очень познавательно. Я тоже призывался осенью и то же на север, правда я этого не знал. Да, поезд был пассажирский (но вагон был общий, а нас было 100 человек: вагон был набит, как хорошая консервная банка) и ехать пришлось недолго. Ехали мы в гражданке, и переодели нас только в отряде. А север нас втретил метелью и ГАЗ-66 с брезентовыми кузовами: жарко не было.

[Morpeh]

Замечательно и очень красочно описано.Мне отец рассказывал, примерно так же и он призывался и следовал в свою часть.Кстати время призыва и службы совпадают с автором.Время было такое.
Автору спасибо.

[Анатолий Иванов]

Сообщение от ВИТАЛИЙ Б

Спасибо! Очень познавательно. Я тоже призывался осенью и то же на север, правда я этого не знал. Да, поезд был пассажирский (но вагон был общий, а нас было 100 человек: вагон был набит, как хорошая консервная банка) и ехать пришлось недолго. Ехали мы в гражданке, и переодели нас только в отряде. А север нас втретил метелью и ГАЗ-66 с брезентовыми кузовами: жарко не было.

Я призвался осенью 83. 3 дня на пересыльном в Кемерово, никто не кормил кстати.
Затем неделю или больше в общем вагоне в каждый блок по 12 человек, спали и сидели поочереди. Затем Владик, на пароме и затем на ГАЗ66 в отряд, там уже переодели, потстригли и понеслась. -)

[рожок]

Коллеги! Это, коне

[Анатолий Иванов]

Сообщение от рожок

Коллеги! ...Ведь у всех призывников по дороге в часть крышу сносит начисто. Неужели у Вас все было скучно -сели, поехали, приехали?
А если, вспомнить?

Мы как то спокойно доехали. Не помню чтобы кто то бухал, если только втихаря.

[рожок]

Сообщение от Анатолий Иванов

Мы как то спокойно доехали. Не помню чтобы кто то бухал, если только втихаря.

Интересно! Может

[ВИТАЛИЙ Б]

По дороге из города на сборный пункт-пили. Брали с собой и нас в военкомате не шмонали. Партия была большая, не то что сейчас: из военкомата отправляют по 5-6 человек. На сборном пункте постоянно устраивали построения со шмоном: отбирали спиртное и ножи. Но все равно пили. Доставали кто как. И знакомые через забор передавали и в буфете брали. Буфет был для призывников и для служащих сборного пункта(офицеров местных и различных покупателей). Так вот в офицерском буфете было спиртное. Буфетчицей работала знакомая одного парнишки из нашей команды. Брали через него-нее. На сборном пробыли 3 суток. Один раз про нашу команду вообще забыли. Подняли шум, отвоевали себе комнату с нарами. В столовку в город водили толи раз толи два. Перед отъездом суточные выдали в дорогу. Мы все думали, что едем на китайскую границу, через весь союз, а оказалось в Воркуту. Ехать около суток, а провизии набрали как до Китая. Естественно все не съели. Про предложению капитана, нас сопровождавшего, все оставшееся свалили проводникам в купе. Все купе завали. Ну, а так в общем то ехали спокойно.

[Vitalyi]

Отвальная была на уровне. Утром встал выпил кофе с коньком и в военкомат. Провожающие сразу на вокзал. Из военкомата на автобусе на вокзал набралось человек 30. У вагона только меня провожало человек около 30. Попрощались. построились и под славянку в вагон. Слезы рыдания ну прям как на войну отправляли. Мои пацаны водкой вагон обмыли чтобы все было в ажуре. А когда поезд пошел вообще бутылку о вагон разбили. Все это проходило 5 нября. На сборном проторчали двое суток. Формировали эшелон. Пить конечно пили от этого никуда не денешься. К концу второго дня кончилось все что не отобрали. Да и сожрали все что с собой из дома брали. 7 ноября появились наши покупатели весь сборный сразу зашевелился. Поздно ночью построили по ротно повели на вокзал. Представляете видок по ночному городу идет колонна из тысячи лысых харь в сопровождении погранцов. В вагоне когда все угомоннились выпили припрятанное на удачную дорогу. В дальнейшем пили до тех пор пока не кончились деньги а водкой снабжали проводники. Через три дня пути шапка начала примерзать за ночь к окну. Это означало что мы уже в сибири. Через 7 дней эшелон встал жлезная дорога закончилась. Выгрузились в поле а впереди отряд виднеется а за ним сопки на китайской стороне. У каждого екнуло серце вот и все приехали. А что творили в течении этих семи дней по мимо смотрения в окно на проплывающий за окном пейзаж помню плохо.